Яри, я тебя люблю!

     Не люблю я тоннель! Любая авария в нём очень опасна.    Теоретически очередная бочка должна успеть затормозить до того момента, пока достигнет места аварии предыдущей. На практике же бывает по-разному. И, хотя на «Эстакаде» в процессе вывода на орбиту смертельных случаев не было, но с грузовыми капсулами… Впрочем, может потому, что их выводят с большим ускорением?
     Наконец выскочили «на воздух», и от сердца у меня сразу отлегло. Теперь система аварийного спасения если что отстрелит нас вверх, а Яри вырулит «Стрижа» на одну из посадочных полос, повезёт, то в Непале, а если не очень – в Тибете. Говорят, это примерно то же самое, что обычная посадка со второго захода. Эстакада проходит пока по долине, но неуклонно лезет по склонам гор всё вверх и вверх! Внизу наверно мелькают пропасти и водоразделы, ледники и горные реки, но скорость так велика, что уже ничего нельзя разглядеть. Наш путь подобен натянутой до отказа струне, которая заканчивается на самой высокой горе Гималаев.
     Едва заметные в КГН толчки, возникающие при прохождении полей соленоидов, слились в непрерывную вибрацию. Увеличение ускорения довольно заметно. Дело в том, что хотя тела людей и плавают сейчас в жидкости такой же плотности, но в самих телах кости, например, тяжелее остального. Что приносит при ускорении незабываемые ощущения как бы отдельной их жизни. Клиенты пока чувствуют себя терпимо, увеличение частоты пульса и кровяного давления не критические. Некоторые пытаются беседовать, но их речи звучат совершенно невнятно.
     Миновали отметку «семь тысяч». Ещё несколько секунд! На последних километрах пути энергия трёх эстакадных атомных и одной гидроэлектростанции сообщают нам скорость чуть больше трёх километров в секунду. На мгновение пропадает ускорение: мы в свободном полёте. Но тут же включаются твердотопливные бустеры, «Стриж» выскальзывает из «бочки». Отработавшая своё, та, тяжело кувыркаясь, быстро отстаёт. Снова наваливается тяжесть, нам ещё нужно набрать «первую космическую».
 

 
     Стыковка с «маткой» – дело ответственное. По неписанному нашему обычаю, мы сидим рядом в пилотских ложементах, хотя теоретически я мог бы ещё «принимать ванну» или заниматься своими делами. Однако я выхожу и присоединяюсь к Яри. Она, как и я сняла водонепроницаемый комбез и осталась в тонком-тонком…
     – Яри, я тебя люблю! – говорю я.
     – Я вижу! – улыбаясь, поддерживает она нашу старую шутку.
Бустеры выработались и отстреляны, мы идём на жидкостно-реактивных. Впрочем, «идём» это сильно сказано, они только изредка попыхивают: мы вышли на низкую орбиту и сейчас не спеша догоняем «Нила Армстронга» –  беспосадочный лайнер, обслуживающий трассу «Орбита Земли – орбита Луны». Есть и ещё один, однотипный – «Юрий Гагарин». Он сейчас на лунной орбите.
     Наша цель уже видна в оптике в виде бублика, каковым она и является. Рядом вьётся мошкара «Стрижей», ожидающих стыковки. Получаем по радио свой номер очереди и прогноз времени. Ещё около часа.
     – Успею клиентов достать! – решаю и сообщаю я. – Что им мокнуть? Пускай впечатления получают.
     – Правильно, Руди, сходи!
В «Стриже» нет отдельных мужских и женских раздевалок, но я конечно, и не освобождаю всех сразу – мало места. Лучше «посемейно»: и меньше смущаются люди и помогут друг другу.  Памперсы в утилизатор, комбезы в стирку. Новая смена белья ждёт туристов в прозрачных пакетах. Они именные. Одеваться в условиях невесомости для неподготовленных трудновато, но с другой стороны – они же сами этого хотели? После белья наступает черёд «пижам», это самая простая и практичная одежда для неофитов. Им предстоит носить их всю неделю.
     Переодевшихся снова загоняю в их капсулы, чтобы не мешали следующим партиям. Кого-то из дам затошнило от невесомости – не беда, у меня наготове портативный «пылесос», вакуумный уборщик, точнее. Несколько секунд, и от неприятности не остаётся и следа. Все снова размещены по своим кабинкам, только двери открыты.  Делаю облёт: «Как себя чувствуете? Голова не кружится? В пот не бросает? Не тошнит? А подставьте плечико!» Пневматический инъектор наготове, кому не хватило предстартовых вливаний, добавляю я.
     Самое неприятное в состоянии невесомости, это «болезнь движения». Когда тошнить начинает от любого перемещения или жеста. Почему-то туристы подсознательно считают, что в невесомости они будут счастливо парить подобно птицам.  Вестибулярный же аппарат человека этой эйфории не разделяет, моментально разлаживается, как и при укачивании на море. Лекарства, к счастью, хорошо помогают при этой беде.
     Яри сообщает по «громкой», что начинается стыковка. Сильных толчков не ожидается, но я всё равно рекомендую пассажирам сидеть в кабинках и придерживаться. И даже сам показываю пример. На всех экранах один и тот же сюжет: растущий, вращающийся тор «Армстронга» и освещённая внутренность его «ступицы», в которую мы направляемся. На её стенках уже пристроился выводок таких же «Стрижей», как и наш. Судно зависает над предназначенным ему местом. На картинке не видно, но я знаю, что сейчас ищут и находят друг друга комплиментарные узлы стыковки, станционные и наши. Отчётливо слышны щелчки, затем пение электромоторов. Финальный толчок.
     – Стыковка завершена! – докладывает Яри, и пассажиры устраивают овацию пилоту.
     Хотя в этот момент от пилота уже почти ничего не зависит, всё делает автоматика и интеллектроника, а им овации безразличны.  Яри ещё предстоит поработать, а мне можно вести подопечных на лайнер. Наш «Стриж», он вроде шлюпки при пароходе: привезти-отвезти пассажиров, покатать их по живописным местам. Конечно, ни питаться, ни полноценно отдыхать в нём невозможно. Зато, кроме уже описанных мною помещений, в «Стриже» есть ещё салон с рядами кресел и с прозрачным потолком. И примыкающие к этому салону два нуль-гравитационных туалета и «сэндвич-блок».
     Ну, туалеты – понятно, а «блок», это вроде маленькой кухоньки, где ваш покорный слуга разогревает для туристов лёгкие перекусоны и приготавливает им чай-кофе во время экскурсий. И для пилота, естественно, поскольку на низких орбитах над Луной отвлекаться очень нежелательно. Есть, конечно, интеллектроника системы безопасности полётов, которая по идее должна поднять тревогу и даже автоматически предотвратить падение неправильно пилотируемого судна. Но проверять её срабатывание неохота, вы понимаете?
     Немного пришедшие в себя и даже порозовевшие, нагруженные своим багажом, туристы тянутся за мной к переходному люку. Это выглядит всегда одинаково и повторяет классическую картину: «Новички в невесомости». Впрочем, даже в ступице лайнера есть небольшая тяжесть. Когда наша орава занимает кабину лифта, мне приходится перевернуть двоих-троих с головы на ноги, поскольку на финише нашего недолгого пути имеется уже четверть земной силы тяжести, и там они могут попасть в неловкое положение.
     Мы оказываемся в жилой зоне «Армстронга», туристы занимают свои пять двухместных кают. Шестая – наша с Яри. Интересно, её Павел знает, что в рейсе она проживает в одной каюте с посторонним мужчиной? Притом, что каюты, кажется, поменьше поездного купе? С другой стороны – ну и что? И в тех же поездах не всегда есть отдельные дамские и мужские купе.
     Проверяю размещение людей, инструктирую их, забывших все земные наставления в вопросах регулировки освещения, мытья рук, пользования сетевым терминалом, местоположения ближайшего туалета, душа, корабельного сейфа, медпункта, ресторана.  Ресторан, впрочем, на лайнере один, но работает круглые сутки.  Сейчас по Всемирному времени, по которому живёт весь Космос, уже приближается полночь, поэтому я советую своим подопечным ложиться спать. А завтра с новыми силами… Большинство утомлённых полётом следует этому хорошему совету, но две родственные души (мужские) объявляют, что отправляются на разведку. Разведывать они собираются ресторан. Ну, их проблемы! Я точно знаю, что ничего крепче пива, причём не более кружки на каждые пятьдесят килограммов живого веса они там не получат. Крепкое спиртное в Пространстве – табу.
  

  
     Наконец уединяюсь в своей каюте. Яри всё нет, что она там возится? Мы по прибытии собирались сходить поужинать, всё-таки профессиональные пилоты, нам подъём на орбиту – не стресс. Я задрёмываю на своей лежанке, просыпаюсь как будто тут же. Пришла Яри, молча села на своё место.
     – Привет, что так долго?
     – Разве? Что-то тесты сразу не прошли. А что?
     – Мы же собирались в ресторан!
     – Да? Ты иди один, Руди, мне не хочется.
     Что-то мне Яри сегодня определённо не нравится, глаза у неё блестят, что ли? Ещё и аппетит пропал, что совершенно небывалое дело!
     – Ты… со своим что ли говорила?
     – Ну, говорила… – вздыхает коллега.
     – И, что?
     – А! всё то же! Слушай, а и, правда, пойдём пива попьём?     Завтра же не лететь!
     И день завершился всё-таки на вполне мажорной ноте. Яри шутила, рассказывала какие-то школьные истории, вдруг заявила, что знает испанский, и в доказательство произнесла нечто вроде «аррива – коррида». А я не отрываясь, всё смотрел на неё.  Впрочем, и пиво было великолепно. Замечу, поскольку в ресторане нас знали, как облупленных и, как водится, давным-давно «поженили», это пиво было специальное. Но оно всё равно быстро кончилось, и мы отправились на боковую.

 
     Рейс в сторону Луны обычно спокойный: большинство туристов ещё только привыкают к Космосу, поэтому увлечь их всякими мероприятиями довольно проблематично. Потом, когда лайнер встаёт на лунную орбиту настаёт черёд нас, гидов. Мы будим туристов ни свет, ни заря, быстренько их завтракаем, загружаем в «Стрижи» и начинаем шоу. Вообще, ниже двадцати километров нам опускаться запрещено, мы и не опускаемся, система безопасности полётов обязательно пожалуется и – прощай лицензия! Но разогревать-то пассажиров давным-давно отработанными репризами гида и пилота не запрещено! Вот и звучит во время «пикирования»:
     – Осторожнее, осторожнее, Яри! Хочешь, как в прошлый раз зацепить вал Коперника?
     – Ааа-ах! – хор туристов.
     – Всё в порядке, Руди! – ответ пилота с нарочитым тяжёлым русским акцентом. – Там уже всё заровняли, а нашему «Стрижу» приварили новое крыло!
Или:
     – Яри, ты заметила, что у тебя двигатели заглохли?
     – Да, Руди, я над этим работаю! Ты не волнуйся, первый раз, что ли?
     – Всё в порядке, просто вдруг кому-нибудь захочется молитву прочесть…
     Туристы обычно догадываются, что мы шутим, знают, что при полёте по орбите крылья сложены, а двигатели принципиально не работают, но кого это волнует, когда идёт шоу? Вообще, эти страшилки в основном с молодёжью проходят, взрослой же публике приходится больше рассказывать и показывать. Но сейчас – увольте: иначе описания всех этих лунных достопримечательностей и ландшафтов польются из меня непрерывной скороговоркой, уж и не знаю на сколько часов. Стоит только начать.
     В общем, укатываем мы народ до такой степени, что по возвращении на «Армстронга» и на ужин многие не приходят. И так два-три дня. А потом – домой! Эти последние двое суток полёта чуть ли не самые насыщенные в жизни космического туриста. Он уже вполне освоился, вот за него и берутся штатные массовики-затейники, чтобы не соскучился. Олимпиады, конкурсы на звание «Мисс Луна» и «Мистер Луна», караоке, спортивные состязания. Мы отдыхаем, туристы развлекаются.
     После старта с лунной орбиты посидели в ресторане, но стало шумно и ушли в каюту. Мысленно мы уже дома. Вернём подопечных на Землю и в отпуск на две недели. Или, как в этот раз – на одну, так график сложился. Яри в свою холодную Россию, я в Испанию к маме. Опять она будет то намекать, то открытым текстом предлагать «познакомить» меня с «хорошей девушкой». Не просто так, для знакомства, а для далеко идущих целей продолжения рода. У мам в определённом возрасте это какой-то идефикс: вынь да положь им внука или внучку!
     Так я и лёг спать не в самом радужном настроении, ворочался, просыпался от того, что Яри разговаривала во сне. Даже спорила с кем-то и, кажется, ругалась. А под утро пришла ко мне.
 

 
     Завтра будем на Земле. Я уже заказал нам два билета до Мадрида. Мама у меня хорошая, Яри ей непременно понравится. Мы поженимся сразу, я не какой-то там дизайнер, чтобы осторожничать. Медовый месяц проведём в Космосе! Но и с ребёнком тоже тянуть не станем. Я думаю уговорить супругу как можно скорей подарить бабушке маленького смуглого бутуза Руди или беленькую принцессу Ярославу… А нас снова ждёт Луна, а потом и Марс.
     – Яри, я тебя люблю!
     – Я знаю, Руди!