Наум Зигман «Отказники» - Глава одиннадцатая

         На следующий день я проснулся в дурном настроении, то ли от выпитого накануне, то ли от ощущения пустоты. Вернувшись вчера поздно вечером домой, я уже никого на кухне не застал, все ребята спали. Поэтому я, как старый алкоголик, сам сел на кухне, открыл бутылку водки и , о чём-то думая, не помню о чём, сам её и выпил. В лучшие времена это была смертельная доза для меня. В эту же ночь я пил её, как воду, не чувствуя хмеля, не замечая времени. На душе становилось всё хуже и хуже. Допив всё до конца, я пошёл спать, но не потому, что хотел спать, а просто я уже падал от усталости. Прошедший день был очень труден и морально, и физически.
         Умывшись, я почувствовал себя немного лучше, а крепкий кофе, который я сварил себе, совсем вернул меня к жизни. В первую очередь, я должен был сдать комнату, так как платить за неё мне было нечем. Где я буду жить и как, я ещё не думал об этом, голова была занята другим.  Я собрал свои нехитрые пожитки, которые уместились в одной спортивной сумке и вышел на кухню. Мои соседи, видно куда-то ушли и в квартире никого небыло. Я написал им записку, в которой прощался с ними, но обещал заходить и, оставив её в кухне на столе, вышел на улицу. Зайдя в контору, в которой я подписывал договор на квартиру, я сказал, что ухожу, как и предупреждал давно и хотел бы получить назад свои деньги, т.е. маклерские, которые по договору мне должны были вернуть. На меня посмотрели, как на идиота и что-то стали говорить очень быстро и долго, из чего я понял, что ни о каких маклерских они понятия не имеют и, соответственно, я ничего назад не получу. И ещё одно слово я уловил – это полиция. Я не понял, что они имели в виду, - или чтобы я пошёл жаловаться в полицию, или то, что они вызовут полицию, если я не уйду. В то время я ещё небыл силён в итальянском языке, а моё бесправное положение, как имигранта и отказника, не сулило мне от полиции ничего хорошего. Да и Лёнчика к тому времени уже небыло в Италии, а ведь именно Лёнчик договаривался за аренду квартиры, он улетел . Так что доказать что либо, я не мог.
         И тут я почувствовал такую апатию, такое безразличие ко всему, что ничего не сказав, я вышел на улицу и просто побрёл по улице, неизвестно куда.
         Дойдя до фонтана, я остановился. Сев на улице за столиком кафе, я заказал себе кофе и бутерброд. Отхлёбывая душистый кофе, я стал анализировать своё положение. К сожалению, ничего утешительного в обозримом будущем мне не виделось. Деньги, которые я рассчитывал получить назад за квартиру, уплыли, а то, что было у меня в кармане, едва хватит дотянуть до пособия. Я говорю только о еде и сигаретах. Чтобы снять квартиру, - об этом даже небыло и речи да и в далёком будущем, я тоже не видел для себя перспективы снять квартиру. Та одна треть пособия, что останется мне, после того, как я отдам две трети Тане, с большим трудом хватит на месяц прокормиться, и то в режиме большой экономии.
         С такими невесёлыми мыслями я встал, оставив деньги за завтрак на столе и пошёл к морю. Солнце уже довольно сильно припекало, да и идти мне было некуда и я подумал, что море – самое лучшее место для бездомного.
         Я расположился на песке, недалеко от воды, разделся и с разгона плюхнулся в бархатные волны моря. Чарующая прохлада рассыпала по телу тысячи иголочек, наполнила бодростью и какой-то надеждой. На какое-то мгновенье у меня мелькнула мысль о том, что очень просто решить все проблемы одним махом, т. е. – нырнуть и не вынырнуть.
         Нет, это дезертирство, да и не может быть плохо там, где рядом такое море и такое солнце, не может быть, чтоб небыло выхода из положения, в котором я оказался. Я должен найти какую-то работу, всё равно какую и тогда многие проблемы уйдут, меньше буду думать обо всём, иначе я просто сойду с ума.
         ...Солнце садилось за горизонт, надо было уходить – не ночевать же на пляже.
         Я оделся, собрал вещи и...остановился. Куда идти? Идти было некуда. Достав из кармана деньги, я пересчитал их. У меня было ещё восемьдесят миль – что-то около шестидесяти долларов. Зайдя в близлежащий супермаркет, я купил кое что из еды и направился на фонтан. Но на фонтане было многолюдно и было не удобно сидеть и есть у всех на виду. Подумав так, я побрёл обратно на пляж. На пляже уже никого небыло, сумерки постепенно опускались на море и город, укрывая тёмным одеялом дома и людей.
         Метрах в пятидесяти от меня, сидя прямо у воды, двое молодых людей застыли в поцелуе и их силуэты чётко выделялись на фоне моря, отсвечивающего последние лучи заката.       Посмотрев с минуту на них и позавидовав их счастью, я вспомнил Женю и Артура. Наверное они уже прилетели в Нью Йорк. Как они там выкрутятся из положения? Ну в конце концов, - не бросил же он их в аэропорту! Я тогда не представлял себе, как я был близок к истине.
  

  
         Отбросив недобрые мысли, я развернул свой нехитрый ужин и стал есть. Было уже совсем темно, когда я кончил ужин. Сытость и нервное напряжение  этого дня, мои переживания за Женю, мрачные мысли, преследовавшие меня весь день и прохлада вечера, опустившегося незаметно и тихо, как бы сковали моё тело, парализовали волю.
         Я лежал на песке, положив под голову сумку и чувствовал себя опустошённым, ненужным никому, потерянным. Я не мог пошевелиться, - да и незачем было. Я лежал и тупо смотрел на море, которое ласкало песчаный берег, нашёптывая что-то ласковое. Постепенно мои веки стали тяжелеть и я стал погружаться в сон. Не в силах бороться со сном, навалившимся на меня всей тяжестью, я расслабился.   Последнее, что я помню, - это то, что  стал куда-то проваливаться, медленно погружаясь во что-то нереальное, в мир каких-то грёз, видений, лиц и силуэтов. Я попытался открыть глаза, но веки не поднимались, как бы придавленные огромным камнем, отвалить который небыло сил.
         Проснулся я от солнечных лучей, украдкой начинавших выглядывать из за горизонта и  утренней прохлады, отогавшей от меня сон.
         Сначала я не понял, где нахожусь и стал с удивлением оглядываться. Но наконец вспомнив вчерашний день, да и всё остальное, я понял, что проспал на пляже всю ночь. Было зябко и прохладный ветерок с моря задувал под рубашку. Я достал из сумки лёгкий свитер и надел его. Сумерки постепенно рассеивались и солнце всё смелее выходило из-за горизонта. Я смотрел на него, как зачарованный, как будто видел рассвет впервые в своей жизни. На часах было 4:45 и вокруг было всё тихо и спокойно. С площади не доносился обычный шум, редкая машина нарушала тишину этого раннего утра. Трудно было представить, что через какой-то час, полтора, город оживёт: улицы наполнит гул машин, крики людей, спешащих куда-то, магазины, рынок и пляж наполнятся народом. А пока было всё тихо. Закурив сигарету, я смотрел на рассвет. Он, как будто притягивал  мой взор. Поддаваясь этому очарованию, я безвольно лежал на песке, неотрывно глядя на это чудо, сковывающее меня своей прелестью.
В восемь часов утра открывались магазины и кафе.
         – Кофе – бросил я официанту, сев за столик только что открывшегося кафе. Достав небольшой кусочек сыра мацарелла, оставшегося со вчера, я с удовольствием пил ароматный кофе, кусая сыр маленькими кусочками, чтоб растянуть удовольствие подольше.
         - Какие люди! – услышал я у себя за спиной. Обернувшись, я увидел Марка и Олю, по всей видимости идущих на пляж со своими детьми. Я поприветствовал их и они подсели к моему столику. Марк заказал тоже кофе для себя и Оли, а детям по стакану сока.
         Марка и Олю я знал с первых дней моего пребывания в Ладисполе. Они были москвичи и жили в одной квартире с моими киевскими друзьями, которых я нашёл сразу, как только приехал в Ладисполь. Миша и Полина (так звали моих киевских друзей), были свидетелями всего того, что мы закрутили с Володей и Таней, они были наши общие друзья и, естественно, были в курсе всего. Тогда – то я и познакомился с Марком и Олей.
         - Ну как живёшь? – спросил Марк, разглядывая меня будто бы впервые. Видно мой вид красноречиво говорил о многом, не позволяя дать положительный ответ на поставленный вопрос.
         – Да так... – промямлил я в ответ, не имея желания врать, что всё мол, хорошо.
         – Что с тобой, парень? – спросил Марк, пристально глядя мне в глаза.
         И вдруг мне так захотелось всё ему рассказать, выговориться, услышать слово сочувствия, совет.
         – Вы на пляж? – спросил я, - пошли, там расскажу. Мы допили кофе и пошли к морю. На пляже было ещё не очень многолюдно, но с каждой минутой народ прибывал и прибывал. Мы облюбовали себе место и расположились. Раздевшись, мы все пошли купаться, а покупавшись, легли на подстилку, подставив утреннему солнцу наши спины.
         - Я слыхал про твою историю, - сказал Марк, - но очень поверхностно и расплывчато. Если можешь, расскажи с самого начала.
         Cолнце стояло уже очень высоко, когда я закончил рассказ о своих злоключениях. Минут десять мы лежали молча. Марк видно старался осмыслить всё, что я ему рассказал.
         - Мы тоже в отказе – сказал Марк, - уже месяц. Правда у меня есть работа и я не один, а с семьёй. Работаю я в школе для детей иммигрантов, получаю не много, но во всяком случае нам легче, чем тебе. Главное не падать духом. Они не могут нас держать здесь бесконечно и отправить нас силой в Израиль или в Союз тоже не могут.  Я думаю, что надо ждать и выдержать всё. А пока, - он посмотрел на часы, - идём окунёмся и домой. Сегодня ты будешь у нас.

---

 

Быстрый переход по главам книги:

0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28