С Аркадием Северным - в Советский Союз - часть 9

     У них ведь весь смысл жизни заключался в мелких пакостях. Учителя этого, конечно, не понимали, и каждый раз всё допытывались к каждому такому "протестующему": "Зачем ты это сделал? Что тебя побудило?" А что он мог им объяснить? Ну, в кайф ему было, и всё. Разве ж взрослые поймут? Вот так и этому надо было проползти к тем машинам (вместо того, чтоб подглядывать на всяких голых вожатых, как нормальные пионеры), и нашкрябать там пару красивых слов. И как ещё у этого олигофрена прорезался юмор, что он придумал этих "красных мстителей" – непостижимо. Но, тем не менее, его поймали.
     А когда поймали, то оказалось, что вести его на разборки к старшим товарищам даже не надо, потому что старшие товарищи стоят тут же. И чего-то там, наглецы, хотят ещё выпросить насчёт перезаписи?! Понятно, что вместо этого нам пришлось любоваться на творение мелкой гниды, и зловеще обещать ему много чего хорошего, но что толку? Тема беседы о записях, естественно, закрылась сама собой...
     От расстройства мы даже упустили гниду, и не смогли догнать; а потом потеряли свой универсальный кабель, а когда нашли его – чуть не потеряли магнитофон... Потом долго искали, но всё-таки нашли рыдающей подруге её фирменные джинсы, оставленные на нашем берегу, а вот уже успевшие куда-то сгинуть её советские кеды так и не нашли... но это уже к делу не относится. В общем, если б не оставшаяся водка, этот поход был бы просто полным падением в дерьмо.
     Хоть, наверное, всё-таки не таким душераздирающим, как кошмары юного онаниста...
  

  
     Да, это была действительно весёлая картинка! Тёплая компашка наших нетрезвых старшеклассников хочет заполучить записи Северного... а получает едва ли не по шее.
     И не помогло даже то, что они запустили туда свою окосевшую подругу. Естественно, – можно подумать, что её блаженные улыбки и дохлые телеса в ситцевом купальничке могли произвести на тех партийных мордоворотов какое-то впечатление! Одно только и спасло наших горе-меломанов – что мордовороты полностью отвлеклись на меня. Вернее – на мою крамольную надпись...
     Ну что ж, тут я каюсь. Дурак был. Попался. Глупо попался. А вот тем, что слегка разукрасил их членовозы – этим я горжусь до сих пор. И как там всё происходило – могу рассказать подробно, как непосредственный участник этого исторического события.
     Вот, правда, про героический заплыв нашей гранд-вожатой мне вспомнить нечего, – но это и неважно. Всё равно про ту вожатую уже не расскажешь красочней, чем наш несчастный одноклассник! А вообще-то это ведь была просто такая экстремальная традиция чокнутых питерских туристов – отмечать купанием первый выезд на майских, открытие летнего сезона. Нам, школьникам, кстати, даже было особо сказано, чтоб не вздумали ничего "открывать" – отвечай, мол, потом за вас, когда простудитесь! Потому-то, видать, наша романтичная вожатая и решила отметиться с этим делом вечером. И где-нибудь подальше, чтобы не подавать дурной пример...
     А вот разрешили бы всем искупаться днём – и было бы всё пристойно, и не терзали б нашего товарища такие жестокие страсти! Впрочем, тоже не факт. Эта кобылища и в купальнике могла начисто искурочить неокрепшую душу подростка...
     Ну и ладно, Бог с ней, с этой вожатой, больше я про неё ничего не помню, а объясняться за мои подрывные надписи тогда пришлось вовсе не ей. А нашей классной руководительнице, которая тоже была с нами в том походе. Кстати, и на то, что "Ухарь-купец" звучал в полном авторском варианте, скорее всего обратила внимание именно она, наша классная, – учительница литературы. Где ж нам самим было до этого додуматься, если мы даже и программные-то произведения толком не знали! И Жопа-вожатая в этом отношении от нас не так уж и далеко ушла.
     А вот словесница у нас считалась умной тёткой, и многие ученики её за это уважали, и даже любили. Не в сексуальном смысле, конечно... Впрочем, кто его знает. Может, и были среди нас такие утончённые натуры, которых возбуждали не формы пионервожатой, а интеллект учительницы, учёной воблы в очках. Хотя это ещё хуже, ведь если предмет твоего духовно-интеллектуального обожания вдруг неожиданно поворачивается своей эротической стороною – это вообще катастрофа, это для слабонервного подростка куда хуже обычных гормональных страданий.
     Правда, эта тема сейчас не при чём. Лично я никогда этим и не страдал, и в том походе ни за кем не подглядывал, потому что уже в юности меня терзали не только половые страсти, а ещё и проблемы освобождения советского человечества.
     Пришёл я к этому, конечно же, стандартным путём советской интеллигенции, через "голоса" и самиздат, так что об этом особо рассказывать нечего. А вот в том, что окончательно утвердился в своей непримиримости – виновата как раз она, наша высокодуховная словесница-классная...
     Всё-таки, что ни говори, а мы считали её умной и понимающей. И тем обиднее было слышать от неё подчас всякую идейную правильную муть. Ну, понятно, что она и должна была это вешать нам по долгу службы, но иногда у неё такое вылетало и от души. Да вот, хотя бы в тех же походах! Когда мы там пели вот это самое "Просто пропитое пропито зря...", или "Унитаз белый-беленький..." она всегда очень возмущалась, что мы отвратительно искажаем прекрасные бардовские песни. Я уж и не говорю, как она беззаветно ругала нас за то, что нам нравится пресловутая тюремно-бандитская "романтика", и вообще всё такое, где побольше похабщины, грязи и цинизма. Ну, а уж лично мой нигилизм, по её словам, вообще выходил за все мыслимые пределы.
     Никуда он, конечно, не выходил! Самая обычная нормальная реакция на весь тот формализм, враньё и двоемыслие, которыми нас изволили пичкать неуважаемые советские педагоги и комсомольские работники. И эти "прекрасные песни" мы уродовали по той же причине. Противно было слушать, как среди всего океана совдеповского вранья и лицемерия эта КСП-интеллигенция "убегала" в пение всякой нейтральной ерунды, – или восхищалась погодой, природой, и тем, что ёжики у них резиновые, или терзалась какой-то неврастенической заумью. Наши "грязь и цинизм" – как раз вполне здоровая реакция. И если б тогда существовало панк-движение, мы бы в него, безусловно, вписались.
     Но ладно, хватит уже этой социальной рефлексии! Пора ж, наконец, рассказать про то, как я совершил одну из первых в своей жизни серьёзных акций борьбы с режимом, про "красных мстителей", из-за которых тогда получился такой великолепный скандалище, тихий ужас нашей школьной администрации...
     Честно скажу: никакой акции у меня изначально в планах не было. Я ж вообще не знал, что там за люди гоняют записи Северного, и только для того, в общем-то, и пошёл, чтобы посмотреть. Звучало-то оно действительно качественно. А Северным я интересовался давно – хоть в тех песнях и не было явного протеста против системы и коммунистических идей, но ведь всё равно, любая тема, идущая вразрез с совдеповским официозом – уже протест! Недаром же учителя нас так ругали за эти песенки... Хотя, наверное, сами тоже их слушали.
     Как и эти хмыри на чёрных членовозах, – я ведь ничуть и не удивился, увидав, что гоняют-то Северного какие-то работнички партийно-советского аппарата! Наслышан уж был про их нравы... Вот тут экспромтом сразу же и созрело решение провести против них небольшую идеологическую диверсию.
     Ну, а почему мне пришла на ум именно такая надпись – это легко могу объяснить. Хотелось сотворить чего-то такое, чтоб они, зажравшиеся хозяева жизни, немножко почесались. Вот и всё. Но писать всякое там "свободу слова!" или "долой коммунистический империализм!" и прочие либерально-правозащитные лозунги из "вражеских голосов" – это было не шибко оригинально. Да и вряд ли бы их удивило. А вот изобразить "критику слева", – то есть, якобы от лица каких-нибудь "необольшевиков", считающих, что современные коммунисты предали революцию, – это казалось куда интереснее! Жаль вот, не было времени придумать какой-нибудь действительно смачный лозунг на эту тему. Типа "Смерть предателям дела Ленина!" или "Не позорьте звание коммуниста!" Вот и вышло это, не совсем, может быть, красивое "красные мстители"... Но неважно. Главное, что они-то всё поняли именно так, как надо!
     Недаром же партийно-комсомольским работникам нашей школы, и, конечно же, дорогой Жопе-пионервожатой в том числе, потом крепко досталось за моё граффити-дацзыбао. И мне их совершенно не жалко. Правда, потом говорили, что влетело им в основном за другое: за то, что не сумели блюсти наших юношей и девушек от спиртных напитков и пьяного безобразия... Ну, это-то и понятно. Раздувать политическое дело дураков тоже не было.
     Да и хрен с ними. Главное – это тот ни с чем не сравнимый кайф, который я словил тогда от своей антисоветской акции! Какой бы глупой она не казалась с высоты сегодняшнего дня – памяти-то о кайфе это не отменяет. И разве ж забудешь тот абсолютно сюрреалистический, как и вся советская жизнь, коллаж из лесного озера, партийных функционеров и песен Северного, которые один наш несчастный товарищ с тех пор не может слушать. А я, напротив, – с тех пор всегда слушаю с особенным чувством.
     Вот так оно всё и было... А на мою память вполне можно положиться, потому что всякую отраву с нашими пионерами я не пил, ни по девяносто копеек, ни по четыре рубля; а своё знакомство с алкоголем начал с продукции достаточно серьёзной категории качества – цельнотянутого спирта из Вычислительного Центра при Ленинградском отделении Академии Наук.
  

  
     Мне ребята потом рассказывали, что ни черта там было не разглядеть. Слишком далеко. Одна абстракция – нечто белое на фоне серебристой озёрной ряби, и всё... Ну, правильно. Это ж вам не импортные картинки, где всё ярко, красочно и детально.
     Я, правда, подозреваю, что юным пионерам вполне хватило и самой только мысли, что она там – голая! – со всеми, пардон, вытекающими последствиями... Но это, конечно, уже фигня. Так что, раз уж там всё равно нельзя было толком полюбоваться на нашу прекрасную вожатую во всей её натуральной красе, я не особо-то и жалею, что вообще не был в том историческом походе.
     А вот мой магнитофончик – ну да, тот самый "Романтик", на который наши дурачки размечтались чего-то записывать, – он там действительно был!.. Только запись-то, что самое интересное, у него уж давным-давно не работала. Какой-то кретин, – вот из таких же, кому давал попользоваться, – умудрился сковырнуть катушку на генераторе подмагничивания. Но мне ж тогда и в голову не пришло их об этом предупредить! Брали-то маг, чтобы слушать, как все нормальные люди, и кто же мог предположить, что этих меломанов потянет на такие авантюры?
     Не знаю, правда, – утешило бы их это, или же совсем наоборот... На всякий случай я и потом ничего им об этом не сказал. Ну да ладно, это уж так, – мелкие, хоть и забавные детали.
     Зато про нашу пионерскую богиню я помню ещё одну историю – тоже не совсем пристойную, естественно. И между прочим, тоже связанную с записями Северного! Только не с "Ухарем-купцом", такой записи ни у кого из наших тогда и не было, – видать, потому те охламоны и пытались её выпросить. А в этой истории звучал популярный и знаменитый "Первый Одесский концерт".
     И было это, пожалуй, всё той же весною, зеленеющим маем... хотя нет, точно утверждать про май не возьмусь. Но в общем, примерно в то же время. Мы все как раз увлеклись тогда этим концертом, и у нас у всех он был на слуху. Даже, помню, постоянно обменивались цитатами: "Здг'аствуйте, моё почтенье!" – "Слушай, ша!" – "Шо свисти-таки в болт!" – "Гоп-стоп, Зоя!" Учителя, которые это слышали, ничего, конечно, не понимали, и очень из-за этого злились.
     И вот однажды мы собрались вечером в школьной радиорубке и врубили эту самую запись. Может, кому-то переписывали (а школьный магнитофон был, по тем временам, достаточно классный – "Маяк" двести какой-то), а может – включили просто так. Это неважно; главное, что врубили Северного на всю трансляционную сеть! Конечно, не по ошибке, этот сюжет настолько избит, что стыдно было бы об этом и говорить. Врубили вполне сознательно. Хотелось немножко похулиганить... хотя это, наверное, слишком громко сказано. Ведь уроки давно кончились, в классах уже никого не оставалось, а в учительской, как мы знали, радиоточку всё равно никогда не включают, чтоб не мешала работать. Так что тут, конечно, было никакое не благородное хулиганство, а так... мелкое самоудовлетворение.
     Настоящая акция подобного рода была в нашей школе только один раз, на каком-то жутко торжественном сборе. Когда по регламенту там должны были включить патриотическую песню, врубили Северного! Как, почему, – об этом долго ходили легенды и слухи... Ясно было только, что наш радист сам никогда не осмелился бы на такую диверсию. Может быть, конечно, он просто перепутал катушку; но слухи упорно настаивали на том, что катушку подменили некие безвестные герои. Ну, а намёков на причастность к этому подвигу потом было столько, что на роль этих героев могло претендовать почти полшколы...
  

  
     Впрочем, всё это несущественно. Главное – какие рожи были тогда у нашей директрисы, и некоторых педагогов! Они ведь заранее подготовились слушать патриотическую вещь, и навели соответственное вдохновлённо-пафосное выражение лица... А играть начинает Северный. "Как-то по проспекту" из первой записи с Жемчужными. Но пока там банджо и ударник отбивают вступление, наши учителя ещё ничего не понимают, и сохраняют всё то же просветлённое выражение! Видно, они сочли это вполне приличествующим для патриотической песни, приняли, наверное, за стук пионерских барабанов. И тут-то вступает Аркадий Дмитрич...
     Радист, правда, быстро испугался, и выключил.
     Говорят, что директриса потом долго распиналась на педсовете: мол, мы увлеклись, делая упор на борьбу с влиянием Запада, а блатная псевдоромантика в подростковой среде, стало быть, тоже ещё имеет влияние, и мы должны, со всей ответственностью... Ну, и прочая, такая же беззаветная ахинея. Интересно бы знать, разработали ли они тогда план мероприятий по борьбе с этой "псевдоромантикой", и какие конкретные мероприятия придумали?
     Впрочем, хоть это и занятная история, не будем отвлекаться. Итак, мы врубили Северного на трансляцию, полагая, что слушать и оценивать наш порыв некому; но мы ошибались... Я как раз в это время ушёл из рубки, потому что всем захотелось курить, а пачка была заныкана за пыльной батареей в самом дальнем сортире. Идти за ней выпало мне. И вот в тот момент, когда Северный грянул из репродукторов, я как раз проходил мимо пионерской комнаты, которую считал уже пустой и запертой... И вдруг услышал, как там что-то свалилось и грохнуло; а потом, вроде, донеслись какие-то нечленораздельные голоса. На всякий случай я зашхерился за угол, но никто оттуда не вышел, и я продолжил свой путь за куревом; а когда возвращался – увидел, что из пионерской всё ж таки выплывает собственной персоной наша обожаемая Жопа...
     Я, конечно, этому нисколько и не удивился, – где ж ещё сидеть вожатой, как не в пионерской комнате? мало ли, ей там надо было работать с какими-нибудь очень важными бумажками. Только на всякий случай постарался не попадаться ей на глаза. А когда я вернулся к ребятам, мне рассказали, что за пару минут до этого по коридору со стороны пионерской вдруг пронёсся чей-то топот. Они, конечно, подумали, что это я от кого-то сваливаю, но, выглянув в коридор, увидали спину нашего трудовика! И уматывал дядя настолько резво, что некоторые даже усомнились, что это был именно он.
     Да... видно мы крепко им поломали кайф неожиданно включённой музыкой! А может, и наоборот. Вообще-то есть такое мнение, что если испуг приходит на пике оргазма, то оный бывает особенно ярок. Но чёрт его знает, пик там у них был, или не пик; обломались они, или наоборот, оттянулись. Жалко вот, что запись у нас пошла с первой песни, – если б всё это случилось под песенку "Гоп-стоп, Зоя, зачем давала стоя", это было б вообще убойно! Ну ладно, и так тоже неплохо получилось.
     Вот такие у нас творились дела в далёкие семидесятые годы... Вообще, как подумаешь, – ну до чего же в пакостной школе я учился! А слышал бы Аркадий Дмитриевич, что творилось под его песни! Одни мастурбировали, другие сношались на рабочем месте... Тьфу. В какую мерзкую эпоху мы жили...
  

  
     Да, так всё это и было. Наверное, так...
     Как кому оно запомнилось – так и было. Всё равно ведь ничего этого уже нет, и теперь всё существует только лишь в нашей памяти. Значит, все варианты одинаково истинны...
     А уж насколько они там соотносятся с реальностью, с тем, что было тогда на самом деле... не всё ли равно? Разве от этого что-то меняется в нашем мире? Вообще ничего. Мир этого даже и не заметил.
     Да и что такое "реальность"? Была ли она? Сейчас каждый по-своему помнит, тогда – каждый по-своему видел. А у кого-то, может, и вовсе была лишь галлюцинация...
     ...Слава Богу, наши преподаватели марксизма-ленинизма, которые сейчас с воодушевлением бросились бы меня размазывать за этот субъективный идеализм, давно уже не у дел.
     Но вообще, конечно, всё это восхитительно и интересно. Как многогранно, оказывается, может видеться та дурацкая истории с "Волгами", Северным, записями, и "мстителями"! Что ж... В моей памяти тоже остались от неё две-три картинки. И рассказать о них можно в таком же количестве фраз. Может, не стоило бы даже и встревать ради этого, но... Чёрт с ним. Пусть будет и мой небольшой этюд из воспоминаний. О том сумасшедшем времени, о майских днях на излёте девятого класса. Зелень, ветер, вода, пьянка, свобода, музыка...
     Ну, и Аркадий Северный.
     Той весной я как раз впервые познакомилась с его записями.
     Блатняк! Неужели кто-то может подумать, что я увлекалась этим ужасным жанром? Никогда. Я всегда его презирала. Как и тех, кто увлекался этой "романтикой", – недоразвитых подростков, не прочитавших даже и полутора книжек из программы начальной школы. Сбившихся в компании, где система отношений никуда не ушла от обезьяньей стаи. Какое ж ещё "искусство" они могли воспринимать?
     Или – ещё смешнее, – "домашние" мальчики, замученные родительской гиперопекой и школьными нравоучениями, и от этого изо всех сил старавшиеся изобразить "независимость". То есть, как можно больше скабрёзничать, блатовать, и тянуться за гопниками.
     Но что о них говорить, если точно таких же любителей хватало и среди взрослых? Например, недалёкие сытые обыватели, любители пощекотать свои заплывшие жиром "чувства" тем же блатом. Ведь масс-культура в те времена была глубоко советской, идеологически выдержанной, и щекотала их очень слабо...
     И не очень-то, кстати, далеко ушли от них и другие – "идейные" любители блатняка, из той самой, советско-антисоветской "интеллигенции". Доморощенные нигилисты, выдававшие эту мерзость за свой, видите ли, "стихийный эпатажный протест"! Или ещё более изощрённые, считающие это бессмысленное и безопасное фрондёрство настоящим инакомыслием. Впрочем, мода на всё "запрещённое" была тогда тотальной. Даже у всяких "умеющих жить" советских мелкобуржуев оно тоже проходило как некий символ "крутости"...
     Мрак. Кошмары загнивающего социализма.
     Хотя, всё это – не об Аркадии Северном. Он как раз имел к этому довольно-таки косвенное отношение.
     Но – никуда не денешься. Основная масса слушателей Северного была именно из таких слоёв общества... Но это всё к слову. Это – лирическое отступление о наболевшем. Чёрт с ними. Они тут вообще не при чём.
     Я-то узнала о записях Северного от своей соседки по лестнице. Той самой старшей пионервожатой Галины, феерии плоти в красном галстуке, которой наши олигофрены присвоили дурацкое и нецензурное прозвище...
     Вообще-то, не стоило бы злословить в её адрес. По крайней мере, говнистой она никогда не была, а это уже достоинство. И достаточно редкое, – как по тем, так и по нынешним временам. И не нашим бы недоразвитым пионерам делать выпады насчёт её умственных способностей, но, в самом деле... Подумать только! Что она умудрялась сочетать – дворовая субкультура, блатные песни, и тут же – совершенно искренне! – коммунистическая идеология. Да и если бы – идеология... Просто вера в необходимость произнесения ритуальных фраз и соблюдения каких-то ритуалов поведения. С полнейшим несознаванием лицемерности всего этого. Санкта симплицитас...
     В близкой дружбе я с ней, конечно, не была. И не знаю, какие песни она там пела, или не пела. Я никогда не бывала в тех компаниях, проводящих свой культурный досуг на пустыре. У нас был совсем другой круг, мне было интересно с людьми, считавшими себя хиппи и анархистами, нонконформистами и диссидентами, свободными художниками и гражданами Вселенной...
     Но Северного я услышала всё-таки не от них. Нет, не потому, что там безраздельно царил западный рок. Там слушали разную музыку. И даже блатняк. Представьте, там тоже были любители слушать и петь блатняк! Но так уж вышло, что эти записи каких-то абсолютно дурацких песенок, исполняемых совершенно необычным голосом, с каким-то прямо-таки инопланетным тембром и модуляциями, я впервые услышала там, где меньше всего ожидала.
     Но узнать об этом странном певце от нашей несчастной вожатой я, конечно же, ничего вразумительного не смогла. Кроме столь же странного, явно выдуманного имени.
     Кому сказать, – какой-то "Аркадий Северный"...
     Вот тут-то и оказалось, что о нём знают все. И наши близкие хиппи-анархисты и прочая богема. И "не наши" мажоры-фарца, с которыми мы всё-таки часто пересекались на почве западных дисков. Все знали про такого певца. Говорили о нём... Кто как. Большинство – равнодушно.

---

1   2   3   4   5   6   7   8   9   10