Виктор Терехов - Телогреечка

     Лет тридцать назад я написал песню «Телогреечка», это песня не про любовь и романтику, это кусочек из моего детства, из пятидесятых годов прошлого века. сегодня много кто поёт про «Телогреечку», даже те, кто ни разу её не одевал...
     А я, вырос в этой телогреечке и имею полное право спеть про неё песню. Когда мне было лет восемь-девять, я мечтал , чтобы мне купили телогрейку (тогда называли фуфайка), но не покупали и я ходил в бабушкиной фуфайке... Сейчас, мой семилетний внучёк Ванечка, мечтает о девятом Айфоне , пятый, его уже не устраивает... сегодня, по вотсапу прислал ссылку: «ты только посмотри деда!» и в приложении ссылка, что в октябре выпустят этот девятый айфон. Да, жизнь сейчас другая, но я думаю, что степень счастья не зависима от телогрейки, или айфона... Счастье это намного глубже и время на него абсолютно не влияет. Счастье не измеряется материально! Я был счастлив в пятидесятые годы и пожалуй больше, чем мои внуки сегодня, может мне это кажется... я вырос в частном доме, который построили мой дедушка Лаврентий - участник Первой мировой войны и демобилизованный в 1950 году из Берлина, мой папа. Наш дом был построен в таком месте где рядом с частными домами стояли бараки, в них жили вышедшие на химию или освободившиеся зэки, бандеровцы, политические, ссыльные фины, немцы и крымские татары. Жизнь среди этих людей была на самом деле интересной. Мы как русские сказки слушали их рассказы и впитывали всё это в себя. Живя фактически среди воров и даже убийц, мы не запирали двери на ночь! Я помню было много шума, когда у нас из колодца украли бидон с молоком. Мы шкеты резались в чику на деньги, я втихаря таскал у бабушки Феши из шкатулки мелочь, она наверняка это видела, но ничего не говорила, она очень меня любила... По весне начинали играть в ножечки, потом в зоску, лапту. Сейчас, многие даже не имеют представления, что такое чика, зоска, как играть в ножечки. Сегодня у ребятни другие игры и мне это не совсем нравится... Слишком много времени наши дети проводят в виртуальном мире, мы же наоборот жили в реальном , насыщенном событиями, интересами, мы самоутверждались на улице а не у экрана монитора... Я вырос среди настоящих блатных (не ряженых - фуфловых), а тех, кто прошёл сталинские лагеря, знал цену человеческой жизни и фарту. Конечно как дед, я бы не хотел, чтобы мой внук рос в такой среде... Но как ни странно, эта среда меня не испортила, а наоборот сформировала, как нормального человека! Пацанёнком, я видел на улице много такого, что мне не нравилось и я отвергал это, я не хотел быть таким, но при этом, опыт общения с разными людьми пригодился на всю жизнь. Интересное совпадение, я брал интервью у знаменитой Раи Удовиковой (цыганка Рая) (читайте на сайте Шансон - Портал: Рая Удовикова - жизнь и песня) и она рассказала, как совсем маленькой девочкой, до войны попала в привокзальный - воровской кильдым, где жили воры и проститутки. Она видела образ жизни этих людей и дала себе зарок, что никогда не будет такой. примерно тоже было и со мной. Хотя, некоторые из моих друзей детства потоптали зону от вольного, и их уже нет в живых...
     Блатные были очень сильные психологи, они на раз могли нагнать жути на человека, сломать и подавить его волю.  Каким-то чутьём определяли, могут сломать человека или нет и абсолютно не важно кто был «испытуемый». Я видел много раз, как блатные «брали на понт» здоровых мужиков, которые стояли по стойке смирно перед каким-нибудь щуплым человечком с испортаченными руками, при этом не было никаких ножей, а только слова и взгляд... Но если не прокатывало с наездом, сразу всё переводилось на шутку, как будто ничего и не было. Настоящие блатные, это был очень интересный типаж людей - походка, полупальто -«москвичка», кепка - «семиклинка», вообще-то «швейторг» продавал «восьмиклинки», но блатные вырезали клин, чтобы кепка обтягивала голову, как картуз. И конечно - «прахаря», это были яловые в гармошку сапоги, но особый шик «хромачи»! Хромовые сапоги, их специально, предварительно смочив керосином, укладывали в ровную гармошку, под пресс.
     Нас пацанов, они научили играть в «буру», «секу», «шмэн». При нас проигрывали в карты людей. Но не убивать, а избить, обокрасть, раздеть... Хотя, был такой Гена, весёлый парень, играл на гармошке, жил в бараке напротив нашего дома, проигрался и нашли под поездом на третьем разъезде... Такие случаи были редко, но в памяти остались эти люди... Видел, как мужики играя в «чику» не дотягиваясь до «крупного котла», резали себе опасной бритвой «майлом» сухожилия между большим и средним пальцем, это не запрещалось и было делом выбора каждого играющего... Жулики были очень хитрые и могли легко войти в доверие, особенно к пацанам. Помню один случай, лет в двенадцать, у меня был приятель из крымских татар, звали его Алик, возрастом старше меня года на три-четыре. Старший брат у этого Алика работал в милиции, а в то время милиционерам выдавали для службы длинные
  

  
китайские фонарики на трёх батарейках. И однажды я был у Алика в гостях и увидел этот чудо-фонарик и конечно загорелся желанием иметь такой. Я очень долго вёл переговоры на что выменять этот фонарик и сошлись на альбоме Херлуфа Бидструпа, где в карикатурах было изображено очень много голых пышнотелых женщин . Алику альбом понравился и мы договорились на обмен. Я сразу же притащил ему этот альбом, но фонарик он не отдал, сказав, что на днях брат получит новый и тогда он мне отдаст этот. Я стал ждать, прошла пара недель и как-то вечером он встречает меня у школы и говорит, мол поехали за фонариком в 16-й военный городок, там живёт сестра и фонарик у неё. Я конечно согласился, сели на трамвай и поехали. А в этом городке жили военные с семьями, жили в домах барачного типа, вроде казарм. И вот когда мы подошли к одному бараку, Алик мне говорит, что сестры нет дома и ему нужно залезть в форточку, чтобы забрать фонарик, но я должен постоять на стрёме и если кто пойдёт мимо, то стукнуть в окошко. Короче, я отстоял на васаре, Алик выкинул через форточку два узла и вылез сам, подхватил узлы и мы побежали к трамваю... В трамвае он вытащил из-за пазухи фонарик и отдал его мне, а про узлы сказал, что сеструха собирается переезжать, вот он вещи потихоньку и перевозит. Я сначала принял это за чистую монету, но потом поговорил с пацанами и они мне сказали, что Алик подворовывает по хатам... Вот так мне достался китайский фонарик, а Алика, года через два посадили...
  

     Вечером с работы возвращались грузчики, это особые люди, в широченных брезентовых штанах, в которых они могли вынести отрез драпа или приличный кусок мяса... Грузчики шли домой - пьяные и суровые, некоторые из них были отцами моих товарищей и мы бежали их встречать, в надежде получить гостинец. Гостинец мог быть разным - конфетка, гильза от патрона, ленточка от бескозырки или солдатская пилотка, для нас это были ценные подарки! Одним словом, в той жизни существовали свои интересы и ценности, свои законы и понятия, я с детства их усвоил, что мне ни один раз помогало в жизни.
  

  
     У меня был очень интересный дед, исключительно коммуникабельный человек, который имел много знакомых среди ссыльных и освободившихся зэков. С некоторыми дружил и приглашал их к нам в гости, бабушка была не очень довольна этими визитами... Приходили в основном люди его возраста, а ему тогда было уже за шестьдесят... то есть, люди с большим лагерным и жизненным опытом, старые сидельцы. Они с дедом устраивались за бутылочкой на кухне, бабушка доставала из духовки пирог, ставила нехитрую закуску - квашеную из бочки капусту и солёные тоже бочковые помидоры, и огурчики, и начинались разговоры... Рассказывали истории похлеще Варлама Шаламова, где были - боль, кровь, побеги, любовь, ненависть! Я залезал на печку, на овечьи шкуры, где было тепло и уютно, и с интересом слушал, что рассказывали дедушка и его гости. Дед у меня был легендарный человек, участник Первой мировой войны. После газовой атаки был взят в плен и шесть лет был в австрийском плену. Первые три года находился в лагере, где совершил пять побегов. Но его ловили и вешали вниз головой за перекладину, такое было наказание за побег. Висел до тех пор, пока кровь не начинала идти из глаз и ушей, сердце с сумасшедшей силой гоняло кровь и с каждым ударом казалось, что по голове бьют железным молотом... На четвёртый год, его забрал из лагеря к себе в усадьбу богатый венгр и дед почти три года работал у него, сначала конюхом, а потом управляющим на конюшне . оттуда он с тремя земляками и сбежал на Украину.
     В это время, на Украине в свою армию набирал людей Махно. Дед с своими товарищами решили записаться в его армию, поскольку денег на дорогу домой не было, решили заработать. У Махно в армии платили хорошие деньги, с каждым кто приходил заключать договор Нестор Иванович беседовал лично. И мой дед пришёл к нему на беседу, Махно его очень внимательно выслушал, расспросил про лагерь, про семью и в конце беседы сказал - «Лаврентий, ты хорошо подумай и в любом случае приходи ко мне утром». Дед всю ночь не спал, к утру решил не оставаться здесь и как-нибудь добираться домой. Но как обещал пришёл к Махно и сказал, что передумал заключать контракт. Махно похлопал его по плечу и говорит: «Ты парень уже навоевался, тебя жена ждёт и отец с матерью, езжай на свой Урал, здесь не твоя война!» После этого вызвал секретаря и приказал выдать деду деньги на дорогу и на подарки... Вот так рассказывал мой дед про Махно... Денег ему выдали столько, что приехав домой он на оставшиеся от дороги и подарков деньги купил бричку и хорошую костромскую упряж.
     Потом , дед с отцом и братьями подняли сильное хозяйство, табун лошадей, около ста голов, коровы, овцы, он даже купил в Кургане какую-то дорогую сельхоз-машину для обработки зерна, по тем временам это был небывалый случай, за что и пострадал... Раскулачили, в чём были, всю семью с малолетними ребятишками загрузили на подводы и увезли на станцию, а там, как скот сгрузили в столыпинские вагоны и на Соловки. Дело было поздней осенью, выгрузили в поле и заставили рыть землянки, так и перезимовали. Потом в его и бабушкиной судьбе было много такого, что трудно даже рассказать, это длинная история... Всё это рассказывал мой дед, своим гостям сидельцам. Они все говорили на одном языке, у каждого была трудная судьба и тяжёлые годы за спиной. Лёжа на печке я слышал много жизненных и лагерных историй, что-то осталось в памяти , что-то стёрлось.
  

  
     Приходил папа с своими друзьями, друзья - фронтовики и там уже были другие истории... Но деда Лаврентия, слушали в любой компании с большим интересом, дед был легенда! Я уже его пережил, он умер, когда ему было 66 лет...
  

  
     Вот так, на историях жизни из того мира, на событиях которые происходили вокруг формировался я
это была сильная жизненная школа!!!
     Смотрю сейчас на приблатыканных петухов, которые расплодились в телевизоре и честное слово смешно наблюдать, слушать, этот паноптикум человеческого -морального увечья..! )))))   
  
     Если, дочитали и захотите послушать песню, то гарантирую, что она перенесёт вас как машина времени в те пятидесятые годы. Все персонажи и события в песне - реальные! )))