[haim1961]

То, что издали казалось беженцам фатой-морганой, на поверку оказалось жизнью, полными лишений: без документов, без работы, без средств, без крова. Поселились на окраине Парижа в каморке, не было даже электричества. Об отоплении, газе и воде и говорить не приходилось. Перебивались случайными заработками. Денег не хватало даже на еду и лекарства. Родился наш первенец Лео, затем дочь Сильвия и второй наш сын Жоэль. Сейчас Жоэль - извест- ный в Париже композитор, пишет музыку к кинофильмам. Несколько песен на его музыку исполняю и я. А тогда - изнурительная работа, чужой город, никого из близких, кто бы мог поддержать.
Был даже такой момент, - Женя опустила глаза, - когда я стояла с коляской на берегу Сены, не зная, кидаться в реку вместе с детьми или одной. Все мои родственники остались в России, а я тут, среди роскошных витрин - и без средств к существованию. Подняла глаза к небу - и вдруг мне показалось, что слышу мамин голос: "Не надо. Мы еще увидимся".
- Вам довелось встретиться?
В 1959 году мама заболела. Рак. Я прилетела в Москву, пристроившись к делегации французских коммунистов. Жила в гостинице, чтобы родным не навредить. Мама понимала, что я с ней прощаюсь. Худенькая, вся иссохшая, она позвала меня и сказала: "Сядь ко мне на колени". Обняла своей худой рукой, другую руку положила на мою голову и сказала: "Готэню, защити мою девочку, дай ей немного счастья. Дай ей талант нести счастье другим". Она благословила быть Человеком. Этот завет я стараюсь выполнить.
В память о маме в репертуаре Жени почетное место заняла трогательная и величавая песня [майн мАмэс шАбэс-лихт] («Субботняя свеча моей мамы»).
- Не могу исполнять ее со сцены, у меня мороз по коже продирает от этой песни. Вижу маму среди свечей; ветер не может их погасить; мама просит у Б-га счастья для своих детей и для всего народа Израиля... Она скончалась в 1970 году в Малаховке: местные жители помнят ее, Малку Брановер, они называли ее "наша ребецн".
Мне кажется, до сих пор в душе Жени Файерман горит субботняя свеча, зажженная ее мамой...
Однако вернем наше повествование в Париж. Жизнь понемногу налаживалась, Абель начал работать, ведь его профессия не требовала особого знания языка, - портной. Почти все роскошные Женины сценические туалеты выполнены прекрасным модельером-дизайнером Абелем Файерманом.
- Абель очень тонко чувствовал музыку, был моим первым режиссером и критиком, вселял в меня веру в успех, стимулировал меня при малейшей возможности учиться вокальному и театральному искусству. Вначале поступила в музыкальную школу Сан-Плиель, где преподавали вокал, а затем занималась в знаменитой парижской музыкальной академии "Вю Колобе", где учились все известные французские певцы: Ив Монтан, Шарль Азнавур, Мирей Матье...
Женя пела в хоре, выступала с сольными номерами на французском и русском языках.
Приехавший поработать во Францию из США еврейский актер и режиссер Герман Яблоков (1903-1981) - автор песни "Папиросн" - как раз искал знающую идиш молодую актрису и взял Женю в свой театр. Ей выпала честь стать первой исполнительницей "Папиросн" - первого шлягера (в лучшем смысле слова) еврейской эстрады.
Несмотря на общемировую популярность этой песни, звучащей едва ли не в каждом ресторане с малейшим намеком на еврейство (и даже без намека), мне никогда ни от кого - кроме Жени Файерман, разумеется, - не доводилось услышать эту песню полностью, все три куплета от начала до конца, без "проглатывания" незнакомых певцу слов и прочих досадных искажений. Престижнейшие интернет-сайты на русском, английском и немецком языках, посвященные вокальному и клезмерскому искусству на идиш, приводят лишь сокращенные версии, а о качестве переводов - будь то поэтические или подстрочные - лучше не говорить вовсе. Что же останется потомкам? И вот я усаживаюсь рядом с Женей и мы записываем оригинальный текст "Папиросн" слово за словом.
В русской транскрипции и в дословном переводе на русский песня выглядит так:


см. продолжение: