Показать сообщение отдельно
  #2  
Старый 24.03.2008, 13:27
Аватар для haim1961
haim1961 haim1961 вне форума
Администратор
Ветеран форума
 
Регистрация: 29.01.2008
Адрес: Израиль.г Нетания
Сообщений: 2,170
По умолчанию Одесский фольклор и песни за Одессу

Автор песни «Школы бальных танцев», судя по всему, был известен одесситам, по крайней мере, Владимиру Хенкину: «А какой хохот стоял в зале, когда Хенкин, подыгрывая себе на пианино и пританцовывая, исполнял куплеты о парикмахере, который не от хорошей жизни, а исключительно дополнительного заработка ради, по вечерам превращал свое заведение в танцкласс, где своеобразно, но вполне уверенно обучал жаждущих приобщиться “до моды” одесских обывателей: “Кавалеры приглашают дамов,/ Там, где брошка — там перед./ Две шаги налево, две шаги направо,/ Шаг назад. Наоборот”. Успех номера был столь сногсшибателен, что публика “вынесла” куплеты из зала и вскоре их распевала “вся Одесса”. Хенкин же исполнял “Танцкласс” обычно “под занавес” программы, всенепременно бисировал и со временем даже пополнил свой репертуар продолжением или, как тогда называли, новым вариантом куплетов.

А потом сработал неумолимый естественный отбор, и куплеты “Танцкласса”, подобно утесовским “На Дерибасовской угол Ришельевской”, ото-рвались от исполнителя, времени и неизвестного нам автора, “ушли” в неподвластный цензурным рогаткам да социальным катаклизмам фольклор, пережили десятилетия и под названием “Школа бальных танцев” еще сегодня звучат в подгулявших компаниях и включаются в сборники одесских песен». (А. Розенбойм)

Разночтения в этой песне в основном касаются фамилии содержателя школы — Соломона Кляра, Фляра, Пляра?.. Рискну предположить, что еврейская фамилия Шкляр — наиболее распространенная, но песни запоминались на слух, и кто уж теперь разберет...

Александру Розенбойму принадлежат и разыскания об авторе знаменитой «Свадьбы Шнеерсона»: «Он был интеллигентным человеком с высшим образованием, состоял в Литературно-Артистическом Обществе, Союзе драматиче-ских и музыкальных писателей и в повседневной жизни
не изъяснялся на языке своей песни “Свадьба Шнеерсона”. Но он прекрасно знал быт, обычаи, нравы, привычки, жаргон, фольклор одесского обывателя и, к тому же, в начале 1920-х заведовал городским карточным бюро. А уж там перед ним проходила “вся Одесса”, измученная революцией, гражданской войной, интервенцией, национализацией, мобилизацией, контрибуцией, реквизицией, декретами, уплотнениями, облавами, обысками, арестами, налетами, митингами и собраниями, голодом и холодом, безжалостно, что называется, по живому, разодранная на “работающих”, “неработающих”, “совслужащих”, “не совслужащих”, “трудовой элемент”, “нетрудовой элемент”.

.. И двадцативосьмилетний Мирон Ямпольский написал “Свадьбу Шнеерсона”, искусно стилизовав ее под фольклорную песню, каковой
она, в сущности, и стала с годами, совершенно “оторвавшись” от автора».

Существует версия, что автором первоначального текста песни, известной под названием «Мурка», тоже является Яков Ядов. Однако
К. Паустовский, хотя и подтверждает принадлежность Ядову многих «одесских песен», пишет: «...Почти все местные песенки были написаны безвестными одесситами. Даже всеведущие жители города не могли припомнить, к примеру, кто написал песенку “Здравствуй, моя Любка, здравствуй, дорогая!” — Жора со Степовой улицы или Абраша Кныш? “Что? Вы его не знаете? Так это тот самый шкет, которого поранили во время налета на почтовое отделение в Тирасполе”».

Обратимся к большому знатоку жанра Фиме Жиганцу ( 4 ) : «Конечно, никто не будет оспаривать одесского происхождения истории про то, как

Как-то по прошпекту
С Манькой я гулял.
Фонарик на полсвета
Дорожку освещал,
И шоб было весело
С нею нам идти,
В кабачок Мещерского
Решили мы зайти.

(Имеется в виду кабачок Печерского, а еще правильнее — «Печескаго». — И.Н.)

Еще у Александра Куприна в романе “Яма” проститутка Катька сообщает: “Эту песню поют у нас на Молдаванке и на Пересыпи воры и хипесницы в трактирах”.

...Но в остальном Одесса не стеснялась творчески перерабатывать песенки, которые ей нравились. Например, популярный “Шарабан”. Помните:

Прощайте, други,
Я уезжаю.
Кому должна я,
Я всем прощаю.
Ах шарабан мой, американка,
А я девчонка, я шарлатанка!

Никто уж и не помнит, что в основе одесского “Шарабана” лежит “Амурская партизанская”, которую в гражданскую распевали дальневосточные красные партизаны, издеваясь над адмиралом Колчаком:

Шинель английский,
Мундир французский,
Табак японский,
Правитель омский.
Ах, шарабан мой
совсем разбился —
Зачем в Антанту да я влюбился?

Да и утесовское “С одесского кичмана” тоже имеет к “маме” отдаленное отношение. Это — перепев каторжанского:

С вапнянского кичмана
Сбежали два уркана,
Сбежали два уркана на Одест...

“Одест”, “Одеста” — каторжанское произношение Одессы.
Наконец, “Алеша, ша!”, ставшее популярным в исполнении Аркадия Северного —

Алеша, ша!
Держи на полтона ниже,
Брось арапа заправлять,
Не подсаживайся ближе,
Брось Одессу-маму
вспоминать! —

тоже на поверку оказалось песней гражданской войны, где речь идет не об Одессе, а о Петрограде (“Не подсаживайся ближе — Петрограда не видать!”). Но Ростов-папа легко мог бы простить ветреной супруге все эти шалости (сами, что ли, без греха?), если бы... Если бы мамаша заодно не облапошила и собственного муженька! Вот тут-то мы подходим к известной песне о пивной:

На Дерибасовской
открылася пивная,
Там собиралася
компания блатная,
Там были девочки —
Маруся, Роза, Рая
И гвоздь Одессы —
Степка-Шмаровоз...

(Одесский вариант: «И с ними вместе Васька-Шмаровоз» — так пел Утесов. — И.Н.)

см. продолжение.
Ответить с цитированием