Тему о приколах одесских музыкантов начал Сева Верник рассказом «[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]». Затем эту рубрику мы продолжили на форуме в разделе «Приколы одесских лабухов или театр одного склероза».
На днях я получил письмо, где был описан прикол от Бори Шпирта. Его, к сожалению, уже нет с нами - но память о нем еще долго будет в сердцах тех, кто помнит его.
Прикол - это не совсем точное определение. Одесские лабухи называли это забросами. Артисты называли это - Байками.Так вот, ...хочу вернуться к письму. Автор пожелал остаться неизвестным. Да и я сам с трудом могу его определить. Может когда-нибудь он откроется. А рассказ его очень интересен.
Дмитрий ШварцЛитературный редактор
Шансон - Портала
Петр Розенкер - ф/но Наум Клейман - К/Бас Харитон Флит - Сакс
Боря Шпирт - ударные
Из первых рук
Скажу всю правду и сразу. Речь пойдёт не трудовых буднях касты одесских музыкантов, но о состоянии скорее промежуточном, с постоянной готовностью любую заурядную ситуацию переделать в нечто.
И в этом смысле были-таки свои большие мастера, даже гроссмейстеры. Вспомнить хотя бы квартет Пети Розенкера. Наверное лучший в послевоенной Одессе. Вместе с самобытным музыкантом играли, дружили и хохмили Харитон Флит, Нюма Клейман и Боря Шпирт.
Вот здесь прошу усилить внимание. Боря играл на барабанах, заметьте, не стучал, не гремел, а творил, ведомый мастерством и хорошей школой. Он отвечал головой, точнее руками и ногами, за пульс организма, за все ритмические ходы и выходки
своего инструмента, изящно превращая груду металла и пластика в живого, а главное весёлого собеседника. Прирождённый музыкант, полноправно вносил свою двадцатипятипроцентную лепту в музыкальный праздник любого уровня. Ибо все в Одессе знают - наспех приготовленную фаршированную рыбу ещё можно пропустить
мимо ушей, пока эти уши заняты весёлой песней, но не дай Бог наоборот.
Про Борю вполне можно сказать, что у него не только золотые руки, но и золотой пыск*. После любого отделения, в перерыве или паузе, его рот успешно соперничал с красивой синкопой, а иногда и форшлагом.
В любом случае, это была, либо любопытная история, либо житейский рассказ из первых уст. Не обычный трёп, а именно рассказ, со своей драматургией и обязательно гомерическим финалом.
Перескажу только то, что запомнил.
Как-то из Москвы, точнее из столичной юности, летом, когда вся Одесса лениво потягиваясь, нехотя удваивается, приехал Орест Кандат - известный кларнетист-альтист легендарного утёсовского оркестра. Яркий исполнитель эксцентричных трюков в знаменитой драке из «Весёлых ребят».
Утром, как положено, друзья ловко маневрировали между овощами и фруктами лучшего рынка в СССР. Один - в белом костюме, при бабочке, другой в летней бобочке. В базарной суете, экзотичная пара смахивала на двух литературных героев. Тот, что в белом - Дон Кихот, после защиты диссертации, а вот второй... - всё остальное.
Не спеша, с прямой спиной и раскованной деловитостью, двое коллег, на зуб пытались вкусить впрок, солнечных лучей из каждой гронки винограда.
Постепенно осваивая фруктовый Клондайк, закадычные друзья заметили человеческую тень, нелогичную даже для этих мест.
«Кажется в наш дуэт прибыло» куда-то в сторону, пробубнил альтист-кларнетист. В компанию, постепенно подмешивался молдавский крестьянин в вязанных грубошерстных носках и подозрительных галошах, несмотря на жаркий август.
Кандат первым спросил напрямую:
- Чего прилип, как банный лист?
- и выразительным жестом уточнил к какому месту конкретно.
Земледел слегка вспотел, и неожиданно залепетал на южнорусский манер, изобилуя украинскими и молдавскими оборотами, отдавая
впрочем, предпочтение последним.
Зачарованно глядя на костюмированного артиста, как на предполагаемого Мессию персонаж более-менее внятно объяснил всю логику своих умозаключений. Дескать, уже давно заметил, как умело, красивые люди выбирают плоды земледелия. Сельчанин наконец понял, что нашёл то, что искал.
- Тут недалеко - продолжал он,
- На молдавско-украинской границе, поселилось большое горе.
В его родных Граданицах, погибает большой отцовский участок с лозой. Поначалу, всё местечко помогало, как могло, вздохами. Потом совет соседей решил - ехать надо. Ехать в Одессу. Найти в этом сумасшедшем городе главного учёного. А не поможет наука - не поможет никто. И тогда вместе с кормилицей - лозой, под нож
пойдёт весь его земледельческий род.
Слегка оторопевший Кандат, чуть-было не приоткрыл свой московский рот.
Но Боря!.. Вот кто действительно близко принял чужое горе. По отечески мягко подошёл к новому знакомцу. Похвалив за наблюдательность, заговорил совершенно задушевно.
- Этот профессор - в сторону Ореста Кандата в стильном
костюме, - За будь здоров, как разбирается в вине. Однако для такого деликатного дела подход нужен совсем другой, исключительный.
- Есть только один специалист в Европе.
- Для него вылечить больную лозу, дело академической чести.
- Но только одно «но».
- Чудом воскресший виноградарь выпалил всё и сразу.
- Не хватит своих и соседских, верну долг из урожая следующего года, если надо то и двух.
- Да, что урожай, от ожившей лозы пойдёт новое летоисчисление его родни. Даже внуки внуков будут молиться на своего спасителя.
- Только дайте адрес.
- В момент у Шпирта заблестел правый глаз. Обращаясь к товарищу в белом, Боря довольно бесполезно спросил:
- А что Орик, Вы случайно не знаете, вернулся ли из парижской командировки Пётр?
- И после лёгкой паузы вкрутил немыслимое отчество из древнегреческой мифологии. И сразу так, твёрдо:
- Дело не в деньгах.
- А в чём? - не твёрдо спросил землепашец.
- А в том, что человек он более чем занятой, а тех ничтожных минут, между симпозиумами, не хватает даже на нормальный сон.
- Ладно - полудружелюбно буркнул мастер полиритмии.
- Учти, придёшь в пять минут седьмого - улизнёт в Лондон. В шесть, ровно в шесть утра, не позже. Потом совсем конфиденциально.
- Человек этот, презирает публичность, прикидывается то музыкантом, то консерваторским композитором. Так что мужик вот по этому адресу, но не позже шести.
Вечером, в самом начале работы, между босановой и элегантным фокстротом, руководитель ансамбля и пианист от Бога, Петя Розенкер вертел головой не хуже фарфорового китайчонка на домашнем пианино. У китайца, правда, было меньше работы. Его голова, как кухонные ходики, двигалась слева направо, а у Пети
было целых три партнёра. В окончании первого, бесплатного отделения, Петя взглядом следопыта, наконец твёрдо припечатал барабанщика к его сидушке. Короче, он нашёл то, что искал
и произнёс триумфально.
- Боря, я знаю - это ты.
Боря, тоже не подарок, чуть приподнялся и спокойно так ответил:
- Ты Петя, таки-да прав, я - это я.
- Не делайся поцовотым, это ты рано утром прислал мужика с галошами?..
Шпирт невинно парировал:
- О чём ты Петя?..
Музыкального перерыва в 15-20 минут, маловато для скоротечного расследования. Явно не хватало доказательной базы. После острой дискуссии во всех перерывах, ресторанное веселье постепенно угасало.
Скудный навар раздерибанили на равные доли. Домой никто не спешил.
В те годы было принято, после работы устраивать, «скулёжку» - своеобразный разбор отработанного вечера. Почти, как на первом канале. Кто, где, когда? - облажался. Лидер команды устал терзать себя, прикидывая возможности каждого. Постепенно в нём окрепла уверенность. На такое способен только лютый друг. Однако, как говорится, не пойман - не вор.
Нарыв конкретно назрел.
Сидя за послерабочим застольем Петя излагал с пристрастием:
- Рано утром, часов в шесть, меня разбудила жена со словами:
- «Петя, к тебе какой-то шлимазл с галошами».
Ничего не понимая, проклиная судьбу, в одних трусах, мимо туалета, подошёл к приоткрытым дверям сам патриарх - Пётр Розенкер.
На потрёпанном коврике стояло туловище, обычного телосложения в вязанных, крестьянских носках. Оно придерживало на весу, справа от бедра, пару галош.
- Здравствуйте - характерно преклонив голову, заискивающе вымолвил персонаж «России, уходящей».
- Здра-асьте, растягивая середину слова на две части, ответил хозяин в трусах.
Прямо с порога, жертва пестицидов монотонно запричитала.
- Мы все будем молиться… только не откажите.
- Молитесь, не откажу. Хотя, вы это про что? Кто вас прислал?
- У нас настоящее горе.
- Но я похороны не играю.
- Добрые люди так и сказали, что вы ездите за границу, что всегда хотите спать, что будете говорить про музыку.
- Мишигинер**!!! Какая заграница? Добрые люди - это Боря?
- Это он тебя подослал?
- Товарищ учёный, я уже давно не живу.
- И чего ты хочешь от меня, покойник?
- Мы будем молиться.
- Я это уже слышал и что вдруг?
- У меня в Граданицах погибло самое дорогое.
- Так местные обычного жмура не отыграют?
- Искренне удивился маэстро.
- У вас нет простых музыкантов?
- Музыканты есть, нет учёных.
- Этих глупостей тебе наговорил либо полный идиёт, либо Боря, хотя это одно и тоже лицо, срываясь на нетвёрдый русский, почти прокричал мэтр.
- Поймите, гибнет лоза, а с ней умираю я, жена и дети.
- Я вам верю - уже дружелюбнее буркнул полуголый псевдоучёный.
- Поверьте и вы, мне легче объяснить, где находится си бемоль четвёртой октавы, чем лечить ваши с лозой болячки.
Постепенно, следственные действия безрезультатно продвигались к тупиковому нерешению. Ближе к полуночи решили «выпить на коня». Вот тут-то и объявился всеобщий любимец, белый Дон Кихот.
Великолепный мастер-исполнитель всё же прилично уступал своим коллегам, по части развезти на воде. Московская школа, это не совсем то.
Буквально с порога, шумно здороваясь с друзьями-музыкантами,
известный артист вдруг брякнул: «А что Боря, этот ёлд*** с Привоза узнал у Пети, чем ему лечить свою шмоковотую лозу?»
В душном ещё зале, повисла приличная пауза.
Но друзья - есть друзья.
Они крепко посмеялись, потом крепко выпили и снова посмеялись, или наоборот...
К чему это я? Всё достаточно изменилось. На смену пришли новые, грамотные музыканты. Есть среди них и высокие профессионалы, но прежние отношения, похоже канули в лету.
Или я не прав?..
Пыск* - дословно это рот, но в Одессе так говорят о тех, у кого острый язычок
Мишигинер** - сумасшедший
Ёлд*** - в данном контексте – глупец
© Попмуз
© Шансон - Портал
2 января 2010 года