[haim1961]

Людмила ВАЙНЕР (Чикаго)

"БУБЛИЧКИ"

Варшава, 1927 год. Столица польского, наконец самостоятельного, государства жила насыщенной театральной жизнью. В декабре ее многочисленные кабаре и кафе-театрики готовились к предстоящим праздникам, а наилучшими, самыми "острыми" и богатыми на выдумку среди кабаре считались "Кви-про-кво" и "Морское око", где в песнях и сценках всегда присутствовала "самая свежая" политическая сатира, где можно было увидеть и танец апашей, и сентиментальное танго, и длинноногих, совсем "американских" девушек: а то, что кабаре было несколько, только добавляло всему соревновательный дух. И так случилось, что в это самое время занесло из Советской России, из "разгара НЭПа", широко распевавшуюся там песенку "Бублички". Напомнить ее?

Ночь приближается,
Фонарь качается,
Все погружается
В ночную тьму...

С немного жалостным, немного залихватским припевом:

Купите бублички, горячи бублички,
Гоните рублички, народ живой!
И в ночь ненастную меня, несчастную
Торговку частную, ты пожалей!

Ганка Ордон поет "Бублички"

Первыми о песенке узнали в "Морском оке", и поэт-сочинитель Анджей Власт быстренько перевел ее на польский, после чего "Бублички" были введены в новую программу. Эту же идею подхватил и Юлиан Тувим, молодой острослов и уже известный поэт, сотрудничавший тогда с кабаре "Кви-про-кво": он сделал свой перевод песенки, и вскоре многочисленные и нетерпеливые зрители декабрьского праздничного представления увидели, как поднимается занавес, а за ним - бедные домишки и фонарь, и на сцену вышла любимица Варшавы Ганка Ордон - в косыночке, сарафане и с бубликами (почему-то в ведерке). Она начала петь, подошла к ближайшей ложе, где сидел театральный завсегдатай, хватский полковник Венява, и протянула ему бублик, который тот с удовольствием (и с хрустом) начал есть. В зале раздался смех и аплодисменты, а громче всех бил в ладони какой-то господин из ложи напротив.

- Знаешь, кто это такой? - обратился Тувим к сидящему рядом директору театра Северину Майде.

- Понятия не имею!

В.А.Антонов-
Овсеенко
(1917 г.)

- Это же советский посол, его фамилия "Овсеенко", мне его как-то показывали в ресторане "Бристоля". Эх, давай устроим большевику развлеченьице!

С этими словами Тувим быстро удалился за кулисы, достал свой непременный черный блокнот и стал в нем что-то быстро писать, а после вызвал театрального служителя и попросил его сейчас же отправиться на угол Белянской, там всегда стоит уличный продавец газированной воды и лимонада, у которого должны быть и семечки. Нужно купить семечек, и побольше, и тотчас принести сюда. Тувим с усмешкой обратился к директору:

- Я вижу, "Бублички" понравились. У вас не будет возражений, если мы повторим их во втором отделении?

- Но пан Юлиан, мы никогда этого не делали. И пани Ганка не станет повторять!

- Об этом не волнуйтесь. Я ей дам "второй вариант", и на этот раз она споет не для полковника Венявы, а специально для советского дипломата.

- С этими словами Тувим сунул директору блокнот со своим новым текстом и Майде стал читать, еле сдерживая смех.

- Так решено?

- Решено!

Фридерик Яроши.
Шарж Ежи Зарубы.

И вот, в начале второго отделения на сцену вышел элегантный, как всегда, конферансье Фридерик Яроши и объявил:

- А теперь, господа (Яроши произносил свое "проше паньства" с легким иностранным акцентом) вы увидите нашу несравненную Ганку в новом репертуаре!

Поднялся занавес, и удивленные зрители снова увидели домишки и фонарь из первого отделения, - не ошибка ли это? Но нет, оркестр начал играть знакомую мелодию "Бубличков" и на сцене появилась Ганка. Она медленно подошла к ложе, где сидел советский дипломат, и, обращаясь к нему, начала петь:

Купите семечки, товарищ, семечки,
За три копеечки, хорош товар!

Ганка протянула ему горсть белых тыквенных семечек, которые тот от неожиданности взял. А Ганка продолжала петь:

Мой папа в ГеПеУ,
Живется - во! - ему,
А мама от тоски приняла яд...
Вот с моей маменьки
Сняла я валенки
И с братом маленьким - куда глядят...

Советский дипломат быстро поднялся, оставив семечки на барьере ложи, и ушел.

- Он покраснел, покраснел! - вскричал за кулисами квипроквокский актер-комик Адольф Дымша.

- Что ж, это правильно, - заметил, улыбаясь Тувим, - советский и должен быть красным.

Советского полпреда (а им был В.А.Антонов- Овсеенко) вскоре из Польши отозвали, по какой причине - неизвестно, но, возможно, случай в кабаре тоже имел к этому какое-то отношение.

А теперь (как в порядочных эпилогах) можно рассказать о дальнейшей судьбе участников этой сценки.

Одна из киноролей Ганки Ордон.

Певица Ганка Ордон еще много лет с успехом выступала на польской эстраде; кроме того, она приобрела титул графини, выйдя замуж за польского магната Тышкевича. После присоединения Западной Украины к СССР граф Тышкевич был арестован, сидел в Бутырках, попала в казахстанскую ссылку и Ганка; оба они были освобождены (как польские граждане) после нападения фашистской Германии на СССР, затем оба с польским корпусом генерала Андерса ушли в Иран (Персию). Ганка закончила свои дни в Ливане, так и не повидав родную Польшу.

Фредерик Яроки, конферансье, (кстати, бывший артист московского театра Балиева "Синяя птица") продолжал блистать на польской сцене; во время Второй мировой он служил в польских войсках английского формирования, а после войны остался в Лондоне, откуда писал своей большой любви, Ганке Ордон, горячие письма, полные воспоминаний о Польше.

Директор кабаре Северин Майде в оккупированной Варшаве попал в облаву - и пропал, он оказался "неарийского" происхождения...

Актер Адольф Дымша пережил войну и еще снимался в польских фильмах (в Союзе показывали его "Карьеру Никодема Дызмы" и "Мое сокровище").

Адольф Дымша.
Шарж Ежи Зарубы.

Юлиан Тувим стал большим польским поэтом (при этом ему все же приходилось часто "отбиваться" от антисемитских нападок официальной печати). В 1939 году, при приближении немецких войск, он бежал в Южную Америку, затем перебрался в США; в эти военные годы он написал поэму "Цветы Польши" и письмо-воззвание "Мы, польские евреи", которое стало клятвой и молитвой евреев, сражавшихся с фашизмом на разных фронтах.

У него было множество русских друзей, он любил русскую литературу: Тувим переводил на польский Пушкина, Лермонтова, "Горе от ума" Грибоедова, Маяковского... В 1950 году, незадолго до своей кончины, он успел побывать в послевоенной Москве.

Владимир Александрович Антонов-Овсеенко, участник штурма Зимнего, организатор Красной Армии, убежденный большевик, активно работавший в сталинском правительстве, был в 1937 году арестован и в 1938 году расстрелян (реабилитирован в 1956 году).

Вот такой получился "набор" судеб, характерных для ушедшего ХХ века.

А "Бублички" (композитора Г.Богомазова, слова народные) - им что, их поют и сейчас.
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]


P.S.
Мне кажется,что автор этой статьи был не совсем точен
В 1926 году по заказу куплетиста Красавина Ядов сочинил песню "Бублики". Он писал много смешных и легких песенок, которые на "следующий день пела вся Одесса, а через месяц-два они иной раз доходили до Москвы". В тот же год "Бублички" попали в Нью-Йорк и были переведены на идиш.
Д.Ш.