"Романистов" здесь хоть отбавляй. На эту корку хлеба, на суп претендуют десятки голодных людей, и бывали случаи, когда полумертвый "романист" валился в голодный обморок во время рассказа. В предвидении таких случаев вошло в обычай давать очередному "романисту" хлебнуть супчику до "тисканья". Этот здравый обычай укоренился.
В многолюдных лагерных "изоляторах" - подобии тюрьмы в тюрьме, раздачей пищи обычно распоряжаются блатные. Бороться с этим порядком администрация не в силах. После того как они насытятся сами, приступает к еде остальное население барака.
Огромный барак с земляным полом освещен "бензинкой" - коптилкой.
Все, кроме воров, работали целый день, провели много часов на ледяном холоде. "Романисту" хочется согреться, хочется спать, лечь, сесть, но еще больше, чем сна, тепла и покоя, ему хочется еды, какой-нибудь еды. И невероятным, сказочным усилием воли он мобилизует свой мозг на двухчасовой "роман", услаждающий блатарей. И, едва закончив детектив, "романист" хлебает уже остывший, подернутый ледяной корочкой "супчик" и лакает, вылизывает досуха жестяной самодельный котелок. Ложка ему не нужна - пальцы и язык помогут ему лучше всякой ложки.
В изнеможении, в постоянных тщетных попытках заполнить хоть на минуту истонченный и пожирающий сам себя желудок, бывший доцент предлагает себя в "романисты". Доцент знает, что в случае удачи, одобрения заказчиков - он будет покормлен, избавлен от побоев. Блатари верят в его способности рассказчика, как бы он ни был изможден и измучен. В лагере не встречают людей по платью, и любой "огонь" (красочное название для оборванца с его рваными лохмотьями, торчащей ватой, вырванной во многих местах бушлата) может оказаться великим "романистом".
Заслужив суп, а при удаче и корку хлеба, "романист" робко чавкает в темном углу барака, вызывая зависть своих товарищей, которые не умеют "тискать романы".
При еще большем успехе "романиста" угостят и махоркой. Это уж верх блаженства! Десятки глаз будут следить за его дрожащими пальцами, уминающими табак, Завертывающими цигарку. И если "романист" неловким движением просыплет несколько драгоценных махорочных крупинок на землю, он может заплакать настоящими слезами. Сколько рук протянутся к нему из темноты, чтобы прикурить для него папиросу из печки и, прикуривая, хоть раз вдохнуть табачный дым. И не один заискивающий голос скажет за его спиной заветную формулу "покурим" или воспользуется загадочным синонимом этой формулы "сорок..."
Вот что такое "роман" и "романист" в лагере.
Со дня успеха "романиста" не дадут оскорблять, не дадут бить, его будут даже подкармливать. Он уже смело просит покурить у блатарей, и блатари оставляют ему окурки - он получил придворное звание, надел камер-юнкерский мундир...
Каждый день он должен быть наготове с новым "романом" - конкуренция велика! - и облегчением для него бывает тот вечер, когда его хозяева не в настроении принимать культурную пищу, "хавать культуру", и он может заснуть мертвым сном. Но и сон может быть грубо прерван, если блатарям вдруг взбредет в голову отменить какое-нибудь карточное сражение (что, конечно, бывает очень редко, ибо какой-нибудь "терц" или "стос" дороже всяких "романов").
Среди этих голодных "романистов" встречаются и идейные", особенно после нескольких относительно сытых дней. Они пытаются рассказать своим слушателям что-либо и посерьезнее "Шайки червонных валетов". Такой "романист" чувствует себя культурным работником при воровском троне. Среди них есть бывшие литераторы, гордящиеся верностью своей основной профессии, проявляемой в столь удивительных обстоятельствах. Есть и такие, которые чувствуют себя заклинателями змей, флейтистами, поющими перед крутящимся клубком ядовитых гадов...
***
Карфаген должен быть разрушен!
Блатной мир должен быть уничтожен!
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]