Показать сообщение отдельно
  #15  
Старый 16.07.2009, 20:18
Аватар для haim1961
haim1961 haim1961 вне форума
Администратор
Ветеран форума
 
Регистрация: 29.01.2008
Адрес: Израиль.г Нетания
Сообщений: 2,170
По умолчанию

<< В августе сорок седьмого меня взял на сохранение ГУЛаг. По указу от 4.6.47 года ч.2. Военный трибунал дал мне пять лет и отправил в Коми АССР на поправку нравственного
здоровья>>
Михаил Беркович


ИЗ ЦИКЛА «НЕВОЛЯ»

***
Я в юность бы вернуться не хотел.
Там лес ночной напуган волчьим воем,
Там горек хлеб, там снег нещадно бел,
Там долог путь унылый под конвоем.

Памяти мамы Б.М. Скорой

Видно, дал сигнал ей знаковый
Некий тайный вестовой,
Потому она так плакала
В день прощания со мной.
Налились колосья на поле,
Стебли желтые сильны…
Ах, как горько мама плакала,
Через год после войны.
С неба черного закапало,
Дождь в окно ее стучал.
А она все так же плакала
Да вздыхала по ночам.
Выходила к рельсам-линиям…
«Возвращайся поскорей!»
Провожала в море синее,
А ждала из лагерей.

28.07.2001

***
Строй унылый, серые бушлаты,
Пилорама – в шесть столбов навес.
По углам острожные солдаты
С трехлинейками наперевес.
И над ними – буйная, хмельная
Песня, как восторг весенних рек:
«Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!»
И под звуки ежедневно петой,
Кровью захлебнувшейся мечты,
Падали ученые, поэты –
Головами полнились кусты.
Ах, Россия! Мать моя родная,
Что творила ты в наш скорбный век!..
Я другой такой страны не знаю,
Где сирот так много и калек.

***
Тоскливые и серые полати.
И в них вовек не запоет сверчок.
Ключами звякнет хмурый надзиратель
И глянет на меня через волчок.
Здесь все мое богатство — только ложка,
Но можно спать хоть вдоль, хоть поперек.
И чтоб не лезло солнце мне в окошко, —
Над ним прибит железный козырек.
И так живу, наверное, полгода.
Я телом здесь, душою где-то вне.
И червь грызет, что милая свобода
Пока еще, увы, не светит мне.

***
Оставляя по сугробам след
Я носил по тундре свой скелет.
Да и сам, как тундра темен, бел.
А скелет мой мяса не имел.
Но имел лучковую пилу.
С ней гулял он от ствола к стволу.
И при этом силушка была
Вечером добраться до котла.
Там – баланда, кашки ложки три.
Хочешь – съешь, а хочешь – посмотри,
Чтоб запомнить, что она была.
Для нее нас мама родила.



Что стоит за этими "легкими" словами? Какая жажда жизни! Какой оптимизм! Какие сильные люди! Если честно - то завидую.
После тАкого, пережитого... Не зачерстветь...


Борис Алексеевич Чичибабин

русский поэт

(1923-1994)

Долгое время имя замечательного поэта Бориса Чичибабина было известно лишь небольшому кругу счастливых обладателей нескольких книжек, вышедших в годы хрущевской оттепели, да диссидентам: стихи поэта высоко ценила эмиграция, они часто звучали по «вражеским радиоголосам». Власть же старательно глушила его чистый и светлый голос, а дважды официально отлучала поэта от литературы. Сначала, в 1946 году, присудила ему «пятилетку» лагерей за «антисоветскую агитацию и пропаганду», а в 1973-ем его исключила из Союза писателей Украины. Исключила за стихи, в которых обнаружили национализм («С Украиной в крови я живу на земле Украины», сионизм (Стихи «отъезжающим») и антисоветчину («Памяти Александра Трифоновича Твардовского»).
Более двадцати лет, с конца 60-х до конца 80-х, Чичибабин не напечатал ни одной строчки но, пожалуй, именно в этот период написал свои лучшие стихи. «Хоть обстоятельства отучали заниматься литературным трудом, — писал он позже, — отучить быть поэтом невозможно; это так же, как и со свободой. Если есть у человека внутренняя свобода, он будет свободен и в тюремной камере, где пять шагов в длину и пять в ширину. И эту свободу никто у него не отберёт — никакие лагеря, никакие тюрьмы, никакие преследования».
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]
КЛЯНУСЬ НА ЗНАМЕНИ ВЕСЕЛОМ
Однако радоваться рано -
и пусть орет иной оракул,
что не болеть зажившим ранам,
что не вернуться злым оравам,
что труп врага уже не знамя,
что я рискую быть отсталым,
пусть он орет,- а я-то знаю:
не умер Сталин.
Как будто дело все в убитых,
в безвестно канувших на Север -
а разве веку не в убыток
то зло, что он в сердцах посеял?
Пока есть бедность и богатство,
пока мы лгать не перестанем
и не отучимся бояться,-
не умер Сталин.
Пока во лжи неукротимы
сидят холеные, как ханы,
антисемитские кретины
и государственные хамы,
покуда взяточник заносчив
и волокитчик беспечален,
пока добычи ждет доносчик,-
не умер Сталин.
И не по старой ли привычке
невежды стали наготове -
навешать всяческие лычки
на свежее и молодое?
У славы путь неодинаков.
Пока на радость сытым стаям
подонки травят Пастернаков,-
не умер Сталин.
А в нас самих, труслив и хищен,
не дух ли сталинский таится,
когда мы истины не ищем,
а только нового боимся?
Я на неправду чертом ринусь,
не уступлю в бою со старым,
но как тут быть, когда внутри нас
не умер Сталин?
Клянусь на знамени веселом
сражаться праведно и честно,
что будет путь мой крут и солон,
пока исчадье не исчезло,
что не сверну, и не покаюсь,
и не скажусь в бою усталым,
пока дышу я и покамест
не умер Сталин!
1959
***
И вижу зло, и слышу плач,
и убегаю, жалкий, прочь,
раз каждый каждому палач
и никому нельзя помочь.
Я жил когда-то и дышал,
но до рассвета не дошел.
Темно в душе от божьих жал,
хоть горсть легка, да крест тяжел.
Во сне вину мою несу
и - сам отступник и злодей -
безлистым деревом в лесу
жалею и боюсь людей.
Меня сечет господня плеть,
и под ярмом горбится плоть,-
и ноши не преодолеть,
и ночи не перебороть.
И были дивные слова,
да мне сказать их не дано
и помертвела голова,
и сердце умерло давно.
Я причинял беду и боль
и от меня отпрянул Бог
и раздавил меня, как моль
чтоб я взывать к нему не мог.
1968
* * *
До гроба страсти не избуду.
В края чужие не поеду.
Я не был сроду и не буду,
каким пристало быть поэту.
Не в игрищах литературных,
не на пирах, не в дачных рощах -
мой дух возращивался в тюрьмах
этапных, следственных и прочих.
И все-таки я был поэтом.
Я был одно с народом русским.
Я с ним ютился по баракам,
леса валил, подсолнух лузгал,
каналы рыл и правду брякал.
На брюхе ползал по-пластунски
солдатом части минометной.
И в мире не было простушки
в меня влюбиться мимолетно.
И все-таки я был поэтом.
Мне жизнь дарила жар и кашель,
а чаще сам я был нешелков,
когда давился пшенной кашей
или махал пустой кошелкой.
Поэты прославляли вольность,
а я с неволей не расстанусь,
а у меня вылазит волос
и пять зубов во рту осталось.
И все-таки я был поэтом,
и все-таки я есмь поэт.
Влюбленный в черные деревья
да в свет восторгов незаконных,
я не внушал к себе доверья
издателей и незнакомок.
Я был простой конторской крысой,
знакомой всем грехам и бедам,
водяру дул, с вождями грызся,
тишком за девочками бегал.
И все-таки я был поэтом,
сто тысяч раз я был поэтом,
я был взаправдашним поэтом
И подыхаю как поэт.
1960

Поэт и соловецкий З/К





Жигулин Анатолий Владимирович родился в 1930 г.; автор автобиографической повести "Черные камни" — о попытке молодежи противостоять идеологии и режиму тоталитаризма в период культа личности И.Сталина, поэтических сборников "Соловецкая чайка", "В надежде вечной", "Сгоревшая тетрадь" и других.
Илья Дадашидзе о поэте:
"Жил на свете рыцарь бедный, молчаливый и простой, ликом сумрачный и бледный, духом честный и прямой..." Жигулин никогда не был человеком состоятельным и особенно сильно бедствовал в последние годы. Он никогда не был суетным и многословным. Он прошел лагеря Колымы и урановые рудники, навсегда подкосившие его здоровье. Он всегда был честным и прямым, что, впрочем, подчеркивать излишне.
Евгений Евтушенко:
Анатолий Жигулин был человеком со страниц Варлама Шаламова. Еще одним поэтом стало меньше, еще одним живым свидетелем войны против собственного народа, войны, унесшей миллионы жизней. Ему повезло, потому что он все-таки выжил, выкарабкался в литературу сквозь штабеля остекленевших трупов, навечно примороженных друг к другу внутри той самой земли, по которой мы так забывчиво ходим... В лагерях было много людей, попавших туда случайно. Некоторые из них прозревали, увидев подлинное, страшное лицо великой утопии, лапищи надзирателя над наивными утопистами, некоторые ломались, "ссучивались", становились мелкими стукачами, но 17-тилетний Толя Жигулин, попавший туда в 1948-м году, был одним из немногих, кто попал туда за дело, осмелившись создать подпольную юношескую организацию, ставившую своей целью борьбу против обожествления Сталина, то есть, за разоблачение великой утопии, как ловкой политической иллюзионистки. Ужас тогдашнего кровавого цирка был в том, что публично распиливаемые на человеческом лесоповале люди уже не срастались. Жигулин вослед Солженицыну, Шаламову, Евгении Гинзбург, Домбровскому стал одним из послов призраков этого страшного лесоповала истории. Его стихи "Кострожоги", "Бурундук" стали лагерной классикой, а книга "Черные Камни" - неоценимое свидетельство на суде истории.
Для Жигулина беспамятство всегда было просто немыслимо...
"В самые глухие годы автор "Соловецкой чайки" не позволил теме ГУЛАГа "уйти под лед", хотя это было не столько даже опасно, сколько сложно: он шел по лезвию ножа, потому что нельзя было ни сфальшивить, предав все пережитое, ни, взяв слишком резкую ноту, перекрыть стихам путь к читателю вообще. Жигулин был, вероятно, единственным поэтом, который не только писал, но и печатал, причем легально, а не в самиздате, лагерные стихи. Все его творчество так или иначе связано с сибирско-колымской Одиссеей, как сам Жигулин это называет. 5 лет Озерлага и Колымы это на всю жизнь" (Игорь Кузнецов. О пользе утаптывания мостовых. // Литературная газета (Москва).- 27.05.1998).
"Анатолий Жигулин был человеком со страниц Варлама Шаламова. Еще одним поэтом стало меньше, еще одним живым свидетелем войны против собственного народа, войны, унесшей миллионы жизней. Если бы я был скульптором, то именно с Жигулина я бы слепил неизвестного лагерника"
Евгений Евтушенко. Радио-Свобода
Самое пронзительное стихотворение о лагерных Соловках написал поэт, которому выпало счастье остаться в живых на урановом руднике в Долине смерти - лагере Бутугычаг. Бутугычаг получил свое название, "...когда охотники и кочевые племена оленеводов,.. кочуя по реке Детрин, натолкнулись на громадное поле, усеянное человеческими черепами и костями и, когда олени в стаде начали болеть странной болезнью - у них выпадала вначале шерсть на ногах, а потом животные ложились и не могли встать...
Вокруг нет ничего. Радиация убила все живое. Только мох растет на черных камнях. Поэт Анатолий Жигулин, сидевший в этом лагере, рассказывал, что у печей, где на металлических подносах выпаривали воду из уранового концентрата после промывки, заключенные работали одну-две недели, после чего умирали, а на смену им гнали новых..." (Сергей Мельникофф. Долина Смерти. Магаданская область. 1989-90 гг. )
В Бутугычаге убили 380 тысяч человек... Здесь добывали уран для советской атомной бомбы. Здесь же велись строго засекреченные "медицинские эксперименты" на мозге заключенных, трупы которых потом выбрасывали в районе лагерного кладбища. В этом лагере Анатолию Жигулину удалось выжить. Он вернулся совершенно больным физически, чтобы успеть до смерти написать свою "Соловецкую чайку" - вечный реквием по всем погибшим зэкам.
Соловецкая чайка
Соловецкая чайка
Всегда голодна.
Замирает над пеною
Жалобный крик.
И свинцовая
Горькая катит волна
На далекий туманный
Пустой материк.
А на белом песке -
Золотая лоза.
Золотая густая
Лоза-шелюга.
И соленые брызги
Бросает в глаза,
И холодной водой
Обдает берега.
И обветренным
Мокрым куском янтаря
Над безбрежием черных
Дымящихся вод,
Над холодными стенами
Монастыря
Золотистое солнце
В тумане встает...
Только зыбкие тени
Развеянных дум.
Только горькая стылая.
Злая вода.
Ничего не решил
Протопоп Аввакум.
Все осталось как было.
И будет всегда.
Только серые камни
Лежат не дыша.
Только мохом покрылся
Кирпичный карниз.
Только белая чайка -
Больная душа -
Замирает, кружится
И падает вниз.
1973
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]
__________________
"МИР НА ФОРУМЕ"


Ответить с цитированием