Показать сообщение отдельно
  #16  
Старый 16.07.2009, 20:22
Аватар для haim1961
haim1961 haim1961 вне форума
Администратор
Ветеран форума
 
Регистрация: 29.01.2008
Адрес: Израиль.г Нетания
Сообщений: 2,170
По умолчанию

Нина ГАГЕН-ТОРН
Нина Ивановна Гаген-Торн (1900-1986). Из семьи обрусевших шведов, отец - военный хирург. Закончила аспирантуру Петербургского университета, занималась научной деятельностью. Первый арест в 1936 г., пятилетний срок отбывала на Колыме. Повторный арест в 1948 г., по 1952 год отбывала свой срок в Темниковских лагерях, затем - ссылка. После реабилитации - продолжение научной деятельности, издание ряда трудов.
Колыма
Мы выходим на рассвете,
Целый день стоим с пилой;
Где-то есть жена и дети,
Дом, свобода и покой.
Мы о них давно забыли -
Только больно ноет грудь.
Целый день мы пилим, пилим
И не можем отдохнуть.
Но и ночью отдых краток:
Только, кажется, прилег
В мерзлом холоде палаток,
Уж опять гудит гудок,
И опять мы начинаем.
Режет ветер, жжет мороз.
В Колыме, я твердо знаю:
Сколько снега, столько слез.

Пос. Эльген, Колыма, 1940
* * *
Ветер тонким песьим воем
Завывает за горой.
Взвод стрелков проходит строем,
Ночь... Бараки... Часовой...
Это - мне, а что с тобою?
Серый каменный мешок?
Или ты прикрыл рукою
Пулей раненный висок?

Колыма, Магадан, осень 1937 г.
* * *
На свете есть много мук,
Но горше нет пустоты,
Когда вырвут детей из рук,
И растить их будешь не ты.
Ты живешь. Но случайный смех,
Детский голос, зовущий мать,
И память встает о тех,
И ранит тебя опять.
Ран любовных горят края,
Горек запах родных похорон,
Взявшись за руки, скорби стоят -
Всех их смоет река времен.
Но не смыть, не забыть, не залить,
Если отнял детей чужой -
Эта рана всегда горит,
Эта горечь всегда с тобой.
* * *
Тихо пальцы опускаю
В снов синеющую воду.
Снег весенний в полдень тает,
Оседая - пахнет медом.
По лесам проходят тени,
Улыбаясь дальним склонам.
В неба колокол весенний
Солнца бьет широким звоном.
Я сижу, смежив ресницы,
В пальцах сны перебирая,
И душа, тяжелой птицей,
К небу крылья подымает.

20 мая 1939 г.

Барак ночью
Хвост саламандры синеет на углях,
Каплями с бревен стекает смола,
Лампочки глаз, напряженный и круглый,
Щупает тени в далеких углах.
Чья-то ладонь в темноте выступает,
Дышит тяжелыми ребрами дом.
Бьется, как птица под крышей сарая,
Маленький Эрос с подбитым крылом.

Колыма, 1939 г.
* * *
Что же? Значит истощенье?
Что же - значит, изнемог?
Страшно каждое движенье
Изболевших рук и ног.
Страшен голод: бред о хлебе.
"Хлеба, хлеба" - сердца стук.
Далеко в прозрачном небе
Равнодушный солнца круг.
Тонким свистом клуб дыханья,
Это - минус пятьдесят.
Что же? Значит умиранье?
Горы смотрят и молчат.

Эльген, Колыма, 1940
* * *
День мой в труде тяжелом,
С лопатой в руках течет,
А мысли летят, как пчелы,
С цветов собирая мед.
Весенние перья солнца
На комья земли падают,
Цветы раскрывают донца,
И все это - радует.
Но кругом - человеческие лица
Молчаливы, как морды животных,
Оттого по ночам мне не спится,
Я лоб оттираю потный.

1948 г., Потьма
* * *
Все понятнее свобода,
Все доступнее покой...
Ты в себя уйди, как в воду
Погружаясь с головой.
Там, под темными пластами,
Плавай, щупая песок...
Глубже... Сны пошли кругами...
Глубже... Мысли поплавок
Где-то сверху там молчанье.
Но прозрачность - холодна.
Красным окунем сознанье
Понимается со дна

Потьма, 10-ый лагпункт.1949 г.
* * *
Комары звенят по лесам,
Тонко поют луне.
Ночью знаю: ты сам
Думаешь обо мне.
По полетам гусиных стай,
По зеленой крови цветов,
Проливаемой через край -
Слышу твой зов.
Он прошел через сотню дорог,
Он дыханьем стоит в окне.
Значит, тоже не смог
Ты забыть обо мне?
Значит, снова встречай,
Через тысячи лет
Каждый май
На земле возникающий свет.

Пересылка в Потьме, 1949 г.
**********

Леся Белоруска (Эриния)

О Лесе Белоруске не слышал почти никто. Хотя в "Крутом маршруте" Евгения Гинзбург сравнивает эту поэтессу с самой Ахматовой. Но в лагере Эльген, что по-якутски значит "мертвый", в котором сидела Евгения Гинзбург, стихо- творения Леси Белоруски расходились под псевдонимом Эриния. Некоторые из них стали песнями. Мелодии поэтесса придумывала сама. Ну, сравнения с Ахматовой сгинувшая совсем молодой в холодном пекле Колымы Леся Белоруска, по-моему, все-таки не выдерживает. А вот рядом с Анной Барковой, тоже узницей сталинских лагерей, я бы ее поставил. Причем на книжную полку. Но, к сожалению, такой возможности пока нет. Стихи Леси Белоруски только-только начала переводить на русский воронежская поэтесса Галина Умывакина. А на белорусском они изданы лишь в прошлом году - в Минске, в сборнике "Жаныча. Планета. Будучыня" ("Женщина. Планета. Будущее"). В послесловии к публикации стихов Леси на родном языке говорится: "Несколько десятков ее стихотворений... уцелели в памяти ее подруг и дошли до нас... Стихи Эринии были открытым вызовом системе насилия, тем большим, что "кремлевский орел" представлялся поэтессе кровожадным, беспощадным и никчемным пожирателем жизни... Поэтесса понимала, что ее стихи - правдивые исторические документы, свидетельства на суде времени". Кроме нескольких десятков стихотворений-свидетельств, написанных в ГУЛАГе, и двух псевдонимов, до нас дошло подлинное имя Леси-Эринии: Лариса Петровна Морозова (по мужу). Ее девичья фамилия пока неизвестна. Фотографии не сохранились. Еще - можно понять по стихам, что у нее остались дети. Вот и все, что нам удалось узнать о замечательном поэте - жертве тотального государственного террора.
Олег ХЛЕБНИКОВ
МАЛІТВА ДА КАЛЫМЫ
Даль засцілае імгла...
Тут - ні хлябо?, ні любві...
Матухна-Калыма,
не пагубі, не ?мярцві!
Месяц завіс залаты
акрайчыкам хлеба ?гары.
Матухна-Калыма,
голадам не замары!
Белая даль навакол,
ты нас імглой агарні:
? небе - крамлё?скі арол.
Матухна, абарані!
Колымская молитва
Даль застилает мгла...
Ни хлеба тут, ни любви...
Матушка Колыма,
только не умертви!
Хлеба краюшкой нам,
месяц на небе, гори.
Матушка Колыма,
голодом не замори!
Белой тьмы ореол,
заметены пути...
В небе - кремлевский орел.
Матушка, защити!

Магадан, пересылка, 1939

Тишина
Им, что безвременно ушли из жизни, -великомученицам-лагерницам Павлине Мельниковой, Ляле Кларк, Асе Гудзь - с душевной болью и любовью посвящаю
Над заснеженной долиной - тишина.
А в глубинах этой горестной земли
чьи-то дочери родные, как одна,
замордованы неволей, полегли.
Тишина... И только голос не затих
этих мучениц страдалицы-земли.
И немецкие овчарки рвали их,
и свои же, в униформе, кобели.
В дом нагрянула беда в глухой ночи.
Крик ребячий: "Мама, мамочка, куда?!"
Обещала: "Я вернусь, ты не кричи..." -
и не знала, что уходит навсегда.

* * *
Впереди - Полюс холода,
Охотское море - сзади.
Между ними - моя молодость
с замерзшей слезой во взгляде.
Больница "Левый берег", 1944
Символика
Железным колом бытие расколото.
И сброд страною правит, и разброд.
Союз народы жнет серпом...
И молотом по головам всех без разбору бьет.
Мылга, 1947

* * *
От братства всех людей не отрекусь я,
а нелюди - мертворожденный прах.
...Меня на Родине пытали белорусы.
И латыши спасали в лагерях.
В лагерном бараке
Пишу, зачеркиваю... Нет, не так!
"Не сотвори кумира" - помню это.
Я воспеваю лагерный барак
и сопку называю центром света.
Я дверцу печки открываю. Ночь...
Горят, горят и дарят свет поленья.
Я к ним поэмы подложить не прочь,
а вслед за ними - все стихотворенья.
Пускай смолой наполнятся слова...
Рожденье света я увижу снова:
слеза течет... Слеза была сперва...
А с той слезой вначале - было Слово!
Израненной души неярок свет.
Подруги спят... И бригадир Елена
(кумира все же сотворил поэт!)
спит в паутине зла - как боль "Эльгена".
А над тайгою вызревает гнев
и угрожает палачам острожным.
...Гвоздь забивает кто-то в ноги мне
и в голову... И вынуть невозможно.
И полнит сердце долгий-долгий звон.
Мы все в гвоздях насквозь - и я, и строфы!
Судьба распята. Дух выходит вон.
И на тайгу упала тень Голгофы.

Теплая долина, 1947
Перевод Галины УМЫВАКИНОЙ под редакцией О. ХЛЕБНИКОВА
__________________
"МИР НА ФОРУМЕ"


Ответить с цитированием