Неизданные песни и неизданные стихи.
Я - Бог, хотя считается, что нет меня в помине,
Ну, бог с ним, пусть считается, я даже где-то рад,
А то чуть не застукали недавно на Памире,
Застукали бы - били недели две подряд.
За то, что натворил, за то, что понаделал,
Ох, старая башка, седая борода!
Послал намедни чёрта я взглянуть на свет на белый,
Так чёрт на этом деле сломал себе рога.
Ах, если бы всё снова,
Ах, если бы сначала,
Ошибки б я тогда не совершил,
Кричали б ночью совы,
Коровы бы мычали,
Но Еву бы я к яблоку ни в жизнь не подпустил.
А так, пошло – поехало, уловки и увёртки,
Одних отгонишь только, другие тут как тут!
На яблоко запретное придумал я обёртку,
Не помогла обёртка, с ней вместе рвут и жрут.
И ладно бы на пользу, а то ведь хуже яда
Для этих гомо сапиенсов райская еда,
Накушаются вдоволь сначала красных яблок,
Потом клянут создателя, создатель – это я.
Ах, если бы всё снова,
Ах, если бы сначала,
Ошибки б я тогда не совершил,
Кричали б ночью совы,
Коровы бы мычали,
Адаму же запретный плод я б съесть не разрешил.
Я - Бог, хотя считается, что нет меня в помине,
Ну, бог с ним, пусть считается, я даже где-то рад,
А то чуть не застукали недавно на Памире,
Застукали бы - били недели две подряд.
Но что-то тянет всё же к двуногим этим тварям,
То пролечу тарелкой, а то оставлю след,
И мысль неотступная мне душу рвёт и травит,
А может, ну всё к богу, а, мужик я или нет?
Ах, если бы всё снова,
Ах, если бы сначала,
Ошибки б я тогда не совершил,
Кричали б ночью совы,
Коровы бы мычали,
Адаму с Евой яблоко я б съесть не разрешил.
1986 год
Привычка - вторая натура,
Её не переменить,
Недавняя пуля-дура
Без промаха в цель стала бить.
А что удивляться на пулю?
Не мы ли палили «ей-ей!»
И вот привычку дурную
Привили со временем ей.
А пуле игрушка в забаву,
Со свистом полёт - благодать.
К тому же не каждому право,
Дано, хоть и низко летать.
А пуле особых-то высей
Не надо, полёт её прост.
Подняться до уровня мыслей –
Один человеческий рост.
Привычка - вторая натура,
Её не переменить,
Недавняя пуля-дура
Без промаха в цель стала бить.
1984 год
Ремень гитарный давит на плечо,
Приятней ноши я для себя не знаю,
Опять я там, опять я там, где горячо,
Опять я тот, опять я тот, кто замерзает.
И я пою, и я пою, и я пою.
Зал напряжён, гитара правит в тишине,
В аккордах звук биенья сердца моего,
Я вижу лица, лица верящие мне,
Я не имею права хуже быть того
О ком пою, о ком пою, о ком пою.
Тебя, я слышу, твоё пенье допечёт,
Бросай его, мир не изменишь, парень,
Да я бы бросил, если б только на плечо,
Но и на душу мне ремень, на душу давит,
И я пою, и я пою, и я пою.
Гитара вновь мне прикрывает грудь,
И струны снова, снова струны оживают,
Опять стремлюсь я заглянуть куда-то вглубь,
Понять там то, чего пока не понимаю,
И спеть о том, и спеть о том, и спеть потом.
1983 год
- Ты не прав, Борис! Так Егор сказал,
Хлёстко, зло сказал, по - партейному,
Чтобы весь народ, а не только зал
Правду всю узнал и оценку дал
Поведению безыдейному.
- Я ж тебя, Борис, сам наверх толкал.
А ты, мать твою, мне паёк в укор!
Впрочем, это нет, не сказал Егор.
- Ты с народом груб, - в зал Егор сказал.
- Никудышный ты коммунист, Борис,
Все дела твои - фетиш чистая.
А Борис сидел, думал: ох, артист,
Ох, Егор Кузьмич, и фашист же ты.
Съел, поди, с утра супчик с курицей,
Ты не я теперь - пить элениум.
Ох, и Мишка-то вряд ли вступится,
Райку зря задел я на Пленуме.
А Егор уже перешёл на ор,
- Будет против кто, в зубы хрен тому!
Впрочем, нет, не так кончил речь Егор,
Кончил очень он по-партейному.
- Ты, Борис, пошёл против партии,
Потому тебе нет прощения,
Наш народ теперь не в апатии,
Он давно живёт в демократии
И клеймит твоё поведение!
1988 год
С надписью на крыше
«Следуйте за мной»
По взлётной полосе
Идёт автомобиль,
А вслед за ним ползёт,
Раскинув крылья «Ту»,
И разговор они,
Они такой ведут.
- Ну что тебя манит на высоту,
Там холодно и ты там одинок,
А здесь - среди друзей,
Уютно тут, в порту,
И риска нет упасть,
Какой ты глупый, Ту.
А «Ту» басит в ответ,
- Меня ты не поймёшь,
Мне слишком хорошо
Стоять у нас в порту,
Но лишь на высоте
Я крепну и росту,
А если упаду...
Ну что ж тогда, ну что ж.
И нос задрав, и выпустив закрылки,
Взмывает лайнер, разметая пыль.
Увидит звёзд он лица и затылки,
И будет ждать его автомобиль,
И будет ждать в порту автомобиль.
******
Средь берёз да ив
В три обхвата ствол,
Крона дикая,
Корни крепкие,
Рос ни вкось, ни вкривь,
На ветра не зол
На поляне древ -
Листья редкие.
Не сыскать таких
Ни в пять лет, ни в сто,
Ни в других лесах,
Ни в чужом краю.
Пело дерево то,
Говорило стих,
Шелестя листвой
Разноцветною.
И хватало тепла,
И водичка текла,
И макушка корнями питалася.
От весны до весны
Водолей и Весы
Рыбам с Овеном улыбалися.
Так бы дальше, но
Как-то осенью
В ночи стылые,
Дни невидные
Пролилось вино
И набросились
То вино лакать
Черви гиблые.
Заплелись в листву
Красным знаменем,
Поползли к стволу
Злой химерою,
Стал фальшивым звук,
А из завязей
Листья стали цвесть
Жухло-серые.
И не стало тепла,
И водичка стекла,
От макушки корням не досталося.
Покренился древ,
А созвездье Дев
Близнецам с Тельцом
Ухмылялося.
Ночью выкрикнет
Из ветвей сова,
Жёлтый глаз скосит –
Древ заёжится,
Вздрогнет, покряхтит,
А потом снова
Сон смотрит и вновь
Занеможется.
Средь берёз да ив,
Видно корнем чист,
Древ сто лет стоит -
Не шатается,
Правда, ствол стал крив,
Да ещё вот лист
Самый лучший лист разлетается.
И всё суше корням,
И утерян счёт дням,
И туман над макушкой зависнул.
Протрубил бы в рог
Вещий Козерог,
Лев бы рык подал,
Рак бы свистнул.
1981 год
Он лениво вино из бокала тянул,
Говорил ей, что нужно согреться.
И впорхнувший Амур стрелу натянул,
И прицелился в самое сердце.
Он впадал то в экстаз, то в печаль или грусть,
И казалось, душа вся наружу.
Байрон, Пушкин, какие стихи наизусть!
И свои ни на йоту не хуже.
Нет, конечно, таких не встречала она,
Сколько страсти, ума и страданья.
Он как будто её пробудил ото сна,
И боролась невинность с желаньем.
И когда первым цветом набухший бутон
Был готов распуститься несмело,
Жадно в ухо он ей прошептал, - Рубикон
Переступим. Она не посмела.
Он тогда для начала ей петь перестал,
Перешёл от Есенина к матам,
А потом просто взял да и на хер послал,
И сказал, что могила горбатым.
И бутон, не раскрывшись, вдруг как-то завял,
Удивлённо дрожа лепестками.
И лукавый амур в окно улетал,
Пряча стрелы и лук за крылами.
1984 год
Понюхать нельзя цветы,
Нельзя заступить черты,
На каждом шагу – посты,
На каждом углу – менты.
Поесть даже не мечтай,
Закрыты для нас столы,
Для нас - мойва и минтай
Свободно, без подполы.
Сегодня нельзя нам в ГУМ,
Вещает телеэкран:
Проводит страна фору’м,
Сто двадцать участниц стран!
Так вот где теперь еда,
Так вот где на все «нет» - «да»,
Где жизнь - ни забот, ни дум,
Попасть бы на тот фору’м.
Участников водят в ЦУМ,
«Арбат» и театр МХАТ,
И хрумкает весь фору’м
Советский лукум рахат.
А мы в уголке ютясь,
Не разгибаем плечь,
Нельзя нам ударить в грязь,
Нам надо престиж беречь.
А вот бы узнать как там,
Неужто – одно кино?
Да только вступать в контакт
Строжайше запрещено.
Я раньше бы веселей
Закончил: не нам решать,
Кого до столов пускать,
Кого только до дверей.
Но нынче уже не взять
Людей на собачий ум,
Теперь, это нам решать
Где - фо’рум, а где - фору’м.
1987 год
Ой, что там, ой кто там, смотрите, стоит
В дерьме по губу, какое-то чадо,
И кажется, даже, оно говорит,
Пойдёмте поближе, послушать же надо!
Да ладно, потерпим, зажмите носы,
Мы всё-таки здесь, а ему каково там?
Глядите, бородка, густые усы
И брови. Похоже оно на кого-то.
А чадо, а чудо в дерьме по губу
С достоинством так на всю площадь вещало,
- Я прожило очень большую судьбу,
Я новое миру открыло начало,
Неважно, что чуть подзапачкалось я,
Во мне много доблести и героизма,
Само я себе адвокат и судья,
И в будущее я гляжу с оптимизмом,
В химчистке почищусь и снова в «каре»
К свершеньям великим направлю коня я!
Ой, хватит, пойдёмте отсюда скорей,
Ой, как от него невозможно воняет.
Но деться куда? Всюду запах поспел,
Вот адовый чад, вот исчадие ада!..
Про что, ой про что, ой про что же он спел?
Нет, всё-таки Борьку когда-то посадят.
1990 год
Прогнали человека – он ушёл,
Не стал скандалить, в грудь себя стучать,
Он не любил собою докучать,
Его прогнали, вот он и ушёл.
Он, в общем, был ни в чём не виноват,
И даже прав на тысячу рядов,
Но он не знал слов сволочь, падла, гад,
И оказался к спору не готов.
А вот бы дать ему своё сказать,
Да повнимательнее выслушать его.
Возможно, поумнели бы, как знать,
А так - напились, больше ничего.
1986 год
Пойти выпить квасу -
Одна точит мысль,
От жажды нет спасу,
Мозг спился и высох,
Он требует жидкость
И надо подняться,
Но как, ведь, дрожит всё,
С похмелья я, братцы.
Я, братцы, с похмелья,
Я пил три недели,
Не кровь – реки зелья
Текут в моём теле,
От них желчь да зелень,
Наследства нет злее,
Мне осточертели
Все эти недели.
Ох, сил бы набраться,
До квасу добраться.
Вот только бы после
Опять не нажраться.
1987 год
Прокрути чуть назад. Не крутится.
Проверни чуть вперёд. Не вертится.
Было что, то - дотла, не светится.
Что должно быть ещё - не сбудется.
Во что верилось, в то не верится.
Что отмерено, то и встретилось.
Головёшки черны, холод жуткий от них,
Прокрути, прокрути, проверни, проверни.
Значит, вот она – суть и довольствуйся,
Что хотел, позабудь. Но не свойственно
Забывать про пути, про мгновенья и сны.
Прокрути, прокрути, проверни.
1987 год
Сказали мне - идёт дебош,
Зацеплен друг мой Кеха.
Я положил в карман брюк нож,
Сел в тачку и поехал.
Мне всё равно, такой уж нрав,
Что там и прав ли Кеха,
Да пусть он тыщу раз не прав,
Я б и тогда поехал.
Мы с ним обсудим всё потом,
А нынче случай крайний.
Приехал я, вот нужный дом,
Иду, рука в кармане.
1984 год
Когда вокруг одни враги
И никуда не деться,
Не крикнуть другу, - Помоги!
Не выпрыгнуть из дверцы.
Когда сбивает с духа спесь
Страх мыслью о подачке,
Тогда решайся, выход есть,
Он - в пальце на собачке.
Вот - ты, вот - враг,
Чьи крепче нервы?
Здесь так - кто первый,
Тот и прав.
Когда ж придушит ночью стыд,
И душу выест совесть,
Напомнив, брал подачки ты,
Не съев и грамма соли.
Когда поймёшь - тебе не снесть
Ещё одной подачки,
Тогда решайся, выход есть,
Он - в пальце на собачке.
Вот - ты, вот - враг,
Чьи крепче нервы?
Здесь так - кто первый,
Тот и прав.
1989 год
Кто проснулся рано утром,
Не включая репродуктор
Обалдел:
Новость в воздухе витала –
Посадили генерала
МВД!
Как же так, он без оглядки
Сам сажал подряд за взятки
Всех легко?
А теперь, как оказалось,
Кражи в камерах вокзалов
Дело рук его.
И судачат люди, - Боже,
Это что же, это кто же
Ожидал,
Что имел от проституток
Мзду и от продажи фруктов
Генерал.
Громче музыка играла,
- Посадили генерала,
Вот мы как!
Наведём теперь порядок,
Выполем сорняк на грядках,
На лугах.
Только дальше петь мне страшно:
Арестовано пять важных…
Я б сказал.
Это значит на допросах
Отвечать стал на вопросы
Генерал.
Если так пойдёт и дальше
Бой с обманами и фальшью
Чей же ранг
Будет точкой в деле ратном?
Не вернулся бы обратно
Бумеранг.
1989 год
Богатство - блеф, была б удача,
Босяк удачею богат.
Последний грош с утра истрачен,
Налей-ка в долг мне водки, брат.
Я зол, я снова был несмелым,
К ней не приблизился опять.
Но ты пойми: мне в ночь на дело,
Так что же мог я ей сказать?
Топчусь по жизни босиком,
И числюсь просто босяком.
Богатство - блеф, но есть удача,
Уже немало босяку.
Не надо мне, братишка, сдачи,
Тем паче, я не просеку.
Ты прав, я нынче угорелый,
Но посуди, каким бы стал
Когда бы сам впервые с дела
Букетик белый покупал?
Ведь не всегда мне босиком
По жизни топать босяком.
Богатство – блеф, и блеф удача,
А на другое спросу нет.
Последний грош давно истрачен,
И в урне мусорной букет.
Она сказала без бравады
И погоняло, и как звать.
И что была бы очень рада
Со мной в трамваях воровать.
Нет, видно, всё же босиком
Протопать жизнь мне босяком.
1987 год
Мне кажется: я разучился петь,
Фальшивлю сам и мучаю гитару.
И не взлететь под искреннее «браво!»
Мотиву моему, нет не взлететь.
Наверное, мотив мой слаб и глуп,
И обречён на заключенья муки.
Как мотыльки разбившиеся, звуки
Сползают по оконному стеклу,
Не увидав свободы на веку.
А может так оно должно и быть.
Всё разрешилось без меня счастливо,
Минуло время моего мотива
И ничего не нужно ворошить.
Когда бы – да! Не стал бы петь я впредь,
Но ведь меня не проведёшь на трюке.
Так почему же не могу я петь,
И почему о стёкла бьются звуки?
1990 год
Настроение поганое,
Хоть не пил три дня ни грамма я,
Но поймёт меня кто грамотный -
Я до этого громадное
Выпил водочки количество,
И теперь тону в депрессии,
Ох, дойду я до репрессии
Своей собственной же личности.
Разыщу молоток,
Крюк вобью в потолок
Или выброшусь вон из окна,
Чтоб на север, на запад,
На юг, на восток
Разметало меня, и хана.
1987 год
Нынче выпущен джин из сосуда,
Нынче судят и мёртвых судом,
Значит, толк от гласности будет.
- В чём? - Я слышу. - Да хоть бы уж в том,
Что вдохнувшие жизнь в джинна будут
Опасаться, играя с огнём:
Опочивших судом ныне судят,
Значит, будут судить и потом!
1988 год
Мы не любим крокодилов,
Они кажутся нам страшными,
Ползающие по илу
В жарких мутных водах Нила
Стражники.
Крокодилия идилья
Кажется нам гадкою,
Хвост покрыт песчаной пылью,
Пасть раздвинута к насилью
Сладкому.
Мерзко клацают зубами,
Челюстями - крыльями,
Но, бывает, и мы с вами
Крокодильими слезами,
Крокодильими.
1984 год
Всё перемелется,
Всё перемолется,
Крепче костей
Не найти материал.
Где-то отменится,
Где-то обломится,
Знать бы вот где,
На соломку б упал.
Нить оборвётся,
В узел завяжется.
Дёргает нити
Кто-то, мол, так!
Только он врёт всё.
Чуток покуражится,
Плюнет, – Живите.
И вон с молотка.
Всё перемелется,
Всё перемолется,
Вспомнишь года
И давай хохотать,
Кто-то ж осмелится,
Словом обмолвится,
Кровью умоется,
Ладно, хоть так.
Что ж, доночуем мы,
Утро не вышло,
- Жги жернова
Кто с зади нас!
В голос кричу им,
Не слышно, не слышно,
Всё повторится,
Прав Эклизиаст.
1982 год
Ленька жил в ладу с собой, был блатной,
Ножик зря не доставал, лишь для дел,
Улыбался - зуб сверкал золотой,
Ну и в малом ещё возрасте сел.
На пять лет, на пять зим
По-над речкой Кожим.
Вышел Лёнька, ещё помня закон,
Хату выломил - отдал на общак,
Западло считал кидняк или понт,
Ну и снова сел, конечно, босяк.
На семь лет, на семь зим
По-над речкой Витим.
Нынче Лёня на Москве при деньгах,
В ресторанах пьёт вино, ест балык,
Нынче лезет он во все делюга,
Говорит, что нету больше блатных.
Нету лет, Нету зим
На Кожим, на Витим.
А раз так, всё, значит, разрешено!
Хочешь - грабь, а нет - путанок венчай,
В ресторанах ешь балык, пей вино,
Правил нет и перед кем отвечать?
Что урвал, тем и лих,
Жалко, нету блатных.
1990 год
Меня преследует судьба,
Я это чувствую, я знаю.
Большая впереди беда
Своей минуты поджидая
Бежит поскальзываясь, но
Меня из виду не теряет,
Кружит, петляет, пьёт вино
И выжидает, выжидает
Тот самый важный в жизни срок,
Когда пути сойдутся в Риме,
И будет нужен лишь рывок
Последний к тающей вершине.
Беда тогда, поднявшись в рост,
И показав три жёлтых зуба,
Перегрызёт страховки трос
И крюк спасательный обрубит.
И ухмыльнётся в восемь ртов
Моя судьба - старуха злая.
Ну что ж, я к этому готов,
Я наперёд об этом знаю.
И пусть ладонь мою не зря
Так расчертил узор из линий,
Мне подобраться бы к вершине,
Мне подобраться бы к вершине…
А там ещё
с судьбой поспорю я!
1985 год
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]