«Дорогая моя столица…»
Расскажу одну давнюю историю, о первом походе в горы. Дело было курсе на 4-м. В университете готовился массовый выход на Кавказ. По каким-то причинам шесть или семь студентов-химиков, совершенно замечательных девчонок и парней, решили, что им гораздо лучше будет вне условностей основной группы, а один студент-физик почему-то оказался в их компании.
Идея была такая: доехать «на халяву» до Орджоникидзе, затерявшись в большой основной группе, а там — следовать параллельно ей. Решили — сделали.
…Ночь в поезде, спим вповалку, в одном купе. Высадили нас уже под утро, в Курске. Поезд мигнул огнями и укатил. Билетов, конечно, нет. Если не успеем в Орджоникидзе к определенному сроку, то потеряем основную группу со всеми ее проводниками и инструкторами. В толчее вокзала какой-то бывалый железнодорожник подсказал: «Вы езжайте до Беслана, а там на теплопередаче — совсем близко!» (Потом выяснилось, теплопередача — это что-то вроде электрички, но только с тепловозом).
Как ни удивительно, но всё сработало! Через Беслан проходил ближайший бакинский поезд, билеты в кассе были, и вот мы уже там! Представьте себе картину: банда оборванцев сидит на платформе, ожидая эту самую «теплопередачу», и во все горло распевает:
И врагу никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Трудно представить, да? Еще более удивительным является то, что мы всё же успели примкнуть к основной группе, хотя и держались потом несколько особняком. Но это уже совсем другая история.
Мало кто у нас не слышал этой песни, недавно официально объявленной гимном Москвы. А начиналась она в ноябре 1941 года. Шел пятый месяц войны. В результате крупных военно-политических просчетов руководства страну постигла самая настоящая катастрофа: была разгромлена кадровая армия, миллионы солдат оказались в плену, были убиты или ранены, были потеряны огромные территории, подорван экономический потенциал. Жизнь каждого разломилась на «до» и «после». Символом и памятником этих месяцев стала песня А.В. Александрова «Священная война»:
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой.
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна…
Москва стала прифронтовым городом. Тяжелые бои происходили всего в нескольких десятках километров от Кремля.
И вот тогда-то военным журналистом Марком Лисянским и было написано стихотворение, которое в декабре 1941 года опубликовал журнал «Новый мир»:
Я по свету немало хаживал,
Жил в окопах, в землянке, в тайге.
Похоронен был дважды заживо,
Знал разлуку, любил в тоске.
Но всегда я привык гордиться
И везде повторял я слова:
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
У комбайнов, станков и орудий,
В нескончаемой лютой борьбе
О тебе беспокоятся люди,
Пишут письма друзьям о тебе.
Никогда врагу не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
А весной 1942 года журнал со стихами Лисянского случайно попал на глаза И.О. Дунаевскому, который вместе с руководимым им ансамблем ЦДКЖ находился тогда совсем далеко от Москвы, в Сибири. Мелодия, по словам композитора, пришла к нему сразу, но только лишь две строфы для такой песни оставляли бы впечатление незавершенности, и Дунаевский попросил режиссера своего ансамбля Сергея Аграняна несколько «адаптировать» опубликованное в «Новом мире» стихотворение никому не известного младшего лейтенанта Лисянского.
Агранян подошел к делу творчески, оставил от первоначальных стихов лишь первую строфу и заключительные строки второй, дописав между ними еще две с половиной строфы. В таком виде ансамбль Дунаевского начал исполнять песню по всему Транссибу.
В начале 1943 года на песню обратило внимание высшее руководство, и ее дальнейшая судьба была решена. Она становится существенным элементом пропаганды, ее транслируют по радио, используют для поднятия боевого духа в армии, записывают на грампластинку. Наконец, строчки Аграняна «Я приеду в мой город могучий, // Где любимая девушка ждёт» вызвали к жизни вот такую редакцию последней строфы:
День придет, мы прогоним тучи,
Вновь родная страна расцветет,
Я приеду в свой город могучий,
Где любимый наш Сталин живет.
Я увижу знакомые лица,
Расскажу, как вдали тосковал,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Совсем как Стрелка, героиня Любови Орловой в фильме «Волга-Волга», Марк Лисянский и знать ничего не знал о том, что его строки гуляют по стране в виде популярной песни. В том же 1943 году он впервые услышал по радио песню, в числе авторов которой наряду с фамилиями известного композитора Дунаевского и незнакомого ему Аграняна называлась и его фамилия.
А когда война закончилась и тучи разошлись, текст песни был снова актуализирован.
Я по свету немало хаживал,
Жил в землянке, в окопах, в тайге,
Похоронен был дважды заживо,
Знал разлуку, любил в тоске.
Но всегда я привык гордиться,
И везде повторял я слова:
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Я люблю подмосковные рощи
И мосты над твоею рекой.
Я люблю твою Красную площадь
И кремлёвских курантов бой.
В городах и далеких станицах
О тебе не умолкнет молва,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Мы запомним суровую осень,
Скрежет танков и отблеск штыков,
И в сердцах будут жить двадцать восемь
Самых храбрых твоих сынов.
И врагу никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Над Москвою знамена славы,
Торжествует победу народ.
Здравствуй город Великой Державы,
Где любимый наш Сталин живет.
Будем вечно тобою гордиться,
Будет жить твоя слава в веках,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Именно c таким текстом была записана пластинка 1947 года в исполнении знаменитой тогда оперной певицы Вероники Борисенко.
Но приключения многострадальной последней строфы на этом не закончились. Шли годы, не стало «любимого нашего Сталина», и песню укоротили, посчитав, видимо, что возвращение к «любимой девушке» будет выглядеть в новых условиях несколько легкомысленно.
Этой песне, кажется, вообще не везет с последними строфами. В шестом номере журнала «Новый мир» за 1997 год (мистика: опять «Новый мир»!) была опубликована статья Н. Петрова и О. Эдельмана «Новое о советских героях», в которой утверждается, что известный всем и каждому подвиг 28-ми героев-панфиловцев представляет собой не более чем пропагандистский миф, своего рода Тоунипанди, как сказал бы Алан Грант, герой повести Джозефины Тей «Дочь времени».
Собственно говоря, так оно, несомненно, и есть, если только полностью процитированная в статье справка Прокуратуры СССР от 10 мая 1948 года, имеющая гриф «Совершенно секретно», является подлинным документом. Вот лишь некоторые выдержки из нее:
В ноябре 1947 года Военной Прокуратурой Харьковского гарнизона был арестован и привлечен к уголовной ответственности за измену Родине гражданин Добробабин Иван Евстафьевич. Материалами следствия установлено, что, будучи на фронте, Добробабин добровольно сдался в плен немцам и весной 1942 года поступил к ним на службу. Служил начальником полиции временно оккупированного немцами с. Перекоп, Валковского района, Харьковской области. В марте 1943 года, при освобождении этого района от немцев, Добробабин, как изменник, был арестован советскими органами, но из-под стражи бежал, вновь перешел к немцам и опять устроился на работу в немецкой полиции, продолжая активную предательскую деятельность, аресты советских граждан и непосредственное осуществление принудительной отправки молодежи на каторжные работы в Германию.
Виновность Добробабина полностью установлена, и сам он признался в совершении преступлений. При аресте у Добробабина была найдена книга о «28 героях-панфиловцах», и оказалось, что он числится одним из главных участников этого героического боя, за что ему и присвоено звание Героя Советского Союза. Допросом Добробабина установлено, что в районе Дубосеково он действительно был легко ранен и пленен немцами, но никаких подвигов не совершал, и все, что написано о нем в книге о героях-панфиловцах, не соответствует действительности.
Далее было установлено, что кроме Добробабина остались в живых Васильев Илларион Романович, Шемякин Григорий Мелентьевич, Шадрин Иван Демидович и Кужебергенов Даниил Александрович, которые также числятся в списке 28 панфиловцев, погибших в бою с немецкими танками.
Поэтому возникла необходимость расследования и самих обстоятельств боя 28 гвардейцев из дивизии им. Панфилова, происходившего 16 ноября 1941 года у разъезда Дубосеково.
Расследование установило:
Впервые сообщение о бое гвардейцев дивизии Панфилова появилось в газете «Красная звезда» 27 ноября 1941 года.
В очерке фронтового корреспондента Коротеева описывались героические бои гвардейцев дивизии им. Панфилова с танками противника. В частности, сообщалось о бое 5-й роты Н-ского полка под командой политрука Диева с 54 немецкими танками, в котором было уничтожено 18 танков противника. Об участниках боя говорилось, что «погибли все до одного, но врага не пропустили».
28 ноября в «Красной звезде» была напечатана передовая статья под заголовком «Завещание 28 павших героев». В этой статье указывалось, что с танками противника сражались 29 панфиловцев…
Передовая была написана литературным секретарем «Красной звезды» Кривицким. Фамилий сражавшихся и погибших гвардейцев как в первой, так и во второй статье указано не было…
Допрошенный по настоящему делу Кривицкий показал, что когда редактор «Красной звезды» Ортенберг предложил ему написать передовую, помещенную в газете от 28 ноября 1941 г., то сам Ортенберг назвал число сражавшихся с танками противника гвардейцев-панфиловцев — 28. Откуда Ортенберг взял эти цифру, Кривицкий не знает, и только на основании разговоров с Ортенбергом он написал передовую… Когда стало известно, что место, где происходил бой, освобождено от немцев, Кривицкий по поручению Ортенберга выезжал к разъезду Дубосеково. Вместе с командиром полка Капровым, комиссаром Мухамедьяровым и командиром 4 роты Гундиловичем Кривицкий выезжал на место боя, где они обнаружили под снегом три трупа наших бойцов. Однако на вопрос Кривицкого о фамилиях павших героев Капров не смог ответить:
«Капров мне не назвал фамилий, а поручил это сделать Мухамедьярову и Гундиловичу, которые составили список, взяв сведения с какой-то ведомости или списка.
Таким образом, у меня появился список фамилий 28 панфиловцев, павших в бою с немецкими танками у разъезда Дубосеково. Приехав в Москву, я написал в газету подвал под заголовком «О 28 павших героях»; подвал был послан на визу в ПУР. При разговоре в ПУРе с т. Крапивиным он интересовался, откуда я взял слова политрука Клочкова, написанные в моем подвале: «Россия велика, а отступать некуда — позади Москва», — я ему ответил, что это выдумал я сам»…
Бывший командир 1075 стрелкового полка Капров Илья Васильевич, допрошенный об обстоятельствах боя 28 гвардейцев из дивизии Панфилова у разъезда Дубосеково и обстоятельствах представления их к награде, показал:
«…Никакого боя 28 панфиловцев с немецкими танками у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 г. не было — это сплошной вымысел. В этот день у разъезда Дубосеково в составе 2-го батальона с немецкими танками дралась 4-я рота, и действительно дралась геройски. Из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали в газетах. Никто из корреспондентов ко мне не обращался в этот период; никому никогда не говорил о бое 28 панфиловцев, да и не мог говорить, т. к. такого боя не было. Никакого политдонесения по этому поводу я не писал. Я не знаю, на основании каких материалов писали в газетах, в частности в «Красной звезде», о бое 28 гвардейцев из дивизии им. Панфилова»…
Таким образом, материалами расследования установлено, что подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев, освещенный в печати, является вымыслом корреспондента Коротеева, редактора «Красной звезды» Ортенберга и в особенности литературного секретаря газеты Кривицкого. Этот вымысел был повторен в произведениях писателей Н. Тихонова, В. Ставского, А. Бека, Н. Кузнецова, В. Липко, М. Светлова и других и широко популяризировался среди населения Советского Союза.
Память 28 панфиловцев увековечена установкой памятника в дер. Нелидово, Московской области. В Алма-Атинском парке культуры и отдыха установлен мраморный обелиск с мемориальной доской; их именем назван парк Федерации и несколько улиц столицы республики. Имена 28 панфиловцев присвоены многим школам, предприятиям и колхозам Советского Союза.
Адресат справки, секретарь ЦК ВКП(б) А.А. Жданов, ознакомил с выводами Прокуратуры товарищей по Политбюро. Шел 1948 год, В. Борисенко уже записала ту свою пластинку. Было бы странно ожидать от Сталина иной реакции — миф о 28 павших героях остался непоколебимым.
Тоунипанди… В Алма-Ате, в Парке имени 28-ми панфиловцев, расположен мемориальный комплекс с именами погибших героев.
Вот еще одна цитата, из статьи в газете «Известия-Казахстан» от 21 января 2005 года. Интервью с кандидатом исторических наук Нури Едыгеновым:
— С Иваном Натаровым в госпитале беседовал А. Кривицкий, от него он получил сведения о бое, с его слов записал клич политрука Василия Клочкова: «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва». Однако, по сведениям некоторых историков, И. Натаров погиб за двое суток до 16 ноября. Как же мог А. Кривицкий брать у него интервью?
— По хранящимся в архиве донесениям, и Иван Натаров, и Дуйшенкул Шопоков (призванный из Киргизии) погибли раньше. Но, возможно, их просто посчитали убитыми… Была ведь страшная суматоха, сам черт ногу сломит, за всем не уследишь, все не удостоверишь. Но не с потолка же взял А. Кривицкий данные о ходе боя — они подтверждаются документами.
— Ему приписывается и авторство крылатых слов В. Клочкова.
— Это возможно. Журналисты могут придавать величественный дух героическому событию. Для воодушевления армии и народа.
— Как полагаете, насколько допустимы подобные вещи?
— Сложно ответить. Те участники боя, что выжили, не опровергали этот призыв своего политрука. Но подчеркну, что всеобщая слава панфиловской дивизии началась именно после публикации очерка А. Кривицкого. На мой взгляд, даже если Кривицкий что-то и додумал от себя, это ни в коей мере не снижает высоты подвига героев. Ведь они почти все полегли, но танки в Москву не пропустили…
Действительно, ну «не с потолка же взял А. Кривицкий данные о ходе боя»! Разве можно сомневаться. В самом деле, как это можно историкам отрицать право журналистов выдумывать факты «для воодушевления армии и народа»!
Не отстают от своих казахстанских коллег и московские историки. Информагентство «Регнум», 13 апреля 2005 года:
Подвиг 28 героев-панфиловцев не должен ставиться под сомнение. Об этом заявил 13 апреля на пресс-конференции в Москве, посвященной малоизвестным страницам истории Великой Отечественной войны, ведущий научный сотрудник Института военной истории Министерства обороны РФ Борис Невзоров.
Отметив, что сомнения о том, на самом ли деле 16 ноября 1941 года 28 панфиловцев остановили у разъезда Дубосеково под Москвой танковую колонну немецких захватчиков, появились в 80-х годах XX века, он подчеркнул, что непредвзятые исследования показали, что подвиг действительно был совершен, и героев боя на Волоколамском шоссе насчитывалось именно 28.
«Им удалось задержать вражеские войска благодаря огромному чувству патриотизма и правильному выбору опорного пункта», — заявил Борис Невзоров.
Вот так-то. Советские военные историки умеют стоять насмерть. Ничего другого не надо, надо лишь правильно выбрать опорный пункт.
И.В. Сталин вполне мог бы быть доволен нашими «непредвзятыми исследователями». Не отдадут ни пяди.
… Конечно, можно было бы сказать этакую легкую речь обо всем и ни о чем. Возможно, такая речь позабавила бы публику. Говорят, что мастера по таким речам имеются не только там, в капиталистических странах, но и у нас, в Советской стране…
Статья Н. Петрова и О. Эдельмана заканчивается следующими словами:
А ведь были настоящие, реальные, герои и действительные подвиги, жизненная правдивость которых была не нужна пропаганде и из прагматичных соображений… Миф имеет свои законы жанра. И мы, ослепленные и усыпленные мифом, так и не погребли всех погибших, так и не узнали имен хотя бы той сотни человек, что положили жизнь в одном только панфиловском полку под Волоколамском.
Наше знание о войне, особенно о начальном ее периоде, во многом условно. Но безусловным является повседневный, будничный героизм десятков миллионов наших соотечественников, своими страданиями и жизнями оплативших нагромождение лжи и чудовищных преступлений режима.
Но тобою привык я гордиться,
И везде повторял я слова:
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]