А теперь – для сравнения и, отчасти, для контраста приведем выдержки из материалов прессы и интернет-ресурсов, иллюстрирующие гражданскую позицию двух “динозавров” русского рока – Ю.Шевчука и К.Кинчева. Оба эти музыканта называют себя (и действительно являются) православными христианами, находятся в дружеских отношениях с известным нашим проповедником, публицистом и апологетом диаконом Андреем Кураевым. Однако если мы ознакомимся с их высказываниями по поводу современных тенденций в развитии нашего государства, то обнаружим, что они оказались на противоположных краях российского политического спектра.
Юрий Юлианович ШЕВЧУК (род. В 1957 г.), лидер рок-группы ДДТ.
Из интервью журналу “Огонек” от 15 мая 2007 г. (накануне 50-летия Юрия Юлиановича):
“Главное потрясение последних 5 - 7 лет - общая, какая-то неискоренимая ностальгия по рабству. Причем, к ужасу, даже среди богатых, даже среди наворовавших за счет этой свободы, даже среди олигархов... У меня есть еще одна песня, она не вошла, правда, в новый альбом “Прекрасная любовь” - как олигархи на кухне поют тайком комсомольские песни. Это рабство душ - необъяснимая какая-то вещь. И оно чувствуется и у акул шоу-бизнеса, и среди телевизионщиков, которые так радостно приняли новую цензуру... Нажрались, напились - и обратно в клетку. Дача на Кипре, но –“Сталина не хватает””
Из интервью “Аргументам и фактам”
О новом альбоме
— В твоем сольном альбоме “Прекрасная любовь”, вышедшем на днях, почти все герои песен в конце концов погибают. Почему?
— Да, в альбоме половина людей умирает. Альбом посвящён героям, а они всегда гибнут, отстаивая свои идеалы, спасая жизнь близких, защищая Отечество. Мы с ребятами попытались сделать так, чтобы в альбоме не было пафосного патриотизма. Не знаю, насколько это у меня вышло, но очень хотелось показать, как герои песен проходят через грязь, испытания, уныние, цинизм. Но в наивысшей точке своей жизни всё-таки остаются людьми, в которых живёт дух.
— В “Разговоре на войне” герой говорит: “Господь нас уважает”. Но тоже умирает в больничной палате. В чём же это “уважение”?
— Мне кажется, здесь мы коснулись какой-то мудрости. Господь даёт сильным духом испытание, устраивает проверочку. Году в 99-м мы снимали фильм о взорванных монастырях в Косове. В одном из них, высоко в горах, у меня состоялся интересный разговор с одним из выживших в этой мясорубке монахом. Я спросил, глядя ему в глаза: “Вас же всех здесь убьют. Вам надо отсюда уходить”. Он на меня посмотрел, закурил (там в монастырях разрешается курить) и ответил: “Наверно, ты прав. Но я счастлив. Господь повернулся к нам лицом. Он в очередной раз испытывает нас”. Может быть, строчка “Господь нас уважает” и родилась после той беседы с сербским монахом.
Об “оранжевом настроении”
—В своё время ты, движимый душевным порывом, поехал на Майдан. Сегодня не жалеешь об этом?
— Я за любой кипиш. Но кипиш не уголовного толка, а такой, где есть подъём духа. На Майдане два года назад стояли люди, у которых глаза жаждали свободы, жаждали освободиться от коррумпированной власти и бандитского беспредела. У нас в России даже не знают, как на Украине ещё пару лет назад душили любой мелкий бизнес, как его обкладывали данью. Был такой беспредел, как у нас в 91-92-м годах. И то, что народ восстал, это нормально. Пусть потом и назвали политиков, за которых рубились, чудаками на букву “м”. Так это ж и мы проходили”
Из интервью “Новому региону” по поводу своего участия в Марше несогласных в Санкт-Петербурге:
“Н.Р.: Почему вы решили пойти на Марш несогласных?
Ю.Ш.: Во-первых, меня не устроило проведение президентских выборов. Они, на мой взгляд, были не демократическими. Сегодня “преемственность” в России означает монархию, а не демократию, о которой все говорят. Тогда пусть власти скажут, что у нас в стране монархия. Монархия, так монархия, но не пудрите народу мозги!...
НР: Какие у вас отношения с лидерами “Другой России” Эдуардом Лимоновым и Гарри Каспаровым?
Ю.Ш.: Я считаю, что это люди искренние и честные. Они не сидят в кустах, прямо заявляют о своей позиции. Это мне очень нравится! Поэтому, несмотря на некоторую разность в наших взглядах, я их очень уважаю. Это и есть демократия. Говори, но при этом давай высказаться своему оппоненту.
НР: Как вы относитесь к своим “провластно” настроенным коллегам?
Ю.Ш.: Я не хочу ругаться, как бы сказать помягче… Каждый выбирает свой путь. Но то, что творят некоторые мои коллеги, меня удручает. Это какая-то мимикрия. В 1996 году они за деньги поехали агитировать за Ельцина. Сейчас они голосуют за совершенно противоположные идеалы. Их бесконечное желание выжить вызывает у меня иронию. Очень смешно, как они дергаются и стараются попасть в хорошее место, где их никто не тронет”
Шевчук был и остается одним из ведущих мэтров отечественной рок-музыки, однако последний его альбом “Прекрасная любовь” (2007 г.) сделан в совершенно ином жанре. Он состоит из 15 песен, которые сам артист характеризует как “баллады в стиле шансон”(5). Впрочем, “если вам не нравится слово “шансон”, можете называть это авторской песней”, - говорит сам Юрий Юлианович. Приведем тексты двух из этих “баллад”, ставших наиболее популярными. В них очень ярко выразилось мировоззрение Шевчука, в котором сочетаются патриотизм и бунтарство.
В гостях у “Генерала” (6)
Я пил вчера у генерала ФСБ
Он был могуч, как вся его квартира
Я пил в бассейне, кабинете, бане, тире и т.д.
Я ценил фаянс японского сортира...
Я пил в бассейне, кабинете, бане, тире все без б...
Я ценил размах японского сортира.
-Ты что, поешь?! -Да, вроде бы пою...
-Твои коллеги - дрянь, да пидорасы
Я этот юмор бы собрал разок в ГУЛАГовском раю
А ты ниче, талантливый очкастый
Я этот юмор бы собрал разок в ГУЛАГовском раю
А ты ниче, ты наливай, очкастый.
Ну что, сынок, давай поднимем за В.В.
Хотя достал он нас, конечно, тоже.
Мы все имеем: дачу, стражу, уваженье и лавэ
Но так хотелось, чтоб страна цвела построже...
Державу рвет от олигархов и воров
Мы скоро спросим всех - и все за все ответят
Я умереть за нашу Родину несчастную готов,
Но к сожаленью есть семья и дети.
Да, славу Богу, демократии (конец) - в рифму
Давай, чтоб Русь цвела, да вера пела.
Я после третьей осмелел, спросил: "На чьи труды дворец?"
А он ответил: "Не твоей собачье дело"
Я после пятой осмелел, спросил: "На чьи труды дворец?"
А он ответил: "Эх, сынок, блин...."
Мы пили за Чечню и за Афган.
Под водку шли объятья и маслята
И думал я очкастый, смирный, небогатый ветеран –
Средь генералов есть кайфовые ребята
И думал я очкастый, смирный, небогатый ветеран -
Средь генералов есть фартовые ребята.
Под утро он вовсю уже рыдал
То ставил к стенке, то на партбилете
Но самой страшной главной тайны, к счастью, вам не рассказал
Ведь у меня свои семья и дети.
Я завтра пью у адмирала МВД...
***
Разговор на войне.
Нас с ним в аду война свела,
Она друзей не спишет.
Я был герой, рвал удела,
Он был намного тише.
Сырое небо жег закат,
Смерть рядом что-то ела,
Моя душа рвалась в набат,
Его - тихонько пела.
Моя душа рвалась в набат,
Его - тихонько пела
Мы были разные во всем,
Цитата: лед да пламень.
Шмелем кипел я под огнем,
А он чернел как камень,
Молчал, и только иногда,
Когда я наезжаю,
Бросал мне: "Парень, ерунда,
Господь нас уважает!"
Бросал мне: "Парень, ерунда,
Господь нас уважает!"
Сидим в горах, вокруг зима,
Храпит в грязи пехота,
Нам как-то было не до сна
И тошно от чего-то.
И разговор мы повели
В час лобного затишья -
Куда нас бесы завели
В конце времен, братишка,
Куда нас черти завели
В конце времен, братишка.
Ему кричал я: "Посмотри
На эти сучьи рожи!
Им все до фонаря, гори,
Страна в придачу тоже,
Нас завтра снова продадут,
Пойдем на урожаи!.."
А он в ответ: "Брось, баламут,
Господь нас уважает!"
А он в ответ: "Брось, баламут,
Господь нас уважает!"
"Все по нулям, уже видна
Дыра большого срама!
Живет подачками страна
Продавшего все хама.
Их либеральные зады
Засрали наши флаги,
Ни баб, ни водки, ни еды,
Лишь темные овраги.
Ни дев, ни смысла, ни еды,
Лишь темные овраги".
Я слов уже не нахожу
И сильно раздражает
Меня его "держись, браток,
Господь нас уважает!"
"Накой такой Господь нам всем?
Где светлые дороги?.."
Тут оторвал нас от проблем
Тяжелый крик тревоги.
Тут оторвал нас от проблем
Тяжелый крик тревоги.
Очнулись с ним опять вдвоем
Мы в белой медсанчасти,
Я помню лишь дверной проем,
Как нас рвало на части.
Он долго молча умирал,
Сошел как свет с аллеи.
Я что-то понял - он не врал,
Но рассказать не смею.
Я что-то понял - он не врал,
Но выразить не смею.
С тех пор когда нет на глоток
И сильно обижают,
Я говорю: "Не ссы браток
Господь нас уважает!"
Я говорю: "Держись браток
Господь нас уважает!"
Я говорю: "Прорвемся брат
Господь нас уважает!"
Я говорю: "Мы победим
Господь нас уважает!"
смотри продолжение на следующей странице: