Внимание! Регистрация на наш форум приостановлена. Для связи с администратором, используйте эл. почту

ШАНСОН - ПОРТАЛ   |    ШАНСОН - ПОРТАЛ - ГАЛЕРЕЯ

ШАНСОН - ПОРТАЛ - ФОРУМ

Поиск по Шансон - Порталу >>>

  #1  
Старый 25.10.2009, 20:52
Аватар для haim1961
haim1961 haim1961 вне форума
Администратор
Ветеран форума
 
Регистрация: 29.01.2008
Адрес: Израиль.г Нетания
Сообщений: 2,170
По умолчанию В КИНО – КАК В ЖИЗНИ, В ЖИЗНИ – КАК В КИНО

В КИНО – КАК В ЖИЗНИ, В ЖИЗНИ – КАК В КИНО

[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]





…Этот эпизод случился во время прямой трансляции в эфир всенародно любимой в бывшем СССР телевизионной программы “Кинопанорама”. Ведущий, чего с ним не бывало раньше, внезапно запнулся, пытаясь припомнить что-то весьма существенное. Что ж, однажды случается и такое… Но как личности популярные, на которых смотрят и которых слышат миллионы, выходят из подобной ситуации? Казалось бы, легче всего произнести что-то вроде: “…Но об этом давайте поговорим в следующий раз” и сменить тему, а из уст героя нашего повествования тогда прозвучало: “Погодите минутку, – я сейчас вспомню…”. Так и сидел, молча, помешивая ложечкой чай… Кому-то другому такое было непозволительно. Но не Алексею Яковлевичу Каплеру.
…История эта ныне вспомнилась в связи с двумя датами календаря: исполнилось 105 лет со дня рождения и 30 лет со дня смерти этого, знаменитого в свое время деятеля культуры, в наши дни позабытого и вспоминаемого, быть может, невольно, лишь благодаря известной песне Владимира Высоцкого “Антисемиты”. Лирический ее герой решил узнать, кто такие семиты. И выяснил, что:

Средь них – пострадавший от Сталина Каплер,
Средь них – уважаемый мной Чарли Чаплин,
Мой друг Рабинович и жертвы фашизма,
И даже основоположник марксизма.

За что и как пострадал герой нашего повествования? Ответить на эти вопросы, как и на многие другие, можно либо в двух словах, либо более подробно, с деталями. В данном случае, они, как это представляется, заслуживают того, чтобы воскресить события сталинской и послесталинской эпохи.
Родился Каплер в Киеве, в семье купца Первой гильдии Якова Нафталиевича Каплера и Раисы Захарьевны Каплер (урожденной Кринцберг). В 1920-м совместно с Сергеем Юткевичем и Григорием Козинцевым организовал театр “Арлекин”. В кино пришел в 1926-м году. Снимался в нескольких фильмах, например, в “Шинели”. В 1929-30-м по собственным сценариям ставил, так называемые, “культурфильмы” – картины, популяризировавшие различные отрасли науки и техники. Потом написал сценарии художественных фильмов: “Три товарища”, “Шахтёры”, а также – “Ленин в Октябре” и “Ленин в 1918 году”, положившие начало воплощению образа вождя революции в кино.
Вдохновленный революционной тематикой и пафосом гражданской войны, Каплер берется за другие сценарные работы, в том числе, в приключенческом жанре (”Котовский”). Казалось бы, дорога к наградам и славе открыта. Но на пути этом, рано или поздно, возникают женщины, а они – искушение порою не только самое сильное, но и крайне опасное. Есть свидетельство, что “красавец-плейбой, наделенный сумасшедшим мужским обаянием”, Алексей Каплер был знаком со всеми принцессами и королевами красоты тех лет. Поначалу к его любовным похождениям верхи относились спокойно и даже иронически: сами, мол, не безгрешны. Но когда сердцеед посчитал, что ему дозволено все, даже роман с дочерью “лучшего друга всех кинематографистов”, тот дал понять, кто в доме хозяин.
Историю взаимоотношений сорокалетнего, в ту пору, Каплера и шестнадцатилетней Светланы Аллилуевой, примечательную саму по себе, правильнее рассматривать не только в личностном плане, но и в контексте внутриполитических событий в Советском Союзе тех лет. Не отказывая зрелому герою и юной героине в романтичности, следует признать, что он не являлся командором Резановым, а она – Кончитой, и к тому же, ее родитель был не просто отцом, а “отцом народов”. Одним словом, вместо любви, достойной превратиться в легенду, получилась другая, о которой поползли слухи.
Вот как через много десятилетий написала о своем романе с Каплером Светлана Аллилуева – в ставших бестселлером воспоминаниях “Двадцать писем к другу”:






“Зимой 1942-43-го года я познакомилась с человеком, из-за которого навсегда испортились мои отношения с отцом, – с Алексеем Яковлевичем Каплером. Считанные часы провели мы вместе той зимой, да и потом, через одиннадцать лет, такие же считанные часы в 1956-м – вот и все… Мимолетные встречи сорокалетнего человека с “гимназисткой” и недолгое их продолжение …
В первый момент мы оба, кажется, не произвели друг на друга никакого впечатления…
…Были праздники. Приехало много народа. К. Симонов был с Валей Серовой, Б. Войтехов с Л. Целиковской, Р. Кармен с женой, известной московской красавицей Ниной, летчики – уж не помню, кто еще. После шумного застолья начались танцы. Люся спросил меня неуверенно: “Вы танцуете фокстрот?”… Мне сшили тогда мое первое хорошее платье у хорошей портнихи. Я приколола к нему старую мамину гранатовую брошь, а на ногах были полуботинки без каблуков.
Должно быть, я была смешным цыпленком, но Люся заверил меня, что я танцую очень легко, и мне стало так хорошо, так тепло и спокойно с ним рядом! Я чувствовала какое-то необычайное доверие к этому толстому дружелюбному человеку, мне захотелось вдруг положить голову к нему на грудь и закрыть глаза…
“Что вы невеселая сегодня?” – спросил он, не задумываясь о том, что услышит в ответ. И тут я стала, не выпуская его рук и продолжая переступать ногами, говорить обо всем – как мне скучно дома, как неинтересно с братом и с родственниками; о том, что сегодня десять лет со дня смерти мамы, а никто не помнит об этом, и говорить об этом не с кем, – все полилось вдруг из сердца, а мы все танцевали, все ставили новые пластинки, и никто не обращал на нас внимания…
Крепкие нити протянулись между нами в этот вечер – мы уже были не чужие, мы были друзья. Люся был удивлен, растроган. У него был дар легкого непринужденного общения с самыми разными людьми. Он был дружелюбен, весел, ему было все интересно. В то время он был как-то одинок сам, и может быть, тоже искал чьей-то поддержки…
Нас потянуло друг к другу неудержимо…
Люся приходил к моей школе и стоял в подъезде соседнего дома, наблюдая за мной. А у меня сжималось сердце, так как я знала, что он там…
Люся был для меня самым умным, самым добрым и прекрасным человеком. От него шли свет и очарование знаний. Он раскрывал мне мир искусства – незнакомый, неизведанный…
Люся возвратился из Сталинграда под Новый, 1943-й год. Вскоре мы встретились, и я умоляла только об одном: больше не видеться и не звонить друг другу. Я чувствовала, что все это может кончиться ужасно…
…Мы не звонили друг другу две или три недели – весь оставшийся январь. Но от этого только еще больше думали друг о друге. Позже, через двенадцать лет, мы сопоставляли события: Люся говорил, что лежал в это время на диване, никуда не ходил и только смотрел на стоявший рядом телефон. Наконец, я первая не выдержала и позвонила ему. И все снова закрутилось.
Мы говорили каждый день по телефону не менее часа. Мои домашние были все в ужасе.
Весь февраль мы снова ходили в кино, в театры, и просто гулять. В последний день февраля был мой день рождения, – мне исполнилось тогда 17 лет; мы хотели где-нибудь посидеть спокойно в этот день, и никак не могли придумать, как бы это сделать? Ни один из нас не имел возможности придти домой к другому, мы могли только найти нейтральное место. Но и в пустую квартиру около Курского вокзала, где собирались иногда летчики Василия (Сталина), мы пришли не одни, а в сопровождении моего “дядьки” Михаила Никитича Климова; он был ужасно испуган, когда после уроков в школе я вдруг двинулась совсем не в обычном направлении… И там он сидел в смежной комнате, делая вид, что читает газету, а на самом деле старался уловить, что же происходит в соседней комнате, дверь в которую была открыта настежь.
Что там происходило? Мы не могли больше беседовать. Мы целовались молча, стоя рядом. Мы знали, что видимся в последний раз. Люся понимал, что добром все это не кончится, и решил уехать; у него уже была готова командировка в Ташкент, где должны были снимать его фильм “Она защищает Родину”, о белорусских партизанах. Нам было горько – и сладко. Мы молчали, смотрели в глаза друг другу, и целовались. Мы были счастливы безмерно, хотя у обоих наворачивались слезы. Потом я пошла к себе домой, усталая, разбитая, предчувствуя беду. А за мной плелся мой “дядька”, тоже содрогавшийся от мысли, что теперь будет ему…
Тучи сгущались над нами, мы чувствовали это…”
… Стоит напомнить: Коба в свое время сам соблазнил мать Светланы с точно такой же разницей в возрасте: ему было 40, а Надежде Аллилуевой – 16 лет. А по поводу каплеровского “пятого пункта” историки пишут: “В семье у него (то есть, у Сталина) было много проблем с мужьями и женами его близких родственников, которые были в браке с евреями… Как человек, Каплер Сталину, несомненно, нравился. И как создатель фильмов, тоже. Но вождь категорически не хотел, чтобы у его дочери были близкие отношения с этим человеком”.
Каплера через работников госбезопасности не раз предупреждали, чтобы он перестал кружить голову 16-летней девушке. Но Алексей “дружеских” советов не послушал. Итог обрел форму политического анекдота – о том, как Сталин вызвал однажды Берию и сказал ему:
- Тебе ведь известно, Лаврентий, что моя Светлана попала в дурную компанию? Я думаю, пришло время изолировать.
- Светлану?..
- Нет, компанию!..
“2-го марта 1943-го года, – пишет в своих мемуарах Светлана Аллилуева, – к Каплеру пришли двое и попросили следовать за ними. И повезли Люсю на Лубянку. Обыскали, объявили, что он арестован. Мотивы – связи с иностранцами… Обо мне, разумеется, ни одного слова. Так началась для Люси новая жизнь, которая продолжалась для него, начиная с этого дня, десять лет”.
А вот – подробности, связанные с акцией против Каплера и ее последствиями – в изложении Светланы:
“3-го марта утром, когда я собиралась в школу, неожиданно домой приехал отец, что было совершенно необычно. Он прошел своим быстрым шагом прямо в мою комнату, где от одного его взгляда окаменела моя няня, да так и приросла к полу в углу комнаты…
Я никогда еще не видела отца таким. Обычно сдержанный и на слова и на эмоции, он задыхался от гнева, он едва мог говорить: “Где, где это все? – выговорил он, – где все эти письма твоего писателя?” Нельзя передать, с каким презрением выговорил он слово “писатель”… “Мне все известно! Все твои телефонные разговоры – вот они, здесь! – он похлопал себя рукой по карману, – Ну! Давай сюда! Твой Каплер – английский шпион, он арестован!”
Я достала из своего стола все Люсины записи и фотографии с его надписями, которые он привез мне из Сталинграда. Тут были и его записные книжки, и наброски рассказов, и один новый сценарий о Шостаковиче. Тут было и длинное печальное прощальное письмо Люси, которое он дал мне в день рождения – на память о нем.
“А я люблю его!” – сказала, наконец, я, обретя дар речи. “Любишь!” – выкрикнул отец с невыразимой злостью к самому этому слову – и я получила две пощечины, – впервые в своей жизни. “Подумайте, няня, до чего она дошла!” – он не мог больше сдерживаться, – “Идет такая война, а она занята…!” и он произнес грубые мужицкие слова, – других слов он не находил… “Нет, нет, нет” – повторяла моя няня, стоя в углу и отмахиваясь от чего-то страшного пухлой своей рукой, – “Нет, нет, нет!” “Как так – нет?!” – не унимался отец, хотя после пощечин он уже выдохся и стал говорить спокойнее, – “Как так нет, я все знаю!” И, взглянув на меня, произнес то, что сразило меня наповал: “Ты бы посмотрела на себя – кому ты нужна?! У него кругом бабы, дура!” И ушел к себе в столовую, забрав все, чтобы прочитать своими глазами.
У меня все было сломано в душе. Последние его слова попали в точку. Можно было бы безрезультатно пытаться очернить в моих глазах Люсю – это не имело бы успеха. Но, когда мне сказали – “Посмотри на себя” – тут я поняла, что действительно, кому могла быть я нужна? Разве мог Люся всерьез полюбить меня? Зачем я была нужна ему? Фразу о том, что “твой Каплер – английский шпион” я даже как-то не осознала сразу. И только лишь, машинально продолжая собираться в школу, поняла, наконец, что произошло с Люсей…
Но все это было как во сне. Как во сне я вернулась из школы. “Зайди в столовую к папе” – сказали мне. Я пошла молча. Отец рвал и бросал в корзину мои письма и фотографии. “Писатель!” – бормотал он. – “Не умеет толком писать по-русски! Уж не могла себе русского найти!” То, что Каплер – еврей раздражало его, кажется, больше всего… Мне было все безразлично. Я молчала, потом пошла к себе.
С этого дня мы с отцом стали чужими надолго. Не разговаривали мы несколько месяцев; только летом встретились снова. Но никогда потом не возникало между нами прежних отношений. Я была для него уже не та любимая дочь, что прежде”.




Но драматический поворот событий не угасил пыла упрятанного в Воркуту “социально опасного элемента”. В Сибири его ждала новая страстная любовь. Обратимся опять к биографам: “Там он числился “в придурках” – бегал по городу с фотоаппаратом. В лагере Каплер имел небольшую комнатку – лабораторию, где печатал фотоснимки и встречался с примой Воркутинского театра Валентиной Токарской. Звезда Московского мюзик-холла 30-х годов, первая красавица столицы отбывала срок за то, что в самом начале войны попала в плен. В Воркуте она была зачислена в местный театр, где с успехом играла лучшие роли своей творческой биографии. Каплер предложил ей руку и сердце, и Валентина Георгиевна не смогла отказать. Она проводила в его каморке многие часы свободного времени, а при обысках убегала через





потайную дверцу в шкафу. Когда у Каплера кончился срок, он отправился в отпуск, но нарушил строгое предписание – заехал в Москву, что категорически запрещалось ссыльным. Алексея Яковлевича арестовали и отправили теперь уже в Инту. Там Каплер собрался наложить на себя руки. Его спасла Токарская. Ее письма, полные нежности, любви и безумной эротической страсти, буквально вытащили Каплера из петли. Они встретились лишь в 53-м”.
В июле 1953-го Каплера вызвали и сказали: “Вы свободны. Можете возвращаться домой. Какой ваш адрес? Куда бы хотели позвонить?”.
Со Светланой Алиллуевой Каплер снова увиделся на 2-м Съезде советских писателей, в залитом огнями Георгиевском зале Кремля. И это свидание стало у них последним.
А вот к своему любимому искусству Алексей Каплер вернулся надолго. Причем, не стал, несмотря на пережитое, писать мрачные, трагические сценарии. Новая картина – лирическая драма “За витриной универмага” была снята уже через 2 года после его освобождения, а его фильмы “Полосатый рейс” и “Человек-амфибия” становились абсолютными лидерами проката, и из этого можно сделать вывод о том, что Каплер не утратил своих способностей, находясь в зоне не один год. Кстати, те, кто помнит 60-е и 70-е, должны знать: Алексей Яковлевич оставался “неблагонадежным” и в так называемые, застойные годы. Любимая народом “Кинопанорама” была постоянным источником беспокойства и головной боли для руководящих органов – приходилось держать ухо востро: темы и сюжеты передачи, подбираемые командой Каплера, бывали слишком вольны и “ширпотребны”. Маститые кинематографисты в гостях у обаятельного, седовласого драматурга раскрепощались. Да и гости порой приходили не слишком “угодные”. Поэтому подцензурная программа частенько выходила в эфир в урезанном виде.
А вот чувств Алексея Каплера на его веку усмирить не удалось никому. В жизни его появилась новая любовь –





поэтесса-фронтовичка Юлия Друнина. Они познакомились на сценарных курсах при Союзе кинематографистов в 1954 году – Друниной было 30, а Каплеру 50. А в 1960 году Юлия рассталась с поэтом Николаем Старшиновым, прожив в браке пятнадцать лет. Известный литератор Марк Соболь сказал Юле об её втором муже, Алексее, так: “Он стянул с тебя солдатские сапоги и переобул в хрустальные туфельки”. В отсутствие Друниной, Каплер посылал ей многочисленные телеграммы: “Сидел дома, занимался, и вот меня выстрелило срочно бежать на телеграф, сказать, что я тебя люблю, может быть, ты не знаешь или забыла. Один тип”, “Планерское. Дом творчества, Друниной. Уже третий час ночи. Уже уложил вещи. Есть потребность признаться, что очень тебя люблю, моя бесконечно дорогая. Опять Каплер”, “Джанкой поезд тридцать первый вышедший Москвы двадцать четвертого декабря вагон тринадцатый место двадцать пятое пассажиру Друниной доброе утро Каплер”. Классическим стал эпизод, связанный с возвращением Юлии Владимировны из какой-то загранкомандировки: Алексей Яковлевич помчался встречать ее на границу, в Брест, так как дожидаться в Москве он уже не мог.
…Не дожив месяца до своего 70-летия, Алексей Каплер скончался. Спустя 12 лет Юлия Друнина покончила собой. Но, как пишут биографы, “прежде чем закрыть окна дачи и пустить газ, она дописала книгу, одна из глав которой стала признанием любви к Алексею Каплеру. Поэт, секретарь Союза писателей, депутат горбачевского созыва, она не стала налаживать заново жизнь и быт. С уходом Каплера женщина эта лишилась того, что составляло для нее главный смысл, основу бытия”.
В августе 1991-го, во время антигосударственного путча, Друнина участвовала в защите Белого Дома, а через три месяца ушла из жизни добровольно. Николай Старшинов полагал, что поэтесса не желала становиться старой и беспомощной, и самоубийство ее склонен был объяснять чисто “женскими причинами”:





“Я знаю, что Каплер относился к Юле очень трогательно – заменил ей и мамку, и няньку, и отца. Все заботы по быту брал на себя. Но после его смерти, она, по-моему, оказалась в растерянности… Вообще, она не вписывалась в наступившее прагматичное время, была старомодной со своим романтическим характером”. Но вот позиция самой Друниной – мужественного, и в то же время, глубоко ранимого человека:
“Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире, такому несовершенному существу, как я, можно только имея личный тыл. А я к тому же, потеряла два своих главных посоха – ненормальную любовь к старокрымским лесам и потребность “творить”. Оно и лучше – уйти физически не разрушенной, душевно не состарившейся, по своей воле. Правда, мучает мысль о грехе самоубийства, хотя я, увы, не верующая. Но если Бог есть, он поймет меня. 20.11.91.”
С собою Юлия Друнина унесла последнюю, а может быть, первую и последнюю, то есть, единственную в жизни настоящую любовь – к Алексею Каплеру:


Ты – рядом, и всё прекрасно:

И дождь, и холодный ветер.

Спасибо тебе, мой ясный,

За то, что ты есть на свете.

Спасибо за эти губы,

Спасибо за руки эти.

Спасибо тебе, мой любый,

За то, что ты есть на свете.

Ты – рядом, а ведь могли бы

Друг друга совсем не встретить…

Единственный мой, спасибо

За то, что ты есть на свете!

[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] | October 22, 2009
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]
__________________
"МИР НА ФОРУМЕ"


Ответить с цитированием
Ответ


Здесь присутствуют: 1 (пользователей: 0 , гостей: 1)
 
Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход

Эл. почта администратора: - Главный сайт Шансон - Портала - Архив - Вверх

Внимание! Администрация Шансон – Портал – форума не несет ответственности за сообщения, размещенные участниками форума и за высказанные мнения в этих сообщениях. Так же администрация форума не несет ответственности за размещенные участниками форума ссылки, на какие либо материалы, расположенные на других Интернет ресурсах. Тем не менее, если Вы являетесь правообладателем материала, на который есть ссылка в каком либо сообщении Шансон – Портал – форума и считаете, что этим нарушены Ваши авторские или смежные права, сообщите пожалуйста администрации форума. Мы в кратчайшие сроки готовы удалить сообщение со ссылкой на Ваш материал, при предъявлении прав на указанный материал. Пожалуйста используйте форму обратной связи.

Powered by vBulletin® Version 3.8.4
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
© Шансон - Портал - Все права защищены

Подпишитесь на нашу ленту новостей