Николай Епифанов - Больничные развлечения

   Лежал в палате пожилой человек. Мучили недуги, да и вообще было скучно и неинтересно ему в обществе молодых пациентов. У них  - свои интересы, свои темы для разговоров, всё чужое для старичка. Погода тоже не радовала, стояла поздняя осень, усугублявшая хандру. Равнодушно смотрел он на мокрые почерневшие ветки деревьев, с которых стекала осенняя влага. Лениво каркали вороны, перелетая нехотя с дерева на дерево – вот и весь пейзаж из больничного окна.
 
   Молодежь развлекалась, рассказывала скабрезные анекдоты, громко смеялась. Шутки иногда отдавали политическим душком, а порой были просто вопиющие. Указывать на это старику не хотелось, он делал презрительное выражение на лице и демонстративно отворачивался, когда молодежь начинала хохотать.
 
   «Что, Петрович, - спрашивал его рассказчик, - не нравится тебе эта аббревиатура «мудаки», а»? ( Брежнев спрашивал секретаря: «А где мои мудаки»? Тот в ужасе вопрошал: «Кто это, Леонид Ильич»? «Как это «кто»? - гневался генеральный секретарь, - Мазуров, Устинов, Демичев, Андропов, Кириленко, вот кто».) Старичок молчал, поджав губы. Противно ему было вступать в разговор, совсем распоясались юнцы, ни стыда, ни инстинкта самосохранения, ничего не осталось. Дожили. Объявили перестройку, и – началось.
 
   Однажды проснувшись, он обнаружил записку. В ней говорилось, что органы нуждаются в его помощи, в помощи настоящего советского человека, каковым он и являлся. Его просили собирать информацию о его соседях по палате и, кроме этого, дать каждому характеристику. Подписавший записку «майор КГБ Стукалин» определил место передачи ежедневной информации – в туалете, за сливным бачком. Поскольку задание это очень секретное, то старичка попросили не делиться ни с кем, а сам Стукалин «пока» не может с ним встретиться.
 
   Старичок преобразился. В глазах появился какой-то молодцеватый блеск, а на щеках заиграл не яркий, но всё же румянец. Петрович уже не смотрел уныло в окно, а, слегка приподнявшись на койке, заинтересованно слушал своих соседей. Во время анекдотов на его лице стала блуждать загадочная улыбка. Медсестра удивленно заметила, что пациент пошел на поправку. А он и сам почувствовал прилив свежих сил – нужен он своей стране, конечно нужен. Кто еще поможет как не он? Перестройка перестройкой, но таких, как его соседи по палате следует брать на заметку, и он в этом поможет.
 
   «Кому пишешь, Петрович»? – беззаботно спрашивали «не подозревающие» наглые соседи. «Племянникам, племянникам», - отвечал Петрович с готовностью, слегка растягивая рот, как бы изображая улыбку.
 
   Через неделю Петровича выписали. Выглядел он совсем здоровым. Весело попрощался с остающимися, не подозревая, какой хохот будет сотрясать палату во время коллективных читок его доносов.