Поиск по Шансон - Порталу >>> |
|
|
Старый блат, как огромный пласт российского искусства Рассуждаем о старом блате. Делимся знаниями, обсуждаем фильмы, книги, статьи в СМИ, и т. д. |
|
Опции темы |
#1
|
||||
|
||||
ПЛЫВИ ТЫ, НАША ЛОДКА БЛАТОВСКАЯ
ПЛЫВИ ТЫ, НАША ЛОДКА БЛАТОВСКАЯ А мы живём под лодкою у речки, А речка та по камушкам течёт. Зачем работать? Карты, девки — А в нашей жизни это всё большой почёт. Плыви ты, наша лодка блатовская, (1) Плыви, куда течение несёт; Эх, воровская да жизнь такая, Что от тюрьмы никто нигде нас не спасёт! Воровка никогда не станет прачкой, А урку не заставишь спину гнуть; (2) Эх, грязной тачкой рук не пачкай — Мы это дело перекурим как-нибудь! А денежки лежат в любом кармане, Их взять оттуда — пара пустяков; (3) Эх, деньги ваши будут наши — На это дело есть много дураков! А колокольчики-бубенчики ду-ду, А я сегодня на работу не пойду: Пусть рвутся шашки, динамит и аммонал — А на хрен сдался Беломорский нам канал! А колокольчики-бубенчики звень-звень, А на работу мне идти сегодня лень: Пускай работает железная пила — Не для работы меня мама родила! А колокольчики-бубенчики, звончей — А на работу не пойду я, хоть убей: Пускай работает железный паровоз — А на хуя он в эту глушь меня завёз?! А колокольчики-бубенчики-звенят, А люди за границей говорят, Что окончен Беломорский водный путь – Дай теперь, товарищ Сталин, отдохнуть! Плыви, плыви ты, наша лодка блатовская, Плыви, куда течение несёт; Эх, воровская жизнь такая, Что от тюрьмы никто нигде нас не спасёт! Две последние строки повторяются (1) В некоторых вариантах — «Плыви ты, наша лодка блатовая», «Плыви ты, наша лодочка блатная» и проч. (2) Вариант — «А вор не будет спину гнуть», «А урка не возьмёт бревно на грудь». Есть также другой вариант — «Воровка никогда не станет прачкой, А урка не подставит тачке грудь. Не лучше ль это дело кончить мирной стачкой – Мы это дело перекурим как-нибудь!». (3) Вариант — «И выудить их — пара пустяков». Классическая воровская песня начала 30-х годов. Некоторые её строки давно уже стали расхожими блатными поговорками. Например — «Воровка никогда не станет прачкой», «Грязной тачкой рук не пачкай», «Пускай работает железная пила»... Любопытен первый куплет, который свидетельствует о значительном «возрасте» песни. Действительно, любимым местом «блатарей», воров на начальном этапе «воровского движения» были речные берега, здесь проходили их встречи, совместные пьянки, делёж добычи; многие «босяки» ночевали под лодками. По «воровскому закону», истинный «блатной», «босяк», «вор» не должен был иметь постоянного жилья. Конечно, на деле бывали исключения (в Ростове, например, лучшие карманники имели постоянные квартиры в районе Центрального рынка), но в основном «закон» соблюдался. Бывший вор в законе Михаил Дёмин так описывал сборище ростовских «блатарей» 30-х годов: «Я разыскал блатных довольно быстро; они размещались за бугром, на пляже — на песчаной косе, омываемой мутной, радужной от мазута водою. Кодла была в сборе!.. Развалясь на песке, урки выпивали, закусывали, некоторые из них загорали, подставляя солнцу расписные, татуированные спины и животы. Иные сидели, собравшись в кружок; там шла игра, трещали карты... Внезапно — из-за днища опрокинутой барки — выглянула белёсая, с растрёпанной челочкой голова...» Как легко почувствует читатель, это описание сродни колориту приводимой песни. Русский шансон: тексты, ноты, история / сост. и комм. Фимы Жиганца; напис. нот. текста О. А. Губенко. - Ростов н/Д: Феникс, 2005 Вероятно, от этой песни появилось блатное выражение "я манал" (в смысле "мне по фиг") - как искаженное от "аммонал": "Пусть рвутся шашки, динамит и аммонал" народ расслышал как "Пусть рвутся шашки, динамит - и я манал". Куплеты о колокольчиках навеяны популярной песней на стихи поэта Скитальца "Колокольчики-бубенчики звенят", 1901. Более поздний лагерный вариант с "колокольчиками" см. "Начальник Барабанов дал приказ". Студенческая версия - "А колокольчики-бубенчики ту-ту". Беломорско-Балтийский канал им. Сталина соединил Белое море с Онежским озером. Протяженность 227 км. Построен вручную силами 175 тыс. заключенных и насильственных переселенцев. Строительство начато в сентябре 1931 и закончено в срок по плану через 20 месяцев к 1 мая 1933 года. Потери - 25 тыс. человек, что по сравнению с будущими лагерями незначительно (в 1938 году начальник ГУЛАГа Матвей Берман был расстрелян "за создание тепличных условий заключенным" на строительстве Беломорканала). По завершении стройки каждый шестой был амнистирован, а остальные отправлены на сооружение канала "Москва - Волга". Из-за малой глубины (5 м) Беломорканал оказался непригоднен для судоходства и почти не применялся. От Беломорканала ведет начало официальная аббревиатура "з/к" ("заключенный каналоармеец"), которая до настоящего времени штампуется на первой странице дела каждого заключенного (сейчас означает "заключенный контингент"). Песни о Беломорканале: Мы провели тебе канал (сл. И. Гофф) На Молдаванке музыка играет Ох, доля ты, горькая доля Плыви ты, наша лодка блатовская Станция Медвежия гора Я сын рабочего, подпольщика-партийца ВАРИАНТЫ (4) 1. Плыви, плыви, ты моя лодка блатовая... Плыви, плыви, ты моя лодка блатовая, Плыви, пока течение несет. Эх, воровская да жизнь такая, Что от тюрьмы никто нигде нас не спасет. Э-эх, воровская да жизнь такая, Что от тюрьмы никто нигде нас не спасет. Воровку ведь не сделаешь ты прачкой, А урку не заставишь спину гнуть. Об тачку да руки пачкать – Мы это дело перекурим как-нибудь. Э-эх, об тачку да руки пачкать – Мы это дело перекурим как-нибудь. А денежки лежат в любом кармане, И вытащить их пара пустяков. А де-, деньги были ваши – станут наши, На это дело есть много дураков. Э-эх, а деньги были ваши – станут наши, На это дело есть много дураков. А колокольчики-бубенчики звенят, А наши кони мчатся три часа подряд, А приустали наши кони, долог путь, А не пора ли нам, хозяин, отдохнуть. Э-эх, приустали наши кони, долог путь, А не пора ли нам, хозяин, отдохнуть. А колокольчики-бубенчики ту-ту, А я завтра на работу не пойду, Пусть рвутся шашки, динамит и аммонал – А на хрен сдался Беломорский нам канал. Э-эх, пусть рвутся шашки, динамит и аммонал – А на хрен сдался Беломорский нам канал. Плыви, плыви, ты моя лодка блатовая, Плыви, пока течение несет. Эх, воровская да жизнь такая, Что от тюрьмы никто нигде нас не спасет. Э-эх, воровская да жизнь такая, Что от тюрьмы никто нигде нас не спасет. Э-эх, воровская да жизнь такая, Что от тюрьмы никто нигде нас не спасет… Расшифровка фонограммы Бориса Терехина, CD «В нашу гавань заходили корабли» № 2, «Восток», 2001 2. Наш домик под лодкою у речки… Наш домик под лодкою у речки, Вода по камешкам течет. Не работай! Карты деньги – ха-ха! – В нашей жизни все это – почет. Ты плыви, моя лодочка блатная, Куда тебя течением несет. Воровская жизнь такая – ха-ха! - Нигде и никогда не пропадет! Воровка никогда не будет прачкой, А урка не возьмет бревно на грудь. Грязной тачкой руки пачкать – ха-ха! - Мы это дело перекурим как-нибудь! Блатная песня: Сборник. – М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002. Вариант строки 4: "В нашей жизни - они почет!" (Сиреневый туман: Песенник / Сост. А. Денисенко - Серия "Хорошее настроение". Новосибирск, "Мангазея", 2001) 3. Наш домик под лодкою у речки Наш домик под лодкою у речки, Вода по камешкам течет. Не работай! Карты, деньги – В нашей жизни все это почет. Ты плыви, моя лодочка блатная, Куда тебя течением несет. Воровская жизнь такая - Нигде и никогда не пропадешь! Воровка никогда не станет прачкой, А урка не подставит нож к груди. Грязной тачкой руки пачкать – Мы это дело перекурим как-нибудь! Русский шансон / Сост. Н. В. Абельмас. – М.: ООО "Издательство АСТ"; Донецк: "Сталкер", 2005. – (Песни для души). 4. Жизнь воровская Плыви ты, наша лодочка блатная, Куда тебя течением несет. А воровская жизнь — она такая. От тюрьмы ничто нас не спасет. Воровка никогда не станет прачкой. А жулик не подставит лямке грудь. Грязною тачкой руки пачкать? Проживем и без того мы как-нибудь. Наш дом стоит на самом краю Волги. А наша жизнь по камешкам течет, И пусть бы только сидеть не долго — А от тюрьмы ничто нас не спасет. Плыви ты, наша лодочка блатная. Куда тебя течением несет. А воровская жизнь — она такая: От тюрьмы ничто нас не спасет. МЫ ПРОВЕЛИ ТЕБЕ КАНАЛ Пока ты рос, носил матроску И тягот жизненных не знал, От Повенца1 до Беломорска Мы провели тебе канал. Теперь ты ходишь капитаном, Теперь ты водишь здесь суда, Но не сказал ты уркаганам За то спасибо никогда. Когда ты видишь здесь берёзки, А рядом – камни-валуны, Знай: здесь пролились наши слёзки И кореша погребены. Так пусть им будет спать не жёстко В земле холодной, словно лёд; От Повенца до Беломорска Идёт твой белый пароход… Пока ты рос, носил матроску И тягот жизненных не знал, От Повенца до Беломорска Мы провели тебе канал. Две последние строки куплетов повторяются 1 Повенец – начальный пункт строительства Беломорканала на Онежском озере. Конечный пункт – посёлок Сорока. Это одна из немногих авторских, а не блатных песен, которая включена мною в сборник. Просто потому, что произведение – совершенно замечательное, прекрасно вписывается в цикл песен о Беломорканале и исполняется на известную мелодию из кинофильма «Весна на заречной улице» («Когда весна придёт, не знаю»). Автор удивительно пронзительного текста – поэтесса Инна Гофф. ОХ, ДОЛЯ ТЫ, ГОРЬКАЯ ДОЛЯ Ох, доля ты, горькая доля, А счастье моё — далеко. Свободы не вижу и воли, В тюрьме я сижу ни за что. Куда ни посмотришь — решётки, Повсюду тюремный конвой. Когда же я выйду на волю, Когда ворочуся домой? Вот слышу — этап собирают, По камерам крики и гам: «Ой, братцы, куда угоняют?» «Поедем мы строить канал». Мы ехали долго, нескоро, Вдруг поезд, как вкопанный, встал. Кругом только лес да болота – Вот здесь будем строить канал. Дорогу сложили мы быстро, Она пролегла, как струна. (1) А груда костей заключённых Вся кровью была полита. И кровь эта алой струёю По рельсам стальным протекла. А жизнь уркагана и вора Окончилась здесь навсегда. Придёт ещё, маменька, время, Письмо ты получишь моё, Получишь – и в обморок ляжешь, Как вспомнишь про сына свово. Ох, доля ты, горькая доля, Как счастье моё далеко; Свободы не вижу и воли, В тюрьме я сижу ни за что. [Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] |
#2
|
||||
|
||||
Я СЫН РАБОЧЕГО, ПОДПОЛЬЩИКА-ПАРТИЙЦА
Зачем растратчиков нам брать из Ленинграда? И шансонеток разодетых в пух и прах. О них достаточно поет ещё эстрада Во всех салонах,опереттах и садах. Я не растратчик, я не тратил миллионы Не посещал кафе,шалманы,балаганы. Не шил костюмы,модного фасона. Не принимал в желудок горького вина. Я просто вор,мой стаж с семнадцатого года А воровать пошел...прошло не мало лет, Когда в семнадцатом красавица "Аврора", Шмаляя в Зимний покидала свой пикет. Тогда к родным пришел я жить на Украину, Где власть менялась не по дням,а по часам. Родным кормить меня уж стало не под силу Тогда с родительского дома убежал. Я — сын рабочего, подпольщика-партийца. Отец любил меня и я им дорожил дорожил. Но извела его проклятая больница, Туберкулёз его в могилу положил. И так оставшись без отцовского надзора, Я бросил мать, а сам на улицу пошёл. И эта улица дала мне званье вора, А до решетки уж не помню,как дошел. А там уже пошло по плану и без плана. И в лагеречках побывал разочков пять, А в тридцать третьем,по сканчанию канала, Решил навеки узелочек завязать. Приехал в город - позабыл его названье, - Хотел на фабрику работать поступить, Но мне сказали: "Вы отбыли наказанье" Так попрошу наш прежний адрес позабыть. И так шатался я от фабрики к заводу. И всюду слышал я все тот же разговор... Так для чего ж я добывал себе свободу, Когда по-старому,по-прежнему я — вор?! Вот такой текст у меня остался в памяти детства,от непосредственного участника строительства Беломоро-Балтийского канала. Haim1961. ЗАЧЕМ РАСТРАТЧИКОВ НАМ БРАТЬ ИЗ ЛЕНИНГРАДА?.. Зачем растратчиков нам брать из Ленинграда? Зачем красоток разодетых в пух и прах? О них достаточно поет уже эстрада, В кинотеатрах и общественных местах. И вот, друзья, я песню начинаю: Аккомпанируют гитара и фоно. Конферансье — тот мусор за дверями, Решетка служит мне за сцену и кино. Здесь собрались спецы-жиганы разные: Сидит растратчик, вор, убийца, спекулянт. Растратчик сел сюда за камешки алмазные, Перепродал свои вещички спекулянт. А среди них — обиженный судьбою, — От роду мне всего семнадцать лет. Я с малых лет имел дела с судами. Поверьте, граждане, не мил мне белый свет. Какой тут свет, когда сидишь все время За этой каменной тюремною стеной. Как на разбитом корабле без управленья; Обижен с малых лет злодейскою судьбой. Я — старый вор. Мой стаж с семнадцатого года: Я воровал, прошло уж много лет, Я воровал, когда красавица «Аврора» Шмаляла в Зимний, добивая в нем кадет. И так скитался я от фабрики к заводу И везде слышал лишь один отказ в ответ. Как на суде добыть себе свободу, Когда доверия по-прежнему мне нет? Блатная песня: Сборник. – М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002 Можно считать самостоятельной песней, можно вариантом песни "Я сын рабочего, подпольщика-партийца", где речь идет о Беломорканале (совпадает с ней последним куплетом, а иногда вообще используется как вступление к песне "Я сын рабочего..."). |
#3
|
||||
|
||||
На Молдаванке музыка играет Эта песня из числа одесских родилась в 30-е годы под впечатлением масштабного строительства Беломорско-Балтийского канала имени Сталина (1931—1933 гг.) Сюда были согнаны «социально чуждые элементы» — либеральная интеллигенция и представители бывших имущих классов, а также «социально близкие» — мелкая шпана и профессиональные уголовники. Несмотря на «социальную близость», уркаганы и воры тоже подвергались «ломке» со стороны чекистов. По воровским «законам» и «понятиям», которые в это время как раз начали формироваться, «честному босяку» работать было постыдно, «в падлу». Этим он позорил всё уголовное «братство». Однако на Беломорканале зачастую создавались такие условия, когда приходилось выбирать — смерть или работа. И многие уркаганы «перековывались», а чекисты доверяли им как «социально близким» руководящие должности — бригадиров, десятников, нормировщиков и проч. К числу таких «перерожденцев» относится и Колька-Щипач — карманник, ставший центральным персонажем песни. «Молдаванка» показывает, что уже при зарождении воровского движения в нём уже происходил раскол, вылившийся позже, после войны, в печально знаменитую «сучью войну». *** На Молдаванке музыка играет, В пивной веселье пьяное шумит, А за столом два вора заседают — Старик-пахан и Костя-Инвалид. (1) Сидят они в отдельном кабинете, Марусю поят розовым винцом, А Костя-жулик держит на примете Её вполне красивое лицо. Он говорит, закуску подвигая, Вином-шампанским душу горяча: «Послушай, Маша, детка дорогая, Мы пропадём без Кольки-Ширмача. (2) Торчит Ширмач на Беломорканале, Толкает тачку, стукает киркой, А фраера втройне богаче стали — Кому ж их трогать дерзкою рукой? (3) Езжай, Маруся, милая, дотуда И обеспечь фартовому побег. Да торопись, кудрявая, покуда Не запропал хороший человек!» Маруся едет в поезде почтовом, И вот она — у лагерных ворот, А в это время зорькою бубновой Идёт весёлый лагерный развод. Канает (4) Колька в кожаном реглане, В лепне (5) военной, яркий блеск сапог, В руке он держит важные бумаги, А на груди — ударника значок. (6) «Ах, здравствуй, Маша, детка дорогая, Привет Одессе, розовым садам! Скажи ворам, что Колька вырастает Героем трассы в пламени труда. Ещё скажи: он больше не ворует, Блатную жизнь навеки завязал; Он понял жизнь здесь новую, другую, Которую дал Беломорканал. (7) Прощай же, Маша, детка дорогая, Одессе-маме передай привет!» И вот уже Маруся на вокзале Берёт обратный литерный билет. На Молдаванке музыка играет, В пивной стоит весёлый пьяный гул, А за столом два вора заседают, Старик-пахан толкает речугу: (8) «У нас, ворья, суровые законы, И по законам этим мы живём, И если Колька честь вора уронит, Мы Ширмача попробуем пером», Но тут Маруся встала и сказала: «Его не троньте! Всех я заложу! (9) Я поняла значение канала, За это Колькой нашим я горжусь!» Тут вышли урки с нею из шалмана И ставят Маньку-суку под забор: «Умри, змея, пока не заложила, Подохни, падла, — или я не вор!» А на канал приказ отправлен новый: (10) Шпане сказали – марануть порча! (11) И рано утром зорькою бубновой Не стало больше Кольки-Ширмача. (1) Вариант — «А за столом доходы пропивает /Пахан Одессы Костя Инвалид». Соответственно в этом варианте Маруся имеет дело с одним вором, а не с двумя. Кроме того, в некоторых вариантах песни вместо Кости-Инвалида фигурирует Ёся-Инвалид. (2) Ширмач — карманник. (3) Вариант - «А фраера в сто раз наглее стали — Никто не правит ими дерзкою рукой». (4) Канать — идти. (5) Лепня — костюм. (6) Вариант — «Выходит Колька в кожаном реглане, В фартовых шкарах, в жёлтых лопарях, В руках он держит разные бумаги, И вот они с Марусей говорят...» Шкары — брюки, лопари — сапоги. Возможно, этот вариант ближе к каноническому. Жёлтый цвет обуви был моден в конце 20-х — начале 30-х годов. В другой песне тех лет, например, поётся: «Оксфорд сиреневый и жёлтые ботиночки Зажгли в душе моей негаснущий костёр». (Оксфорд — узкие укороченные до щиколоток «стильные» брюки). (7) Вариант - «Ещё скажи, что Колька не ворует И всякий блат навеки позабыл; Он понял жизнь здесь новую, другую, Что дал ему тут лагерный режим». (8) Толкать речугу — говорить речь (в слове «речуга» ударение на последнем слоге). (9) Вариант — «Его не тронут — в этом я клянусь!» (10) Вариант – «И в тот же день на Беломорканале». (11) Марануть порча – убить предателя (порчак, порч, порчушка – испорченный, «гнилой» человек). |
#4
|
||||
|
||||
СТАНЦИЯ МЕДВЕЖИЯ ГОРА Ах, Москва, Москва, Сколько ты нам горя принесла! Все мы пели, веселились - На канале очутились: Станция Медвежия Гора. Колем, пилим и строгаем, Всех легавых проклинаем. Недалеко видно Соловки… На пенек нас становили, Раздевали и лупили – Это называлось лагеря! Ветер по морю гуляет, Мама родная не знает, Где сынок зарыт на Соловках… Ах, Москва, Москва, Сколько ты нам горя принесла! Все мы пели, веселились - На канале очутились: Станция Медвежия Гора. Неизвестный источник Песня строителей Беломорканала (1931-33), переброшенных из Соловецких лагерей - переделка привычной песни Соловков "В том краю стоит Секир-гора..." Медвежья Гора - железнодорожная станция и поселок на берегу Повенецкого залива Онежского озера. Здесь разместился одноименный лагерь и Управление строительством Беломорканала. Ныне - город Медвежьегорск в Карелии, а в 1930-е это была территория Ленинградской области. Лагерь "Медвежья гора" существовал и после завершения канала. Соловецких островов, разумеется, зрительно с Медвежьей горы не видно - они за сотни километров, на другом конце канала. |
#5
|
||||
|
||||
НАРОДНЫЕ ЛАГЕРНЫЕ ПЕСНИ [Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] карта колымских лагерей Есть среди песенного фольклора несколько произведений, получивших благодаря особому созвучию с эпохой широчайшее распространение как в Гулаге, так и за его пределами. Часть из них долгое время считалась народными (“Товарищ Сталин, вы большой ученый”) и действительные их создатели не торопились объявить свое авторство, чтобы не “добавили срока”, по поводу других до сих пор идут споры об авторстве (“Сиреневый туман”). Важно другое – через полвека после создания их помнят, знают, любят и поют люди к своему счастью знающие о тюрьмах и лагерях лишь из песен и книг. «ВОРКУТА — ЛЕНИНГРАД» По тундре, по железной дороге, где мчится курьерский «Воркута — Ленинград», мы бежали с тобою, ожидая тревоги, ожидая погони и криков солдат. Это было весною, одуряющим маем, когда тундра проснулась и оделась в ковер. Снег, как наши надежды на удачу, все таял... Это чувствовать может только загнанный вор! Слезы брызнут на руку иль на ручку нагана, там вдали ждет спасенье — золотая тайга. Мы пробьемся тайгою, моя бедная мама, и тогда твое слово — мне священный наказ! По тундре от железной дороги, где мчится курьерский «Воркута — Ленинград», мы бежали с тобою, ожидая тревоги, ожидая погони и криков солдат. 1942 год ВАНИНСКИЙ ПОРТ [Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] Я помню тот Ванинский порт И вид парохода угрюмый. Как шли мы по трапу на борт В холодные мрачные трюмы. На море спускался туман. Ревела стихия морская. Лежал впереди Магадан, Столица Колымского края. Не песня, а жалобный крик Из каждой груди вырывался. «Прощай навсегда, материк!» — Хрипел пароход, надрывался. От качки стонали зэка, Обнявшись, как родные братья. И только порой с языка Срывались глухие проклятья: — Будь проклята ты, Колыма, Что названа чудной планетой. Сойдешь поневоле с ума — Отсюда возврата уж нету. Пятьсот километров — тайга. В тайге этой дикие звери. Машины не ходят туда, Бредут, спотыкаясь, олени. Там смерть подружилась с цингой. Набиты битком лазареты. Напрасно и этой весной Я жду от любимой ответа. Не пишет она и не ждет И в светлые двери вокзала,— Я знаю,— встречать не придет, Как это она обещала. Прощай, моя мать и жена! Прощайте, вы, милые дети. Знать, горькую чашу до дна Придется мне выпить на свете! ЭШЕЛОН За вагоном проходит вагон С гулким стуком по рельсовой стали. Спецэтапом идет эшелон Из столицы в таежные дали. Здесь на каждом вагоне замок, Три доски вместо мягкой постели, И, закутавшись в сизый дымок, Мне мигают дорожные ели. Припев: Не печалься, любимая! За разлуку прости меня. Я теперь далеко от тебя,— дорогая, прости! Как бы ни был мой приговор строг, Я вернусь на родимый порог, И, тоскуя по ласке твоей, я в окно постучусь... Завернувшись в тулуп с головой, Проезжая снега и болота, Здесь на каждой площадке конвой Ощетинил свои пулеметы. Десять лет трудовых лагерей Подарил я рабочему классу, Там, где стынут лишь трупы зверей, Я построил колымскую трассу. Припев. Там, где вязнут в снегах трактора, Даже «Сталинцу» сил не хватало, Эта песня под стук топора Над тайгой заунывно звучала... За вагоном проходит вагон, С гулким стуком по рельсовой стали, Спецэтапом идет эшелон Из столицы в таежные дали... Припев: Не печалься, любимая! За разлуку прости меня. Я теперь далеко от тебя,— дорогая, прости! Как бы ни был мой приговор строг, Я вернусь на родимый порог, И, тоскуя по ласке твоей, я в окно постучусь... НОВЫЙ ГОД Новый год, порядки новые, Колючей проволокой лагерь обнесен, Везде глядят на нас глаза суровые, И смерть голодная грозит со всех сторон. Милая, Не будь унылая, Хоть и мучителен тяжелый приговор. Придет свободы час, Судьба спасет всех нас, А за тюрьмы забор сам въедет прокурор. Конец 1930-х годов |