Внимание! Регистрация на наш форум приостановлена. Для связи с администратором, используйте эл. почту

ШАНСОН - ПОРТАЛ   |    ШАНСОН - ПОРТАЛ - ГАЛЕРЕЯ

ШАНСОН - ПОРТАЛ - ФОРУМ

Поиск по Шансон - Порталу >>>


Вернуться   Шансон - Портал - форум > Русский шансон > История классики шансона

История классики шансона Истории создания песен и т.д.

Ответ
 
Опции темы
  #1  
Старый 06.10.2009, 12:56
Аватар для haim1961
haim1961 haim1961 вне форума
Администратор
Ветеран форума
 
Регистрация: 29.01.2008
Адрес: Израиль.г Нетания
Сообщений: 2,170
По умолчанию Мы сдали того фраера. История известной песни

Мы сдали того фраера.
История известной песни

[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]

РУССКАЯ НАРОДНАЯ?
Пожалуй, одна из самых популярных и доныне «блатных» песен - это так называемый «Марсель». Попробуем воспроизвести один из наиболее популярных его вариантов:
Стою я раз на стрёме,
Держу в руке наган,
Как вдруг ко мне подходит
Незнакомый мне граждАн.

Он говорит мне тихо:
«Позвольте вас спросить,
Где б можно было лихо
Эту ночку прокутить?
Чтоб были там девчонки,
Чтоб было там вино,
А сколько это будет стоить -
Мне, право, все равно!»

А я ему ответил:
«На Лиговке вчера
Последнюю малину
Завалили мусора».

Он предложил мне деньги
И жемчуга стакан,
Чтоб я ему разведал
Советского завода план.

Он говорил: «В Марселе
Такие кабаки,
Такие там бордели,
Такие коньяки!

Там девочки танцуют голые,
А дамы - в соболях,
Халдеи носят вина,
А воры носят фрак!»

Советская «малина»
Держала свой совет,
Советская «малина»
Врагу сказала «Нет!»

Мы взяли того фраера,
Забрали чемодан,
Забрали деньги-франки
И жемчуга стакан.

Потом его мы сдали
Войскам НКВД,
С тех пор его по тюрьмам
Я не встречал нигде.

Меня благодарили власти,
Жал лапу прокурор,
Потом нас посадили
Под усиленный надзор.

С тех пор имею, братцы,
Одну я в жизни цель:
Ох, как бы мне добраться
В эту самую Марсель!

Где девочки танцуют голые,
Где дамы в соболях,
Лакеи носят вина,
А воры носят фрак!

Вариантов песни, конечно, великое множество, но они имеют друг с другом незначительные расхождения. Например, неведомый герой стоит не на стрёме, а на майдане (то есть на площади, ещё точнее - на привокзальной площади), и не держит в руке наган, а сообщает - «держуся за карман», то есть как раз опасается, как бы у него самого ничего не спёрли; лакеи носят не вина, а «бороды» или даже «золото»; коварный враг требует не «советского завода план», а «секретного завода план» или даже - «жиркомбината план»… Во многих вариантах безвестные переработчики убирают нарочито выбивающиеся из размера строки, которые как бы имитируют прозаическую речь. И этим самым наносят вред песне. Мне встречался даже вариант со строкой «жиркомбината план». Вообще-то смешно. Но - оригинальность размера лучше бы сохранить…

Для нескольких поколений россиян «Марсель» был и остаётся «народной» песней. Вот и в сборнике «Энциклопедия русских песен», выпущенном издательством ЭКСМО в 2002 году, значится - «Автор неизвестен». Да что там далеко ходить! В 1999 году я сам думал так же, потому и в моём двухтомном исследовании «Великие битвы уголовного мира» песенку о разоблачении уркаганами французского шпиона отнёс к концу 20-х - началу 30-х годов. И позднее повторил это заблуждение в сборнике «Блатные песни» с моими примечаниями и комментариями («Феникс», Ростов-на-Дону, 2001 год). Каюсь, православные…

Да и как было не обмишуриться? Уж очень сочно отражал «Марсель» реалии именно этой самой эпохи. Действительно, с середины 20-х годов советское общество захлестнула волна шпиономании. Кампания эта была организована сверху, умело направлялась и регулировалась властями. Одной из распространённых тем литературы и средств массовой информации становится нелегальное прибытие белоэмигрантов из-за границы. Чуть ли не ежедневно в газетах появляются рассказы о поимке шпионов, террористов и диверсантов. А уж писатели вовсю дали волю своему творчеству. Рассказ Михаила Булгакова «Ханский огонь» (помещик возвращается в усадьбу, где при новой власти организован музей), пьеса Бориса Ромашова «Конец Криворыльска» (бывший врангелевский офицер вместе с профессиональным шпионом приходит к своему отцу с вредительским заданием), повесть Алексея Толстого «Василий Сучков» (похождения шпиона, ставшего уголовником), повесть Н. Чуковского «Княжий угол» (эсер, прибывший из-за кордона, пытается организовать антисоветский мятеж) и множество других произведений формировали у обывателя подозрительность и неприязнь по отношению к «бывшим», доходившую до ненависти. Не грех, впрочем, вспомнить и роман Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», где высмеяны доверчивые «контрреволюционеры», которых дурачит ловкий мошенник Остап Бендер.

Поэт-трибун Владимир Маяковский в 1927 году формулирует эту паранойю стихотворными строками:

Теперь к террору от словесного сора
Перешло правительство британских тупиц:
На территорию нашу спущена свора
Шпионов, поджигателей, бандитов, убийц...

Одновременно в сознание обывателя внедрялся образ ГПУ как «первого друга и защитника» рабочих и крестьян. Провозглашалась необходимость сотрудничества с этим учреждением как дело чести и доблести каждого гражданина. ГПУ - Главное политическое управление при НКВД (Народном комиссариате внутренних дел) - заменило в 1922 году печально известную ЧК. Перед ГПУ ставилась цель: борьба с контрреволюцией, шпионажем и бандитизмом. Чтобы ярче представить атмосферу тех лет, процитируем отрывок из «Ненаписанной книги» Михаила Кольцова:

«Представьте себе белогвардейца, приехавшего осуществить заговор в Советской стране. Пускай даже он прибыл со всякими предосторожностями и поселился у своего друга, белогвардейца же; пусть ГПУ о нём не подозревает... Но ГПУ теперь опирается на самые широкие круги населения... Если белый гость покажется подозрительным, им заинтересуется фракция жилтоварищества. На него обратит внимание комсомолец-слесарь, починяющий водопровод. Прислуга, вернувшись с собрания домашних работниц, где стоял доклад о внутренних и внешних врагах диктатуры пролетариата, начнёт пристально всматриваться в показавшегося ей странным жильца. Наконец, дочка соседа, пионерка, услышав случайно разговор в коридоре, вечером долго не будет спать, что-то, лёжа в кровати, взволнованно соображать. И все они, заподозрив контрреволюционера, шпиона, белого террориста, - все они вместе и каждый в одиночку не будут даже ждать, пока придут их спросить, а сами пойдут в ГПУ и сами расскажут оживлённо, подробно и уверенно о том, что видели и слышали. Они приведут чекистов к белогвардейцу, они будут помогать его ловить, они будут участвовать в драке, если белогвардеец будет сопротивляться... Во время последней полосы белых террористических покушений целые группы ходоков из деревень приходили за двести вёрст пешком в город, в ГПУ, сообщить, что в деревне, мол, появилась политически подозрительная личность».

Вот о том же и в «Марселе» поётся: даже честный советский жулик готов разоблачить подлого иностранного агента и сдать его доблестным органам!

К 1927 году в обществе начинает витать призрак надвигающейся войны. На международной арене обстановка всё более накаляется. Полицейский налёт на советское торгпредство в Лондоне, разрыв по инициативе британского министра иностранных дел Остина Чемберлена дипломатических отношений Англии с СССР, убийство советского полпреда в Варшаве П. Л. Воейкова, постоянные сообщения о диверсиях и террористических актах...

В июле Менжинский и Ягода в интервью рассказывают о том, как подлые белогвардейцы, организовавшие взрывы в Москве, попали на территории Белоруссии в красноармейскую засаду и были уничтожены. (Что тут же использовали в своём бессмертном творении Ильф и Петров, заставив Остапа Бендера, создателя «Союза меча и орала», разразиться тревожной тирадой, рассчитанной на бубличных дел мастера гражданина Кислярского: «За нами следят уже два месяца и, вероятно, завтра на конспиративной квартире нас будет ждать засада. Придётся отстреливаться... Я дам вам парабеллум»).

А сколько громких процессов проходит в это время: дело «Тактического центра», группы церковников, «ЦК партии правых эсеров», «Шахтинское дело», «дело Промпартии», «дело Главтопа», «дело польских ксёндзов» и т.д. и т.п.

В обстановке 30-х годов шпиономания и вовсе принимает невиданные размеры. Все экономические и политические промахи руководства страны списываются на «вредителей», «троцкистов» и «шпионов», которые чаще всего выступают «единым блоком». К крестовому советскому походу против шпиёнов особо громогласно призвал товарищ Сталин в своей пламенной речи на вечернем заседании февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 3 марта 1937 года. Он ясно обозначил три источника, три составные части подлого шпионства в Республике Советов:

«Во-первых, вредительская и диверсионно-шпионская работа агентов иностранных государств, в числе которых довольно активную роль играли троцкисты , задела в той или иной степени все или почти все наши организации, как хозяйственные, так и административные и партийные.
Во-вторых, агенты иностранных государств, в том числе троцкисты, проникли не только в низовые организации, но и на некоторые ответственные посты.
В-третьих, некоторые наши руководящие товарищи, как в центре, так и на местах, не только не сумели разглядеть настоящее лицо этих вредителей, диверсантов, шпионов и убийц, но оказались до того беспечными, благодушными и наивными, что нередко сами содействовали продвижению агентов иностранных государств на те или иные ответственные посты. Таковы три бесспорных факта, естественно вытекающие из докладов и прений по ним».

И началась большая и долгая Варфоломеевская ночь… Летели головы всех подряд, но особливо больших начальников и старых большевиков. Не щадили даже наркомов НКВД. Первым пал Енох Гершонович Иегода, он же Генрих Григорьевич Ягода, которому «пришили» не только руководство правотроцкистским подпольным блоком с целью свержения советской власти, соучастие в убийствах Кирова, Менжинского, Куйбышева, но заодно отравление Максима Горького вкупе с его сыном (последнего нарком притравил якобы для того, что бы сблизиться с его красавицей-женой). В 1938 году Ягоду расстреляли.

Впрочем, не повезло и его преемнику Николаю Ежову - тому самому, которому посвятил проникновенные строки народный поэт Казахстана Джамбул:

В сверкании молний ты стал нам знаком,
Ежов, зоркоглазый и умный нарком.
Великого Ленина мудрое слово
Растило для битвы героя Ежова.


Наркома обвинили не только в работе на иностранные разведки, подготовке терактов против руководителей партии и государства, но и в гомосексуализме. На суде в 1939 году Николай Иванович признал только гомосексуализм - и умер честным большевистским педерастом.

В это время тюрьмы и лагеря быстро наполняются «политиками», так что «блатным» приходится потесниться. При этом уголовников как в лагерях, так и на воле «технично» натравливают на «политических», подчёркивая «социальную близость» блатарей, босяков, беспризорников Советской власти - в противовес «гнилой интеллигенции».

Короче, по всему вроде выходило, что уркаганская песенка про весёлую марсельскую жизнь была написана либо в конце 20-х, либо в 30-е годы прошлого века.

НЕ РУССКАЯ И НЕ НАРОДНАЯ

Однако приходится признать, что на самом деле родилась песня значительно позже. Точно известен и её автор, который оказался не блатарём, а как раз наоборот - рафинированным интеллигентом. «Марсель», вернее - «Жемчуга стакан» (как назвал песенку сам сочинитель) написал Ахилл Левинтон (1913, Одесса - 1971, Ленинград) - филолог-литературовед и переводчик. Ахилл Григорьевич в 1940 году окончил филологический факультет Ленинградского государственного университета, в 1943 защитил диссертацию по раннему творчеству Э. Т. А. Гофмана, с 1946 года работал в Ленинграде старшим библиографом Публичной библиотеки и преподавал в Библиотечном институте. А в апреле 1949 Левинтона и нескольких его друзей (филолог Илья Серман, писательница-переводчица Руфь Зернова) арестовывают в ходе развернувшейся антиеврейской кампании. Вот как рассказал об этом сам Илья Захарович Серман 10 июля 2004 года на радио Би-Би-Си в передаче Севы Новгородцева «Севаоборот»:

«Была установка на аресты евреев. Кроме того, арестовали нашего друга Ахилла Григорьевича Левинтона, который бывал у нас в доме часто. По его следам пришли к нам… Они сначала собрали материалы по Левинтону, а поскольку он у нас бывал часто, то и за нами была установлена слежка. У меня нашлись два свидетеля, а у жены моей - несколько подруг, которые, испугавшись, все подтвердили... Сначала нам троим дали по десять лет. Одновременно мы подали кассацию, и прокурор тоже заявил протест. Меня и Левинтона судили вторично и дали 25 лет...».

Впрочем, все они были амнистированы после смерти Сталина, в 1954 году, и вернулись в Ленинград. А песню Левинтон сочинил как раз в период с 1949 по 1954. Некоторые источники датируют создание «Марселя» 1948 годом (например, Smith. «Songs to seven strings», Indiana, 1984, с.83). Но это неверно. Вот что вспоминает Нина Королева в очерке «Руфь Александровна, Руня Зернова» («Звезда», 2005, №11):

«У меня есть несколько фотографий, где мы все вместе: Илья, Руфь, Леонид Агеев, Александр Штейнберг, я… Говорили о новейшей литературе, о стихах, пели песни. Пожалуй, именно песни были любимейшей частью застолий.
Солировала Руфь. Песни в исполнении Руфи Александровны обычно выстраивались ею как история страны и общества - городской романс, дореволюционный мещанский репертуар, революция, лагерные и блатные песни, которых Руфь знала великое множество, песни военных лет, опять лагерные и блатные.
…Особой нашей любовью пользовалась также песня Ахилла Левинтона «Жемчугу стакан», написанная им в ссылке ко дню рождения Руфи Александровны: «Стою себе на месте...» Песня пелась сначала в подлинно авторском варианте, потом - в народных переделках и дополнениях: «Стою себе на Невском...», «Советская малина Собралась на совет, Советская малина Врагу сказала - Нет!». И роскошью поэтического открытия каждый раз звучал поворот сюжета песни: «Потом его мы сдали Властям Энкаведе. С тех пор его по тюрьмам Я не встречал нигде». И финал, выученный наизусть, но все равно каждый раз вызывавший улыбку: «Теперь одну, ребята, Имею в жизни цель - Ах, как бы мне увидеть Эту самую Марсель, - Где девушки танцуют голые, Где дамы в соболях, Лакеи носят вина, А воры носят фрак!»

Если песня была написана в ссылке, то уж точно после того, как осудили Ахилла Григорьевича, то есть после 1949 года.


А вот свидетельство Ларисы Найдич в «Toronto Slavic Quarterly»:


«Ахилл Григорьевич, написавший много работ о немецкой литературе, стал известен больше всего не как литературовед, а как автор ставшей действительно народной песни «Жемчуга стакан», бытующей во многих вариантах ("Стою себе на месте, держу рукой карман"). Сам он говорил об этом с большим сожалением, хотя эту песню ценил».

Лишь одно может оправдать мою прежнюю ошибку: уж больно хорошо песня стилизована! Левинтон действительно соотносил её с довоенными советскими временами (хотя шпионской истерии хватало и после войны), на это указывает даже упоминание НКВД: ведь Народный комиссариат внутренних дел был упразднён ещё в 1946 году, то есть до появления «Марселя» (или - «Жемчуга», как вам будет угодно).

РУССКАЯ! НАРОДНАЯ! ВЕЧНО ЖИВАЯ!

И в завершение нашего повествования хочется сказать о том, что гениальное песенное творение Ахилла Левинтона продолжает жить и звучать не только в многочисленных вариациях. Оно вдохновило других поэтов на новые произведения, которые являются, по сути, творческой переработкой блатного «Марселя». Одно из них - известная по исполнению Михаила Шуфутинского песенка «Одессу-маму не продам!». Увы, ни автора текста, ни создателя мелодии мне отыскать не удалось. Вот этот одесский шлягер, можете сравнить:
Как я купил себе пиджак, купил колёса,
В такой одеже можно ехать в Магадан.
Купил бы бабочку, жилетку -только гроши
Украл какой-то очень шустрый уркаган.

Я узнаю тебя, красавица Одесса,
Здесь Дерибасовскую левы стерегут.
Сидел, глазел я у фонтана с интересом,
Как мимо шмары задом фирменным трясут.

Вдруг подошел ко мне шикарный иностранец
И говорит: - my friend, поедем в Амстердам.
Там жизнь блатная, там почти что нету пьяниц,
Но дела хватит и бандитам, и ворам.

Сымай пиджак, - он говорит, - сымай колеса,
В них не пускают в славный город Амстердам.
Я на тебя надену фирмы «Левис» кроссы
И дипломат французский вместо торбы дам.

А как приедем - ты расскажешь о России,
О том, как трудно было жить среди волков.
И как у вас совсем замучили евреев,
И что их травят, как в Китае воробьев.

За это тебе будут и доллары, и франки,
Машина, вилла, много женщин и вина,
Да ты представь себе: француженки, испанки,
Не то что эта вот одесская шпана.

Мы этой ночью с пьедестала снимем Дюка,
И увезем его с собою в Амстердам.
Тут я не выдержал, сказал: - Довольно, сука,
Одессу-маму грабить я тебе не дам.

Тут я не выдержал, сказал: - Довольно, сука,
Одессу-маму никогда я не продам.
И где бы жизнь меня по свету ни бросала,
Одессу-маму никогда я не продам.

Ну и, разумеется, на память сразу же приходит «Пародия на плохой детектив» Владимира Высоцкого, написанная в 1966 году:

Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской,
Под английским псевдонимом «мистер Джон Ланкастер Пек»,
Вечно в кожаных перчатках - чтоб не делать отпечатков,-
Жил в гостинице "Советской" несоветский человек.

Английский шпион, в отличие от французского, не требует от «жадного, хитрого, умного, плотоядного» гражданина Епифана плана советского секретного завода. Его специализация - провокации и терроризм:
- Вот и первое заданье: в три пятнадцать, возле бани,
Может, раньше, может, позже - остановится такси.
Надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора,
А потом про этот случай раструбят по Би-Би-Си.

И еще. Оденьтесь свеже, и на выставке в Манеже
К вам приблизится мужчина с чемоданом. Скажет он:
-Не хотите ли черешни?- Вы ответите: - Конечно. -
Он вам даст батон с взрывчаткой - принесете мне батон.

А за это, друг мой пьяный,- говорил он Епифану,-
Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин...-
Враг не ведал, дурачина, - тот, кому все поручил он,
Был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин.


И следует традиционный уже финал:

Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер.
Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек.
Обезврежен он, и даже он пострижен и посажен.
А в гостинице "Советской" поселился мирный грек.

В общем, дорогие сограждане, дело Ахилла Левинстона живёт и побеждает. Наполняя радостью и ликованием наши души. Во всяком случае, мою.
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]
__________________
"МИР НА ФОРУМЕ"


Ответить с цитированием
Ответ

Метки
история классики шансона, любопытные факты, музыка, одесские песни., песни, творчество, шансон, юмор


Здесь присутствуют: 1 (пользователей: 0 , гостей: 1)
 
Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход

Эл. почта администратора: - Главный сайт Шансон - Портала - Архив - Вверх

Внимание! Администрация Шансон – Портал – форума не несет ответственности за сообщения, размещенные участниками форума и за высказанные мнения в этих сообщениях. Так же администрация форума не несет ответственности за размещенные участниками форума ссылки, на какие либо материалы, расположенные на других Интернет ресурсах. Тем не менее, если Вы являетесь правообладателем материала, на который есть ссылка в каком либо сообщении Шансон – Портал – форума и считаете, что этим нарушены Ваши авторские или смежные права, сообщите пожалуйста администрации форума. Мы в кратчайшие сроки готовы удалить сообщение со ссылкой на Ваш материал, при предъявлении прав на указанный материал. Пожалуйста используйте форму обратной связи.

Powered by vBulletin® Version 3.8.4
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
© Шансон - Портал - Все права защищены

Подпишитесь на нашу ленту новостей