- Главная страница
- Новости Портала
- Живой звук
- Печатные материалы
- Авторские стихи и тексты песен
- Жанровая песня - тексты
- Литературный раздел - проза
- Владимир Урецкий представляет
- Творчество незрячих
- Видео материалы
- Партнёры
- Технический раздел
- Юмор
- Аркадий Северный - слушать концерты
- ProПесни с Максимом Кравчинским
- Форум
- Галерея
- Переводчик
- SpeedTest
03
Aug
2016
Итак, работаем мы вечером с Костей в “Прохладе”, а “разведка” доносит, что меня перед мероприятием разыскивает Посохов. Ему сказали, что я где-то здесь (в ДМ), а он как бы не верит. “Ну, что, - говорит Костя, – “нарисуйся” перед ним с фотоаппаратом на шее и обратно в “Прохладу”, а мы временно тебя кем-нибудь заменим из завсегдатаев - приятелей”.
Проскользнул я незаметно в Дом молодежи, повесил на шею фотоаппарат и иду вальяжно по коридору навстречу изумленному Посохову.
В огромном фойе шла подготовка к мероприятию. Натягивались сверху вниз канаты, по которым должны были в кульминационный момент со вспышками света слететь вниз “черти”– ребята-альпинисты. Ну как же такая ответственная работа по натягиванию канатов могла обойтись без Звездного? Она и не обошлась без него. Сосредоточенный и целеустремленный, раздуваясь от важности порученного ему дела, он вместе с ребятами-альпинистами вязал узлы вокруг квадратных колонн наверху, где Г-образный балкон нависал над фойе.
Мы с Посоховым подошли. Владимир Георгиевич миролюбиво, но с некоторой иронией, как мне показалось, спросил Звездного, мол, что, Николай, прокатиться хочешь? Ожидая услышать в ответ что-нибудь быстрое и нечленораздельное, я был крайне изумлен услышанным: “Прокатиться?! Я вас сам прокачу! Да! Я вас так прокачу, что мало не покажется!!!”
Реакцией Посохова было – изумление, а Звездный продолжал, мол, “вы меня в присутственном месте, в святом здании, принадлежащем обкому ВЛКСМ, при людях, 15 минут назад послали, послали меня, меня послали публично на ...! Я буду на вас жаловаться! Не-е-ет, я не пойду в обком комсомола, а поскольку вы – коммунист, то я пойду в “а-а-а-пком ка-па-эс-эс”, в “апком” партии я пойду, и все там расскажу!! Расскажу, а если попросят, а меня попросят, то и письменно напишу, что коммунист Посохов, будучи на работе, послал меня - сотрудника и общественного помощника дискотеки на - ...!! Вот так я напишу, если меня попросят, а меня, я уверяю вас, обязательно там попросят об этом. Точно знаю, попросят!”
С Посохова слетела вся комсомольская спесь, и он залепетал, мол, Коля, ну что ты, мы, дескать, свои люди и ничего особенного в том нет, что я тебя куда-то там послал, да я и не помню уже куда именно-то послал, а ты вот… вот ты, че, это так вот, так вот сердишься.
Это было уже слишком. Звездного это раздразнило как красная тряпка быка. Это был прямо-таки “катарсистный выход патологического психоматериала наружу”. “Вы, - кричал уже он, - вы не помните куда меня послали?! Я вам напомню! Вы послали меня на ...!! Вот куда вы меня послали!! Я это напишу крупными печатными буквами в своей жалобе в обком КПСС!! Они там должны знать, какие бывают коммунисты!! А бывают такие, которые не уважают сотрудников лучшей дискотеки страны и посылают их публично на ...!! Я еще возьму в свидетели десяток сотрудников, которые слышали, а среди них три девушки!!! И пусть там узнают о вашем моральном облике и о том, что ваша совесть, совесть коммуниста, позволяет вам посылать меня на ...!! в присутствии девушек, а они, и я в этом уверен, состоят в комсомоле!! И пусть бюро обкома КПСС даст должную оценку вашему поведению!!!” (Тираду я сократил, она была длиннее).
В подтверждение своих намерений Звездный совершил ужасное вращение своими круглыми, черными, выпуклыми глазами.
Посохов обмяк. Смотреть на него было жалко. Полная растерянность, люди на некотором расстоянии от нас стояли, разинув рты. Но принимать решение было надо, и Посохов, положив руку на мое плечо, повел меня молча в коридор к своему кабинету. Открыл подрагивающей рукой дверь, кивком головы предложил сесть. Затем как-то отрешенно спросил, мол, не хочу ли я водки. Обижать его своим отказом я не стал. Мы выпили немного, ну, сколько было в початой бутылке, столько и выпили, а затем он захотел почему-то поиграть для меня на баяне и заиграл вальс.
Вот же угораздило, - пронеслось в голове, - там Костя в “Прохладе” нервничает, а я тут слушаю “На сопках Манчжурии”. Пришлось какое-то время внимать с умным видом это музицирование в прострации.
На гневный вопрос Кости, почему так долго, я ответил, что Посохов налил мне водки и поиграл на баяне, а я не мог его послать «подальше», и пусть он сам других посылает.
В 1980 году, начав работать в Доме молодежи, я познакомился в дискотеке Кости Лукина с неким Николаем Губаревым. Худенький, черненький, лохматенький, с огромными, черными, выпуклыми глазами, тогда Николай носил кличку Звездный, по аналогии со звездным мальчиком. Был он шустрым, говорливым человечком. Рассказывали, что в 70-х у него была кличка Половой, которая происходила совсем не от работника трактира в дореволюционный период.
Чем он занимался в дискотеке? Кто его знает. Что-то паял, что-то помогал таскать. Был на подхвате. Но это по вечерам. Чем он занимался днем, тоже неизвестно. Фарцевал, суетился как-то, ездил в Москву, в Питер, в Прибалтику. Короче, “хипповал”. Некоторые знали его как “Колю питерского”. Немного подвизался и в диссидентском движении. Перепечатывал и распространял “Хронику текущих событий”. Принимал “близко к сердцу” события в Нагорном Карабахе. Активно старался решить вопрос с ним. С кем? Да с Карабахом Нагорным, с кем же еще? Тут у него появилась новая кличка – Звездный-Карабахский.
В Ленинграде он познакомился с группой ДДТ и с ее лидером Юрой Шевчуком. Вроде бы разработал для них логотип, который до сих пор печатается на дисках, майках, значках и т. д.
Свою первую кличку – Половой - он получил неслучайно. От разных женщин у него не то 9, не то 11 детей в разных городах, преимущественно в столицах бывшего Советского Союза.
Одну из его женщин я видел. Жил он тогда в какой-то избушке на ул. Садовой, недалеко от бывшей синагоги, кстати, одной из самых больших в Европе.
Не очень хорошо представляя себе, как выглядели тургеневские девушки, мне хочется назвать ее именно так. Высокая, томная, с большой русой косой, она разительно отличалась от Звездного. Говорила она очень правильно и спокойно. Николай привез ее из Ленинграда, сорвав с третьего или четвёртого курса Ленинградского университета, студентку филологического факультета.
Обалдев от такого контраста, я осторожно спросил, мол, как же это они оказались вот здесь вот. Она спокойно объяснила мне, что ее родители были против (еще бы!) ее отношений с Николаем, и им пришлось приехать в Куйбышев. Потом она, как я слышал, уехала к родителям. Кажется, с двумя детьми.
Звездный занимался, и весьма успешно, так сказать, ювелирным промыслом. Делал всякие цепочки, колечки, брелки, значки из серебра. Делал хорошо, аккуратно и не без дизайнерской мысли.
Я видел его инструмент: все эти тисочки, напильнички, специальные газовые горелки и пр. Мастеров серебряных дел особо не преследовали, т. к. сырьем служили ложки и полтинники 20-х годов, ну те, на которых кузнец бьет по наковальне, дескать, перекуем мечи на орала.
В мае 1985 года грянула перестройка, а в мае 1986 Костя Лукин предложил мне поработать в кафе “Прохлада”, что на углу пр-та им. Масленникова и Московского шоссе. Дело в том, что алкоголь запретили во всех ресторанах, столовых, буфетах. Кафе стало убыточным. За электричество администрации приходилось платить больше, чем поступало в кассу от продажи разбавленных соков и небольшого ассортимента, с позволения сказать, выпечки. Да, еще там продавалось мороженое, самое что ни есть тривиальное.
Так вот, стали мы там крутить дискотеки. Это был первый в Самаре такого плана коммерческий проект.
Я администрировал, сам печатал и продавал входные рублевые билеты, а Костя Лукин и Саша Голубев вели информационные и танцевальные программы. Четыре дня в неделю: четверг, пятница, суббота и воскресенье - с 19 до 23 часов. Народ просто ломился. Помещение не могло вместить всех желающих, а посему танцевали как бы посменно. Т. е. одна партия народа танцует, а другая пока что ожидает недалеко от входа, рядом с живописной лесопосадкой. И весь вечер такое вот “броуновское” движение, приносившее более чем ощутимый доход.
В Доме молодежи моей обязанностью было фотографировать проводимые мероприятия – вечера, творческие встречи, концерты, фестивали и т. д. Отвечал за это зам. директора по культурно-массовой работе Владимир Георгиевич Посохов.
Высокий, сутуловатый, как бы стесняясь своего роста, в принципе он был неплохим человеком. Возрастом старше нас, с большими залысинами и с комсомольским значком на лацкане пиджака, он выглядел как-то странно в этой молодежной “тусовке” - (появившееся тогда слово). С юмором у него было туговато. Когда на его заявление о том, что он знает молодежь города, я говорил, что и молодежь города его знает, он абсолютно не ощущал иронии. Ему было приятно слышать о себе оценку типа “Вы очень проницательный человек, Владимир Георгиевич, и всю культуру знаете от и до…”.
responsive
Итак, работаем мы вечером с Костей в “Прохладе”, а “разведка” доносит, что меня перед мероприятием разыскивает Посохов. Ему сказали, что я где-то здесь (в ДМ), а он как бы не верит. “Ну, что, - говорит Костя, – “нарисуйся” перед ним с фотоаппаратом на шее и обратно в “Прохладу”, а мы временно тебя кем-нибудь заменим из завсегдатаев - приятелей”.
Проскользнул я незаметно в Дом молодежи, повесил на шею фотоаппарат и иду вальяжно по коридору навстречу изумленному Посохову.
В огромном фойе шла подготовка к мероприятию. Натягивались сверху вниз канаты, по которым должны были в кульминационный момент со вспышками света слететь вниз “черти”– ребята-альпинисты. Ну как же такая ответственная работа по натягиванию канатов могла обойтись без Звездного? Она и не обошлась без него. Сосредоточенный и целеустремленный, раздуваясь от важности порученного ему дела, он вместе с ребятами-альпинистами вязал узлы вокруг квадратных колонн наверху, где Г-образный балкон нависал над фойе.
Мы с Посоховым подошли. Владимир Георгиевич миролюбиво, но с некоторой иронией, как мне показалось, спросил Звездного, мол, что, Николай, прокатиться хочешь? Ожидая услышать в ответ что-нибудь быстрое и нечленораздельное, я был крайне изумлен услышанным: “Прокатиться?! Я вас сам прокачу! Да! Я вас так прокачу, что мало не покажется!!!”
Реакцией Посохова было – изумление, а Звездный продолжал, мол, “вы меня в присутственном месте, в святом здании, принадлежащем обкому ВЛКСМ, при людях, 15 минут назад послали, послали меня, меня послали публично на ...! Я буду на вас жаловаться! Не-е-ет, я не пойду в обком комсомола, а поскольку вы – коммунист, то я пойду в “а-а-а-пком ка-па-эс-эс”, в “апком” партии я пойду, и все там расскажу!! Расскажу, а если попросят, а меня попросят, то и письменно напишу, что коммунист Посохов, будучи на работе, послал меня - сотрудника и общественного помощника дискотеки на - ...!! Вот так я напишу, если меня попросят, а меня, я уверяю вас, обязательно там попросят об этом. Точно знаю, попросят!”
С Посохова слетела вся комсомольская спесь, и он залепетал, мол, Коля, ну что ты, мы, дескать, свои люди и ничего особенного в том нет, что я тебя куда-то там послал, да я и не помню уже куда именно-то послал, а ты вот… вот ты, че, это так вот, так вот сердишься.
Это было уже слишком. Звездного это раздразнило как красная тряпка быка. Это был прямо-таки “катарсистный выход патологического психоматериала наружу”. “Вы, - кричал уже он, - вы не помните куда меня послали?! Я вам напомню! Вы послали меня на ...!! Вот куда вы меня послали!! Я это напишу крупными печатными буквами в своей жалобе в обком КПСС!! Они там должны знать, какие бывают коммунисты!! А бывают такие, которые не уважают сотрудников лучшей дискотеки страны и посылают их публично на ...!! Я еще возьму в свидетели десяток сотрудников, которые слышали, а среди них три девушки!!! И пусть там узнают о вашем моральном облике и о том, что ваша совесть, совесть коммуниста, позволяет вам посылать меня на ...!! в присутствии девушек, а они, и я в этом уверен, состоят в комсомоле!! И пусть бюро обкома КПСС даст должную оценку вашему поведению!!!” (Тираду я сократил, она была длиннее).
В подтверждение своих намерений Звездный совершил ужасное вращение своими круглыми, черными, выпуклыми глазами.
Посохов обмяк. Смотреть на него было жалко. Полная растерянность, люди на некотором расстоянии от нас стояли, разинув рты. Но принимать решение было надо, и Посохов, положив руку на мое плечо, повел меня молча в коридор к своему кабинету. Открыл подрагивающей рукой дверь, кивком головы предложил сесть. Затем как-то отрешенно спросил, мол, не хочу ли я водки. Обижать его своим отказом я не стал. Мы выпили немного, ну, сколько было в початой бутылке, столько и выпили, а затем он захотел почему-то поиграть для меня на баяне и заиграл вальс.
Вот же угораздило, - пронеслось в голове, - там Костя в “Прохладе” нервничает, а я тут слушаю “На сопках Манчжурии”. Пришлось какое-то время внимать с умным видом это музицирование в прострации.
На гневный вопрос Кости, почему так долго, я ответил, что Посохов налил мне водки и поиграл на баяне, а я не мог его послать «подальше», и пусть он сам других посылает.
© Николай Епифанов
© Шансон - Портал
Опубликовано: 2 августа 2016 г.
© Шансон - Портал
Опубликовано: 2 августа 2016 г.