Яри, я тебя люблю!

     Раньше, говорят, не каждый готов был сходу лечь в «гроб» как бравируя знанием жаргона, называют эти отсеки мои подопечные. И сейчас тоже, без психологической подготовки и последующих тренировок. Но те времена я уже не застал. Впрочем, лучше обо всём по порядку. Дело в том, что ускорения при выходе на орбиту порой превышают десять «же», а для нетренированного человека это чистый гроб.
     Скаламбурил, называется, юморист доморощенный! На самом деле эти «гробы» называются КГН – «Капсулы ГидроНевесомости». Кажется, их придумал ещё прадедушка космонавтики – Циолковский, но за последующие почти полтора века эти устройства так и не нашли применения: больно громоздкие. Считалось, что проще натренировать самого космонавта, чтобы он с грехом пополам переносил перегрузки, не теряя при этом сознания.
     Но с туристами такой номер не проходит. Не желают они испытывать особенных перегрузок, а в Космос слетать, напротив – желают! И, учитывая, что немалую часть космонавтики эти самые туристы и финансируют, пришлось пойти им навстречу. Заодно нашли место и для пилотских капсул и для нас, гидов-сопровождающих. Вообще, мы с пилотами взаимозаменяемы и, чтобы не терять квалификацию, рулим и обихаживаем клиентов по очереди.
     Наверно вы знаете, как это всё произошло. С космонавтикой, то есть. Если да, то пропустите пару страниц, я не обижусь. Дело в том, что пилотируемая космонавтика в своё время была при смерти. Ну, то есть летала там, на низких орбитах пара-тройка национальных и интернациональных станций. Экипажи проводили разные ценные исследования и эксперименты, но куражу, куражу не было! Все понимали, что это могут сделать и автоматы. Что орбитальной обсерватории штатный астроном не нужен, что «погодные» спутники отлично обходятся и без метеоролога, а «шпионы» без разведчика. И так далее. Поэтому обитаемые станции были как бы символами, метками присутствия человечества в Космосе. И на их содержание всё время не хватало денег.
     Ну, слетали мы со всем напряжением сил на Марс, а ещё раньше на Луну. Пробежались галопом по этим небесным телам, воткнули флажки и домой. Всё равно остатки марсианской жизни обнаружили в соляных болотах и подо льдами замёрзших морей этой планеты не люди, а всё-таки автоматы. Просто у них было больше времени, они никуда не спешили и не тревожились насчёт перспектив возвращения на Землю. Зато сейчас на Марсе несколько куполов-посёлков и население перевалило, вроде, за пятьдесят тысяч. Возникла необходимость ту жизнь исследовать – откуда, только деньги появились? Параллельно ещё кое-что вслед за марсоходами пришлось уточнять, вот и потянулись на Марс люди. Но по делу, а не бесхозную территорию флажковать.
     Вот для чего нужно летать в Космос? Кроме спортивного интереса, конечно? Какова мотивация этого довольно опасного и чрезвычайно дорогого занятия? А какова была в своё время мотивация на мореплавание? Само это слово – «море», между прочим, в некоторых языках однокоренное со словом «смерть». Очень просто: война, торговля, грабёж, завоевание новых территорий. Для человека эти мотивации сильнее страха смерти!
     А в Космосе не с кем торговать, некого грабить. Врагов в Солнечной Системе не обнаружено, а из других Систем ещё, слава Мадонне! не прилетали. Новые территории? Да сколько угодно! Бери и используй! Только зачем? Зачем нужны владения, которые нужно снабжать всем, от воздуха и воды, до зубочисток и туалетной бумаги? Если бы они, хоть золото или алмазы добывали? И то, дороговато бы эти алмазы обходились.
     Самое дорогое в космонавтике, это ракеты. А самое печальное в ракетах, это их мизерный КПД. Огромная фитилина в тысячи тонн весом выводит на орбиту всего несколько тонн полезной нагрузки. Причём ещё и портит при этом земную экологию, которая и так, не очень… Паровоз, короче, у которого пар уходит в основном в гудок. Нет, хуже паровоза: паровоз без вагонов, который привозит в пункт назначения только пару чемоданов, а сам теряется по дороге. Для запуска объектов длительного пользования – спутников связи, например, это ещё не страшно. Но вот туристов…
     Побывав в космосе, эта публика очень быстро захочивает обратно на Землю. Посему, такое катание туда-обратно выливается в огромные суммы. Выливалось бы, но никто почти их не поднимет. В одиночку, то есть. Энтузиастов, готовых выложить несколько поменьше, соответственно, довольно много. К чему я веду? К «Эстакаде», конечно! К ней, родимой!
     Не помню точно, кто её предложил, может тоже мистер Циолковский. А строить начали в тридцатые. Идея была в том, чтобы уйти от положения, при котором ракета поднимает вверх почти исключительно себя и своё топливо. Как-нибудь оставить всю эту структуру вывода на орбиту на Земле. Вложения, конечно, предстояли колоссальные! Зато в перспективе светила невиданная дешевизна космических путешествий. И для туристов тоже. В общем, частные вложения в проект составили до четверти всех ассигнований. Организаторы поступили мудро, пообещав физическим лицам выплатить дивиденды или деньгами, но не скоро, а когда «Эстакада» окупится и начнёт приносить прибыль, или «натурой», то есть туристическим полётом в Космос. В порядке очереди, естественно.
  

  
     Ну, это я на туристов перескакиваю потому, что всё-таки ими занимаюсь, мне это ближе. А вообще много кто денег туда вложил. Вот и получилось, что неописуемая дороговизна космических полётов постепенно осталась в истории. И оказалось, что у Космоса есть ещё много применений: энергетика, химическая промышленность, металлургия, всё то, что загрязняет земную экологию… И что не загрязняет: биология, генетика в частности, медицина.
     И туризм, космический туризм! Как же без него? Хочется туристу полежать в «гробу», когда снаружи костедробительная перегрузка, затем поблевать несколько часов в невесомости. Двое суток полёта к Луне, когда Земля всё отдаляется и отдаляется, а Луна – наоборот. Кстати, на лайнере поддерживается четверть земной силы тяжести, так, что туристы понемногу приходят в себя. И к концу полёта уже перестают сетовать, что по глупости согласились на эту пытку, да ещё за свои собственные деньги. Потом несколько десятков витков вокруг Луны на разной высоте, вплоть до минимальной. «Посещение» её природных достопримечательностей и попытки разглядеть с орбиты современные лунные базы. А затем всё ранее описанное в обратном порядке!
     Зато перед посадкой на Землю каждому вручается флешка с комплектом фотографий и видео, снятых «им» во время этого полёта, сертификат астронавта и куча разных свидетельств. Всё это можно повесить на стенку и показывать знакомым под красочный рассказ о своих приключениях в Космосе. Вербуя тем самым новых туристов.
     То, что я поведал, это только наше направление: самый дешёвый тур. Есть ещё то же самое, но с прилунением, посещением мест исторических посадок «Аполлонов», катанием на «луномобилях», альпинизмом и даже спелеологией. Теперь уже готовятся туры и к Марсу, я даже записался на курсы переподготовки, чтобы летать туда. Но марсианские туристические лайнеры ещё только строятся.
     Итак, все мои подопечные собрались в накопителе. Их десять человек по числу мест в нашем «Стриже-125». Пассажирских мест, естественно. Но есть ещё два гида-пилота: мы с Яри. Вообще, её зовут Yaroslava, но она отзывается и на укороченный вариант. А меня в свою очередь зовёт Руди, сокращённо от Рудольф. Вот и познакомились! Мы общаемся на английском, это официальный язык «Эстакады» и всех паразитирующих на ней фирм. Ладно, пошутил: не паразитирующих, конечно, а дочерних, есть разница?
     Яри русская, эдакая блондинистая шатенка. И даже не просто русская, а какая-то особенная «белая русская», как она меня иногда поправляет. Мы с ней и курсы оканчивали вместе и летаем всегда вместе, но вот… В общем есть у неё жених в её России,  Павел, она нас знакомила. И он так на меня глянул этот медведь-гризли… Хотя, ни слова не сказал. Так, что отношения у нас с Яри чисто дружеско-рабочие. Не оттого, что испугался её жениха, я и сам не слабак. Просто уважаю выбор девушки, которая… которую… Максимальная достигнутая нами «близость», это несколько прогулок под ручку по Катманду. Впрочем, я не теряю надежды, её Павел сугубый землянин, какой-то дизайнер по обуви. А она вся устремлена в Космос, тоже на «марсианские» курсы записалась. Наверно и туда будем летать вместе, а это уже не неделя, а несколько месяцев. Что же это за семья у неё будет? Рано или поздно Яри это поймёт, а я тут как тут!
     Мечты, мечты! Она может вдруг заиметь ребёнка от своего Павла или перейти на другую линию или решиться сменить профессию. Ладно, хватит об этом! Сейчас она рядом, и мне по большому счёту ничего кроме этого и не нужно.
     Так вот, туристы. Сегодня нет ни сильно старых, ни молодых, все супружеские пары от тридцати до шестидесяти примерно. Яри повела переодевать женщин, я – мужчин. Хотя в подписанном туристом соглашении чётко прописано, что всяческие проявления стыда в Космосе отменяются, а кто с этим не согласен, тот может ничего не подписывать и благополучно оставаться дома. С европейцами, как сейчас, проще, они относятся к тебе, как к бесполому доктору. А вот достался мне раз иранец с супругой, и как раз Яри слегла с гриппом и не полетела. Её заменили Конрадом, практикантом. Этого совсем молодого парня я прозорливо отправил переодевать мужчин, а сам занялся тремя женщинами. В общем, иранец меня тогда не зарезал только потому, наверно, что нечем было, зато устроил жене столь обстоятельный допрос, что та, в конце концов, чуть не расплакалась.
     «Дикие люди, дети гор!» – сказала мне на это Яри, когда вылечилась, и я ей всё это поведал.
     Сегодня проблем не было. Мои мужчины подтвердили, что точно посетили туалет и им больше «не хочется». Затем разделись и, хихикая и смущаясь, надели памперсы. Я приободрил их сообщением, что все космонавты носят это полезное приспособление и тоже экипировался. Затем настала очередь тонкого белья, в виде белого комбинезона, сверху мои подопечные надели такой же, но непромокаемый. Незакрытым он оставляет только лицо и кисти рук. У пассажиров комбез синий, а у нас с Яри – оливковый.
     Но когда мы снова встретились в накопителе, узнал я её, конечно, не по цвету одежды. Таких точёных, выверенных природой форм… впрочем, достаточно. И настала очередь «гробов». То есть, конечно, сначала перед нами открылись двери накопителя, и мы по белой гофрированной трубе попали на борт нашего «Стрижа».
Тут Яри меня оставила, приступив к обязанностям пилота. Она прошла в рубку управления, я же повёл клиентов в «морг». Сколько раз уже нам официально запрещали употреблять это слово, требуя говорить «пассажирская кабина» или «кабина КГН», но клиенты, наслушавшись рассказов своих предшественников и насмотревшись видео, сами говорят «морг». Оно и, правда, похоже, только «гробы» стоят вертикально.
     Каждый заходит в свой, я закрепляю его тело и конечности ременными петлями, не туго, но надёжно, закрываю нижнюю, доходящую до подбородка дверцу и пускаю солёную воду. Если человек слишком низок или высок, то для этого имеются различные приспособления. Устроив, таким образом, всех, иду на второй круг, пристёгиваю каждому дыхательную маску и закрываю верхнюю дверцу. И сразу же поднимаю уровень воды до номинального. Если до этого момента турист ещё может отказаться от полёта и быстренько эвакуироваться, то теперь он полетит в любом случае, а если будет шуметь и дёргаться, то в капсулах есть на этот случай скрытые инъекторы: чик, и ты спокоен и расслаблен, Космос не Космос – тебе всё равно. Впрочем, я это только по рассказам знаю, мне таких буйных клаустрофобов пока не попадалось.
Я докладываю пилоту о завершении упаковки пассажиров и сам укладываюсь в такую же точно капсулу. Только из моей можно выйти самостоятельно, да ещё она оборудована системой слежения за клиентурой и за их жизненными параметрами. Можно связаться с каждым отдельно и со всеми вместе, успокоить, информировать, укольчик там…
     Впрочем, и пассажиры могут общаться между собой, это, как правило – супруги. Могут посмотреть виды с наружных камер и даже последние фильмы, если Космос им вдруг покажется неинтересным. Всем этим манипуляциям они по идее научились на тренировках.
Яри сообщает мне, что мы пойдём по графику. Я переадресую это сообщение подопечным и вижу, как они включают наружные камеры и наблюдают за процессом транспортировки «Стрижа». Невеликую нашу птичку упакованную в железную бочку ставят на транспортную ленту и она, пристроившись за ей подобной, заезжает с недра тоннеля.
     – Яри! Ты в «гроб» залегла? – традиционно осведомляюсь я.
И получив утвердительный ответ со специфическим тембром, успокаиваюсь. Были случаи, знаете! Нет-нет, не с ней, вообще. Передо мной зажигается дисплей, такой же, как и перед пилотом. По нему бегут цифры – время, остающееся до старта.
     – Руди! – вдруг вызывает меня одна из пассажирок, – я обещала позвонить детям перед вылетом, да забыла! Можно как-нибудь…?
     – Извините, мэм, невозможно! – твёрдо отвечаю я. – Мы уже в тоннеле. Теперь только с орбиты!
     – Жаль, Руди! Ладно с орбиты… А скоро мы там будем? 
Похоже на даму напал «govoroon», как это называет Яри. Конечно, туристка знает или должна знать, когда мы будем на орбите с момента попадания в тоннель, но ей сейчас хочется пообщаться с лидером, вожаком, всезнающим и надёжным. Я открываю рот, чтобы ответить, – это моя обязанность быть вожаком – но меня опережает муж дамы, несколько раздражённо её информирует и они отключаются.
     Цифровое табло проскочило нули и показывает уже время с момента старта. Нашу бочку подхватывает магнитное поле соленоидов тоннеля. Пошёл понемногу разгон. Движение пока совсем не чувствуется, перегрузка минимальная. Вот выйдем на эстакаду! Тем не менее, скорость растёт. Пассажиры заметили, «что мы уже летим» и обсуждают это.