«Время ч»истого шансона о творчестве Виктора Чупретова

   — То, что вы делаете, — музыка прошлого, то есть музыка молодости моих родителей. Какая-то ностальгия. Восьмидесятые — семидесятые. Кто вас будет слушать сейчас? Вымирающая аудитория?

   — У меня недавно на радио «Шансон» было интервью: столько звонков из разных городов — от Кривого Рога до Мурманска. От шестнадцати лет и до...

   — И что говорят?

   — Ничего плохого. Я был даже расстроен. Интересно же: когда враги звонят, как-то настраиваешься им ответить. Я много общаюсь с людьми, часто выезжаю с гитарой на пикнички. Я вижу, как люди относятся к песне, в которой есть содержание. Когда текст состоит не из серии лингвистических фраз: «Я тебя, ты меня, потому что люблю», а о чем-то.
 

   — Это, вы считаете, со смыслом?

   — Ну именно этот альбом я пытался сделать полегче и попроще. Без глубокой философии.
   — Похоже на блатняк. Только без спецлексики.
   — Может, немножко и похоже — тембром голоса. Меня многие спрашивали: почему ты не поешь что-нибудь поострее — для пацанов. А зачем блатной жаргон, мне хватает лексики, чтобы написать о нормальных чувствах, нормальных людях.

   — Сейчас вы работаете с группой «Старый примус». В прошлом эта группа играла попсу не очень высокого пошива. Вы сами как характеризуете свой стиль? Попса?

   — Хорошо, а Лоза что — тоже поет попсу?

   — Лоза — это прошлое и останется звездой из прошлого, а вы пытаетесь на базе прошлого сделать настоящее.

   — А ваши родители что будут слушать? «Стрелок»?
  

   — Я просто занимаюсь своим делом и считаю, что это имеет место быть и оно должно быть. И это нужно. Вот, положим, произойдет у вас какой-то катаклизм в жизни, ну например, в любви, — вы кого-то разлюбите или вас кто-то разлюбит. Поедете завтра на море со своим любимым и будете в его рубашке абсолютно босоногая бегать по берегу. А послезавтра с ним расстанетесь. И тогда песня «Ты стоишь в моей рубашке» будет вам близка.
 

   — А вам не кажется, что все это напоминает такую кабацкую лирику?

   — Ну, у меня разные песни. Не спорю — некоторые действительно напоминают. Например, песня «Кухонька»: «На старой кухоньке немного посидим, о том о сем и ни о чем поговорим». Да, наверное. Песню «Колючка ржавая» тоже воспринимают как блатняк, а это, извините, архипелаг ГУЛАГ...
 

   К сожалению, ассоциациями мыслят не все, поэтому пока я не стал ставить в альбом свои философские произведения. Но следующий альбом буду делать серьезнее, увесистее, может быть, ближе к року. Что такое «Машина времени» — это же бард-рок.

   — Ну, я думаю, что это просто старый русский рок.

   — Да не рок это, рок — это «Чикаго», «Кисс».

   — Ну, наш рок и их рок — вещи совершенно разные. У них — культура шоу, у нас — культура исповеди. Слова для них не так важны. Взять тех же «Битлз» — Michelle. С точки зрения наших рок-текстов — попса чистой воды. Разве не так?

   — Допустим. Но раньше рок был более экстремальным. Они говорили «нет войне» и все в этом роде. — Панк-рок?

   — Хотя бы. А у нас что? У нас бард-рок все-таки. Хорошо, если хотите, можно сказать, что «Машина времени» — это утяжеленный шансон. А вот блатняк — не шансон. Хотя даже блатняк бывает дешевый, а бывает очень смысловой. Есть такой, как «Вальс-бостон». Это даже больше шансон. Но у того же Розенбаума есть и блатняк: «Семен, засунь ей под ребро» — какие проблемы.
Что такое вообще шансон? Это песня. Значит, песня. Конечно, я пишу еще и поэмы, и стихи. Но если говорить о музыке — да, шансон. То есть песня с нормальным содержанием. О чем-то, но не обязательно о любви — это может быть об электровозе, о самолете, лампочках, постели, кошке, медведе.
 

   — Вообще я человек всеядный. Я считаю, что нет плохих направлений, просто есть плохая музыка. Но я не считаю, что если песня не понравилась мне, то это плохая песня. Это не так. Бывает, у себя в альбоме делаешь ставку на одну песню, а вылезает другая. Вообще из старого мне нравится «Иглз». Из наших — Кузьмин. Из молодых — «Данко», «Никита». Хорошие исполнители.

   — Кто, по-вашему, хороший исполнитель?

   — Очень важно, насколько честно и энергетически мощно исполняются вещи. Допустим, прихожу я на концерт Азизы — до сих пор такая энергетика! А слушаю других — не буду называть имен, не хочу опускать — такие все ровненькие. Поют никак и ни о чем.

   — Для того, чтобы шла энергетика, нужен текст, который должен чувствовать исполнитель.

   — Да. Причем не обязательно, чтобы сам писал. Главное, чтобы прочувствовал. Я не разделяю убеждения людей, которые считают: лучше плохо, но сделал сам. Текст должен писать профессионал. Который понимает того, кому пишет. А не просто так, на потоке. Потому что потоковая песня долго не живет. А есть песни вечные. Написал я песню «На деревне ночь» — в Сибири она сейчас застольная.
 

   — Вы делаете это для себя или для денег? Если для себя, то зачем выходить на большую сцену?

   — Просят. Двадцать раз пытался бросить — все равно просят. Я три года безвылазно гастролировал, и это было не по два концерта в городе, а по 10, 15, 17. Я исколесил все — от Прибалтики до Камчатки.

   — Вы тщеславный человек?

   — Наверное, где-то присутствует. Но меня-то все-таки люди попросили. Да, если честно, даже и не они повлияли. Женщина. Знаете, могут 10 000 сказать «сделай это», и ты не сделаешь, а потом приходит одна, говорит: «А я хочу» — и ты делаешь.