А. Ю. Чернов. Песня Алексанра Галича «Весёлый разговор»

  
     С карандашом в руках читая комментарии Павла Матвеева к тому Галича (Вита Нова, 2017), еще раз убеждаюсь, сколь рискованно ловить поэта на слове. Особенно, если пренебречь предупреждением Межирова: «Всего опасней полузнанья. /Они с историей на ты…».
  
     Вот вроде бы простые и понятные строки:
  

  
     Попробуй догадаться, что от осуждения до амнистии проходит долгих шесть лет!
  
     Или вот эта статья УК… Комментируя ее, Павел Матвеев, указывает на ошибку поэта:
  
     «Привлекли её по сто тридцать пятой. — Упомянутая в песне 135-я статья Уголовного кодекса РСФСР 1926 г. — это не «растрата» (как явствует из контекста), а «воспрепятствование законной деятельности фабрично-заводских и местных комитетов, профессиональных союзов и их уполномоченных». Растрата — в УК РСФСР 1926 г. — статья 128-я («бесхозяйственность, основанная на небрежном или недобросовестном отношении к порученному делу лиц… результатом чего явилось расточение или невозместимый ущерб имуществу учреждений и предприятий»).
  
     Но, во-первых, недостача не может быть «невозместимым ущербом». Во-вторых, недостача (в УК она даже не фигурирует) – не растрата, растрату еще надо доказать. В-третьих, растрата – это не хозяйственное, а служебное (должностное) преступление, в УК этот род правонарушений отнесен к третей главе:
  
     Статья 116. «Присвоение или растрата должностным лицом или лицом, исполняющим какие-либо обязанности по поручению государственного или общественного учреждения, денег, ценностей или иного имущества, находящегося в его ведении в силу его служебного положения или исполнения обязанностей, — лишение свободы на срок до трех лет».
  
     Но кассирше дали как минимум семь. (Вернется она только в 53-м.) Почему так много? Потому что судили «по Указу». Судили по 5 главе как за «хозяйственное преступление». То ли по 128-й («Бесхозяйственность, основанная на небрежном или недобросовестном отношении к порученному делу лиц…») то ли по 129-й («Расхищение государственного или общественного имущества…»).
  
     Но это уже мелкие подробности, ведь обе эти статьи входят в раздел 3-5 УК РСФСР.
  
     Предлагают поверить, что поэт сам сочинил номер статьи. Сочинил исключительно ради рифмы: попятный – 135-ой. И попробуй опровергни, даже если знаешь, что с Галичем такого просто быть не могло. За-ради рифмы сочиняет мнимую реальность племя графоманов. Поэт же сам находит в языке средства описания реально бывшего.
  
     Поиск подходящей к случаю 135 статьи в ранней и более поздней редакциях УК, как и поиск в редакциях Трудового и Гражданского кодексах, а также поиск в подзаконных актах, инструкциях и указах, ничего не дал. Никакой 135-й статьи, имеющей хотя бы отдаленное отношение к воровству вообще и растрате в частности. При этом с порога отметем 135 статью УК УССР 1927 года («Нарушение правил торговли…») Украинский след в балладе не прослеживается.
  
     И все же ошибся не поэт, а комментатор: кассиршу привлекли именно «по 135-ой». Только это не номер статьи.

  
     Уголовный Кодекс РСФСР 1926 г. состоял из введения и двух частей – Общей и Особенной. Части делились на главы, по главам были распределены 227 статей. В пункте 3.5 тройка обозначает Особенную часть кодекса, а пятерка – главу 5, то есть «преступления хозяйственные» (статьи 128–135).
  
     Статья 135 УК РСФСР (Воспрепятствование законной деятельности фабрично-заводских и местных комитетов) замыкала список хозяйственных преступлений.
  
     Но речь не о ней, а о самой структуре УК.
  
     Когда по Указу от 4 июня 1947 г. все хозяйственные правонарушения превратились в государственные преступления высшей категории, любая статья из раздела 3.5 стала проходить по первому, контрреволюционному разряду.
  
     Уточним: раньше к контрреволюционным преступлениям относится только знаменитая 58 с литерами от «а» до «г» и подпунктами от первого до четырнадцатого.
  
     Последняя единица в шифре 3.1.1. обозначает разряд наиболее тяжких преступлений, направленных непосредственно против государства.
  
     В этой-то грозной единице всё и дело.
  
     Недостача в кассе оказалась приравнена к контрреволюционной деятельности (пункт 1 трехчастной нумерации).
  
     Полагаю, что на птичьем языке сталинских юристов и хозяйственников структурная деталировка 1-3-5 легко превращалось в 135. Отец Галича служил в НКВД, был хозяйственником, а, значит, сам ходил под этим дамокловым мечом. Надо полагать, от него сын и знал, что подразумевают причастные лица под шифром «1-3-5». Так что перед нами не ошибка, а профессиональный жаргонизм.
  
     В Указе Президиума ВС СССР от 4.06.1947 об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества объявлялось, что «кража, присвоение, растрата или иное хищение государственного имущества — карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от семи до десяти лет с конфискацией имущества или без конфискации». Этот документ перевел должностное преступление (растрату) в область хозяйственных и приравнял хозяйственные преступления к государственным. И без того пародийная 135 статья (как вы себе представляете в реальности 40-х годов «воспрепятствование законной деятельности фабрично-заводских и местных комитетов, профессиональных союзов и их уполномоченных»?) по горячим следам указа 4/6 переосмысливается «по вертикали» и становится нарицательным обозначением всех хозяйственных статей, символом гослюдоедства.
  
     За недостачу, которая вообще не являлась до Указа уголовным преступлением, кассиршу отправили в Гулаг то ли на семь, то ли на десять лет.
  
     Подытожим: статья 135 замыкала список хозяйственных преступлений. Но когда по Указу от 4 июня 1947 г. все хозяйственные правонарушения стали государственными преступлениями высшей категории, эта подразумеваемая единичка выскочила на первый план. Любая статья из списка 3.5 стала проходить по первому разряду. И недостача в кассе оказалась приравнена к контрреволюционной деятельности (пункт 1 трехчастной нумерации).
  
     Так что 135, – не конкретная статья УК, а отсвет профессионального стёба, число, которым в интеллигентском песенном фольклоре заменяют созвучное: «Ёшь твою мать!»
  
     «А там амнистия…»
  
     Но это в стихах всё так быстро. Амнистия будет только в 53-м, в марте. Предыдущая была в 1945-м. (Указ Президиума ВС СССР от 07.07.1945 «Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией».)
  
     По воле завмага кассирша провела в лагере шесть лет. Дочь, родившаяся в 39-м (о том ниже), вырастала без нее. Видимо, ее пригрели те самые «добрые люди», который дважды упомянуты в тексте, соседи. О них мы сначала не узнаем ничего конкретного, на во втором случае будет сказано, что это соседи по дому на Песчаной улице.
     Свадьбу набравший к 55-му общественного веса завмаг отыграл с размахом:
  

  
     Мамаша живет в квартире завмага.
  
     Дома на Песчаной были в 50-х деревянными. Брошенное как бы невзначай уточнение «говорят в парадных» указывает на то, что молодые переселись именно в «генеральский дом», где каждой парадной лестнице соответствовала своя черная.
  

  
     Подлинность этой песенной истории подтверждается тем, что описанная хронология непротиворечива. Пройдем весь сюжет еще раз.
  
     Героиня – ровесница поэта, родилась она в 18-м, или на год-два позднее.
  
     Мать холила дочку, росшую «красной шапочкой» и «пташкой вольной». Видимо, мать хотела дать дочери высшее образование, но не сумела: умерла году в 1937-м. Это и сломало дальнейшую жизнь девочки. О высшем образовании Красной шапочке стоило забыть.
  
     Оставшуюся сиротой москвичку, еще не получившую аттестат зрелости (видимо, она была десятиклассницей), добрые люди «обучили на кассиршу в продмаге».
  
     Завмаг Званцев попытался ее соблазнить. Она отшила и его, и других ухажеров. Полюбила техника по счетным машинам лысого еврея Алешу.
  
     Что же это за продмаг?
  
     Галич с 1950-х и до отъезда на Запад жил на «Аэропорте». Ближайший большой продовольственный магазин был в доме на «Соколе», у Всехсвятской церкви, единственной в этом районе Москвы. Песчаная улица полукругом обнимает этот дом. Итак, «Генеральский дом» (Ленинградский проспект, 75), жилой дом Хозяйственного управления Наркомата обороны, построенный в 1938-м. Основная часть здания, выходящая на Ленинградский проспект, возведена в 1939 году по проекту архитектора Павла Стенюшина. На первом этаже разместился гастроном (на одну-две кассы). Жившая рядом московская девочка выучилась на кассиршу (профессия эта была новой, престижной) стала работать в «генеральском гастрономе». А Званцев тем гастрономом, надо полагать, и заведовал.
  

     Советская промышленность приступила к выпуску собственных счетно-контрольных машин в 1934 г. Кассовые аппараты (а с ними кассирши и техники по обслуживанию касс) появились в больших государственных магазинах. Близ Песчаной это был магазин в «генеральском доме», открытый в 1938–1939-м. В продмагах помельче и ларьках продавцы использовали деревянные счеты до 1960-х, а кассирш просто не было.
  
     Роман девятнадцатилетней кассирши и лысого техника (по военному учету Алексей числился в запасе, значит было ему лет сорок) завершился законным браком. В 39-м у них родилась дочь.
  

  
     В январе 42-го техник по счетным машинам Алексей погиб «под Щёлковым». Но не у подмосковного городка, как считает П. Матвеев (немцы сюда не дошли), а в самом начале четырнадцатимесячного наступления на Ржевской дуге – «ржевской мясорубки», начавшейся у населенного пункта (проще – деревни) Щёлково.
  
     Наряду с прочими эта реалия свидетельствует, что в основе баллады лежит невыдуманная история.
  
     Об этом подробнее см. здесь: https://wp.me/p2IpKD-35g
  
     В 47-м Званцев задумал проучить недотрогу: украл деньги из кассы и сам же донес. Недостача не была уголовно наказуемым проступком, и, надо полагать, завмаг рассчитывал, что он сумеет и напугать, и тут же картинно защитить кассиршу. Покроет недостачу сам, и в благодарность женщина расплатится любовью.
     Но как раз в те дни грянул Указ. После обнародования июньского Указа 4/6 (то есть от четвертого июня) Званцев «даже со зла» не стал бы доносить на ту, чьей благосклонности хотел добиться.
  
     А тут роковое стечение обстоятельств. Замысел купить любовь путем возвращения недостачи был попран державной прихотью гения всех времен и народов. Исправить уже ничего было нельзя, подсудимая получила то ли семь, то ли 10 лет.
  
     («Сам не рад, да не пойдешь на попятный»! )
  

     Весной 53-го ее как отсидевшую более половины назначенного срока освободили по четвертому пункту амнистии (по третьему пункту она не имела права на досрочное освобождение, поскольку ее дочери было уже больше десяти лет).
  
     Дочь, родилась, как мы выяснили, в 1939-м. Когда Званцев посадил маму, дочке восемь. Когда мама вернулась, девочке 14. Мать опять устроилась в тот же гастроном. Это было ошибкой. Завмаг совратил подросшую дочь кассирши. Та забеременела. Чтобы покрыть совращение, мать дала согласие на свадьбу дочери, и в шестнадцать та родила сына.
  
     Проверим корректность нашей хронологии. Мы уже знаем, что завмаг настучал на кассиршу в 1947-м, но до указа, то есть до 4 июня.
  

  
     Сказано, что дочку она родила в двадцать. А когда родилась сама? Из текста следует, что, если считать от весны 1947-го, то это было двадцать восемь с половиной лет назад, то есть в конце 1918-го. (Кассирша – ровесница поэта.) Званцев соблазнил ее дочь, когда той не исполнилось и шестнадцати. Ожидалось рождение ребенка и со свадьбой пришлось поторопиться.
  
     Свадебку сыграли в июле 56-го.
  
     В том же году у кассирши родился внук.
  
     Песня пишется в 63-м, когда мальчик пошел в первый класс.
  
PS.
  
     Существует вариант одной из строф (то ли ранний, то ли просто оговорка при одной из магнитофонных записей, кривое переиначивание уже прозвучавшей строки про саму кассиршу «Как случилось — ей вчера ж было двадцать…»):
  

  
     Однако это противоречит сказанному: кассиршу посадили «по указу», то есть не раньше июня 1947 года. В том году «доченьке девятый годочек», следовательно, она родилась не раньше 1939-го. А двадцать лет ей будет не раньше 1959-го. Но если она сошлась со Званцевым в 1959-м, в их ребенок не может в 1963-м учиться в первом классе.
  
     Заметив анахронизм, Галич и исправил строку «Оглянуться не успела – той двадцать» на «Охраняла от шпаны, оборванцев».
  
     Хорошо, что у нас есть точка обратного отсчета: к моменту создания песни (1963) внучок кассирши в первом классе. То есть родился он семь лет назад. Значит, свадьба была в 1955-м. Следовательно, дочь не могла родиться позже 1939 года. Но и раньше не могла: к моменту появления Указа от 4 июня 1947 ей девятый год.
  

  
     «Веселый разговор» – и название баллады Галича, и ее рефрен. Поэт цитирует знаменитую народную песню: