
Хотя, казалось бы, её голос был не таким уж и сильным, и пела она, в основном, о любви, но её “Синенький скромный платочек” или "Давай закурим” становились не просто шлягерами. Это своеобразная классика, искусство высокого порядка, и главное - это тепло, проникающее в сердце. Можно смело утверждать, что Клавдия Шульженко была для всего нашего народа тем, чем была для французов Эдит Пиаф. Харковчане свято чтят её память. В областном центре - Харькове - создан музей Клавдии Шульженко. Ежегодно проводяться “шульженковские фестивали”. Одним из условий для певца, в них участвующего, является исполнение песен из репертуара знаменитой певицы.
Эпизоды из жизни певицы
Романс “Снился мне сад” был очень популярен в Харькове в 20-е годы прошлого века.
И не случайно режиссёр Харьковского драматического театра Николай Синельников “ввёл” его в свой новый спектакль “Казнь”, поставленный по пьесе Григория Ге. Этому спектаклю, повествующему о нелегкой жизни кафешантанных актеров, предназначено было сыграть особую роль в творческой судьбе Клавдии

Будущая знаменитость появлялась на сцене в четвёртом акте, в самый разгар событий, когда героиня пьесы, приняв роковое решение, устраивает в ресторане прощальный ужин для своих коллег. Клавдия Шульженко играла певицу, почти такую же, как героиня пьесы, только находящуюся в самом начале пути.
В книге своих воспоминаний “Когда вы спросите меня” Клавдия Ивановна рассказывает: “Я выходила на небольшую площадку, напоминавшую эстраду, в сопровождении двух гитаристов и начинала петь:
Снился мне сад
в подвенечном уборе,
В этом саду мы с тобою вдвоём...
Мой взгляд падал на героиню спектакля. Я видела, как хорошо знакомые слова романса вдруг привели её в смятение, и, угадав, распознав её состояние, пела уже только для неё, стремясь ей, именно ей, поведать прекрасную мечту, сказочный сон о большой, но несбывшейся любви”.
Пение Шульженко тронуло сердце всех зрителей. Зал зааплодировал, и тогда исполнительница главной роли неожиданно подошла к Клавдии Шульженко и расцеловала её. Известный харьковский коллекционер, исследователь шульженковского творчества Дмитрий Сикар, вспоминая этот факт из биографии народной артистки СССР, утверждал, что и Клавдии Ивановне, и многим поколениям харьковчан “снился” именно Карповский сад.
Здесь в тенистых аллеях, раскинувшихся на холодногорских склонах, встречались, влюблялись, строили планы. А кристальная вода знаменитой Карповской криницы была символом чистой и верной любви.
В начале марта 1923 года 17-летняя дочь харьковского бухгалтера, с детских лет любившая петь, решила осуществить свою мечту — стать актрисой местного музыкально-драматического театра.

Но это из области околотеатрального фольклора. А вот факты, свидетельствующие о длительной творческой дружбе, связавшей этих талантливых людей. В Харькове встретились они молодыми, начинающими, поэтому сочувствовали друг другу и ценили взаимную поддержку. На несколько лет судьба развела их в разные стороны. А в 30-м году на сцене Ленинградского мюзик-холла состоялась творческая встреча известного композитора с завоевавшей популярность эстрадной певицей: Шульженко играла роль в спектакле "Условно убитый", музыку к которому написал Дмитрий Шостакович, а за дирижёрским пультом стоял Дунаевский.
Москва. 1939 год. В Колонном зале Дома Союзов проходит Первый всесоюзный конкурс артистов эстрады. В ложе - жюри под председательством И.Дунаевского, а на сцене в числе участников - Клавдия Шульженко. Звучит лирическая песня "Записка" в её исполнении, вызвавшая восторженную, бурную реакцию публики и покорившая жюри. По условиям конкурса "бисы" запрещены, но публика не отпускает певицу. "Из-за кулисы я взглянула на Дунаевского, - вспоминает певица. - Он улыбнулся и разрешающе кивнул. В нарушение правил я спела на "бис". Излишне говорить, что Шульженко стала лауреатом этого конкурса.
Москва. 1953 год. Съёмки фильма-концерта "Весёлые звёзды" режисссёра Веры Строевой. Одной из приглашённых для участия в этом фильме звёзд эстрады была К.Шульженко. Требовательной к своему репертуару актрисе и певице нужны были новые, неизвестные зрителю, песни. И она просит помочь ей давнего друга Дунаевского. Несмотря на чрезвычайную занятость (это было время интенсиной работы над опереттой "Белая акация"), композитор откликается на просьбу и пишет новые песни. Одна из них - лирический вальс "Молчание" - вошла в репертуар не только эстрадных исполнителей, но и камерных певцов. Как сейчас говорят, она стала эстрадным "хитом". Дунаевский вначале сочинил мелодию, и Шульженко заметила, что это так хорошо, что не нужно никаких слов, нужно только слушать и молчать. Так были написаны слова песни о молчании М.Матусовским:
...Не спугни очарованья
Этих тихих вечеров -
Ведь порою и молчанье
Нам понятней всяких слов...
До ухода из жизни Дунаевскому оставалось два года...
В жизни Клавы Шульженко появился поэт и заядлый картёжник Илья Григорьев. Гонорары он получал невеликие, да и те тут же проигрывал, поэтому обитал в каморке с небольшим платяным шкафом, крошечным столом, двумя стульями и кроватью.

Безусловно, постоянные размолвки, ссоры и следовавшие за ними разлуки не укрепляли отношения молодых. Как-то, находясь на гастролях в Нижнем Новгороде, Шульженко познакомилась с известным одесским куплетистом Владимиром Кемпером (театральный псевдоним - Коралли), влюбившимся в неё по уши. Коралли тут же предложил Клавдии выйти за него замуж. На крыльях счастья новоиспеченный жених помчался за благословением в Одессу к матери, которая заявила: “Только через мой труп!” “А всё дело было в том, — вспоминал в своих мемуарах Коралли, — что за полгода до нашей встречи с Шульженко мой старший брат женился на актрисе Марии Дарской. Собрав всех родственников, мать произнесла речь, полную боли и горечи: “Что ж это получается? С одной стороны Ивановна, с другой стороны Ивановна, а я, мадам Кемпер, — в середине? Что скажут предки?” Не дожидаясь ответа предков, она запретила мне ехать в Харьков... И вдруг я получаю роковое письмо: “Вы сами разрушили нашу мечту”.
Через некоторое время Шульженко и Григорьев встретились в Харькове на концерте, и он предложил ей узаконить их отношения. Шульженко согласилась. В концерте принимал участие сгоравший от страсти Коралли, на которого она не обращала никакого внимания. Мало того, после концерта она подвела к нему Григорьева и представила как мужа. И тут Коралли вырвал из рук певицы театральный чемоданчик, Григорьев попытался схватить Коралли “за грудки”, но тот выхватил браунинг, при виде которого Григорьева как ветром сдуло. Ну, а виновница этого инцидента по достоинству оценила и любовный порыв Коралли, и его мужество и согласилась стать его женой. В 1931 году она родила Владимиру Коралли сына Игоря (Гошу).
По-настоящему народной певица стала в годы войны. Волею судеб очутившись на Ленинградском фронте, Шульженко только за период блокады Ленинграда дала для воинов 500 концертов.

...Руки - вы словно две большие птицы...
Шульженко не пользовалась особым расположением Сталина, поэтому при нём получила лишь звание заслуженной артистки РСФСР, орден Красной Звезды и медаль “За оборону Ленинграда”. Был к ней равнодушен и Хрущёв.

Не все знают это, но Шульженко была "невыездной", т.е. ей запрещены были заграничные гастрольные поездки. И всё же, несмотря на тернии на пути к мировой известности, эта известность пришла к Клавдии Ивановне: в документальном фильме "Неизвестная война", где роль ведущего исполняет Берт Ланкастер, в эпизодах, связанных с судьбой Харькова, звучит её неповторимый голос... Это - главная награда: внесение в страницы всемирной истории.
Последней значительной вехой в творчестве Шульженко был её юбилейный концерт в Колонном зале Дома Союзов в 1976 г., где все слушатели были свидетелями её творческого взлёта.

В конце 70-х годов Шульженко осталась одна, ей приносила радость лишь семья сына, Игоря Владимировича. Её коробило, когда ей напоминали о старости или назойливо пытались сфотографировать вблизи. Знаток правил хорошего тона, она теперь не всегда могла сдержаться, если их нарушали. Конферансье Иван Шепелев, иногда выступавший с Шульженко в концертах, рассказывал об эпизоде, произошедшем в 1978 году в казахском городе Усть-Каменогорске на стадионе во время празднования Дня победы. Петь Клавдии Ивановне всё время мешал молодой нагловатый фотокорреспондент, постоянно снимавший снизу вверх. На замечания Шепелева и Шульженко он не реагировал, и тогда взбешённая Клавдия Ивановна во время фортепианного проигрыша песни “Давай закурим” в микрофон на весь стадион послала его на три заборные буквы. Фотограф был настолько поражен, что сумел вымолвить только: “Что?” А Шульженко снова повторила ему свое послание. По словам Шепелева, он никак не мог понять, куда вмиг исчез наглец. Ну, а о реакции стадиона можно лишь догадываться.
В последние годы жизни, когда она сильно болела и уже не могла работать, главным утешением Клавдии Ивановны был рояль. За ним она забывала о своих невзгодах. Врачи рассказывали, что, когда она лежала в больнице без сознания и жизнь отсчитывала последние часы, как только сознание к ней возвращалось, она шептала: “К роялю! К роялю!”. 17 июня 1984 года - день последнего удара её сердца, полного любви к людям и к музыке.
Проводить певицу собрались харьковчане, ленинградцы, москвичи... В день похорон Шульженко на Новодевичьем кладбище шёл дождь. Когда же гроб с телом певицы стали опускать в землю, выглянуло солнце, как бы прощаясь с нею. Вице-адмирал из Ленинграда, присутствовавший на похоронах, положил ей в гроб бескозырку - последний привет благодарных ленинградцев своему кумиру. Через 12 лет рядом с её могилой появилась ещё одна — не дожившего несколько дней до своего 90-летия Владимира Коралли, для которого она была единственной любимой женщиной.
"Женщина - миф"
Примером, идеалом эстрадного пения была для меня Клавдия Шульженко. Всё в ней мне нравилось.

Голос у неё был небольшой, но очень приятного тембра. Она будто и не пела, а легко и свободно напевала, не фокусируя звук, что немедленно создавало особую атмосферу интимности и неизменно покоряло зрителя.
Она создала в этом жанре свой собственный стиль и царила на эстраде десятки лет. Из известных мне певиц я могу сравнить её по степени таланта только с Эдит Пиаф, хотя по характеру дарования они совершенно разные: в Пиаф - надломленность, трагический надрыв, в Шульженко - мягкая лиричность, светлая женственность. После её пения хотелось жить.
Я ходила на её концерты, как в школу высочайшего мастерства, и многому у неё научилась. От неё у меня любовь к концертной деятельности. Она одна из немногих певиц, о которых я могу сказать: в ней всё было гармонично. Конечно, я стремилась петь её репертуар в своих концертах. Ноты купить нельзя - репертуар был её собственностью, поэтому я на одном концерте запоминала мелодии понравившихся мне песен, на другом - тексты их, а уж после третьего я знала всё, что меня интересовало. Шла к своему аккомпаниатору, объясняла характер песни, он подбирал аккомпанемент, записывал на нотную бумагу и - готово.
© http:// kharkov.vbelous.net/
2008 год.