15 Oct 2009
   В этот период активно работал «магнитиздат», в геометрической прогрессии плодя песни с весенних концертов Высоцкого. Всё это выразилось в огромное число просьб и заявок в ГМК от промышленных предприятий, заводов, вузов и различных контор на дополнительные концерты Высоцкого, звонили в клуб постоянно и требовали: «Приглашайте Высоцкого!», мы им в ответ: «Присылайте заявки». В папке, куда собирали все заявки, их набралось более сорока тысяч (некоторые сохранились и сейчас; например, одна из них приведена в книге В. Ханчина «Когда я отпою и отыграю...» (Самара: Кредо, 2005. С. 67). Несколько сохранилось в Самаре, а часть в Москве). Правление ГМК руками разводило: куда сажать будем зрителей? где проводить выступление? Спасло то, что к осени этого года был доведён до кондиции и почти начал работать Куйбышевский Дворец спорта, торжественно открытый на ноябрьские праздники год назад. Он ещё не эксплуатировался в полную силу и в какой-то степени простаивал. Поэтому администрация Дворца ухватилась за наше предложение, так как мы, показав заявки, гарантировали заполнение зрительного зала до его проектной отметки — 5 тысяч мест. С другой стороны, областное управление культуры, которому подчинялся Дворец спорта, под нажимом партийных органов, в частности, городского комитета КПСС (а он, ГК КПСС, постоянно чинил препятствия ГМК почти в любых начинаниях) и, я думаю, не без влияния московских инстанций и органов, оттягивало разрешение на проведение двух концертов. По согласованию с Высоцким был намечен день, сначала в сентябре, затем Высоцкий уточнил - 29 ноября (среда). Вот как об этом писал молодой, в то время начинающий журналист и член ГМК Володя Наганов в анон¬се «Следите за афишей» в газете «Волжский комсомолец» 7 ноября 1967 года, причём не упоминая имени Высоцкого:
   «...Начиная со второй декады сентября город зазнобило в ожидании известного московского актёра, поэта и певца. Действительно, летом шли разговоры в клубе «Эксперимент» [структурное подразделение ГМК-62. - В.Е.], что неплохо было бы начать работу с концертов так полюбившегося молодым куйбышевцам автора. Даже назывался ориентировочный срок — 23 сентября. Однако при подробной разработке плана по приглашению выяснилась неувязка во времени — обстоятельство, заставившее отложить выступление на более поздние сроки, а именно на середину ноября [по моей памяти это было 17 ноября. - В.Е.].

   Но городскому люду ждать больше было невмоготу. За последние две недели - с 10 сентября - клубные телефоны нагревались от количества звонков и стереотипных вопросов и ответов. Атмосфера стала грозовой после того, как услужливые радиохулиганы [это экстремальные радиолюбители, включавшиеся в местную городскую радиосеть, приёмники которой стояли на кухнях практически в каждой семье. - В.Е.] выдали в городской эфир «достоверную» информацию о надвигающихся приездах поэтов-певцов».

   Я думаю, что множественная форма «поэтов-певцов» - это некий камуфляж-иносказание для идеологов горкома КПСС, поскольку разговор шёл только о концертах одного Высоцкого и никого другого. Во время телефонных переговоров с певцом, когда было принято решение о проведении двух концертов во Дворце спорта, первоначальное предложение с нашей стороны Высоцкий отверг. Он привык выступать на малых площадках, и ему, видимо, казалось неловким и неуютным находиться в таком огромном зале на 5 тысяч зрителей. Нам же деваться было некуда, и мы стали раскручивать весь механизм подготовки: вели переговоры с Дворцом, директором которого в то время был Луидж Александрович Грачёв, а его замом – администратор Слава Широков, который и решал все текущие дела по этим двум концертам, пробивали разрешение в управлении культуры, печатали билеты и готовили афишу. Проект афиши сделал наш президент и архитектор Слава Климов, он же решил использовать одну из моих фотографий с майских концертов. Большинство клубных афиш были выполнены Славой, который предложил их запоминающийся дизайн, присущий только «нашим»: череда букв чёрного и красного цвета, что делало их броскими и памятными на городских рекламных стендах, - так называемый стиль ГМК.
 

Афиша концерта В. Высоцкого в куйбышевском Дворце спорта 29.11.1967
Афиша концерта В. Высоцкого в куйбышевском Дворце спорта 29.11.1967


   Когда срок приезда Высоцкого в Куйбышев был определён окончательно - 29 ноября, Слава зашёл ко мне в клубную фотолабораторию и попросил немедленно - а то не успеют полиграфисты в Доме печати – сделать большую фотографию Высоцкого форматом 50x60 см, так требовали в то время печатники. И я при Славе стал тут же печатать одну из фотографий с концерта в Дзержинке, поскольку эта плёнка оказалась более качественной, чем из филармонии. Ему нужно было (по проекту афиши) вертикальное фото, и выбор пал на то, где лицо Высоцкого несколько печальное, хотя большинство других портретов певца с весёлым выражением и улыбкой. Времени выбирать не хватало, и Слава буквально вырвал мокрый отпечаток у меня из рук после промывки и тут же, завернув в газеты, повёз эту фотографию в Дом печати. Зато афиша получилась отменная, и один из 300 экземпляров с подписями не которых членов правления после состоявшихся концертов подарили Высоцкому.

   Вообще, изготовление афиш с фотографиями тогда было редкостью для ГМК в связи с их дороговизной и сложностью организационного и полиграфического процесса, могу припомнить до Высоцкого только афишу с фотографией советского поэта Роберта Рождественского, которая долгие годы, наряду с другими наборными афишами, висела на большой стене кабинета правления ГМК за спиной президента. На некоторых из них были автографы гостей клуба. Чем-то это напоминало Любимовский кабинет Театра на Таганке (вот вам и провинция!) - Театр и ГМК в новом здании начинали с одного года - 1964-го. К сожалению, у меня, как одного из соавторов этой афиши Высоцкого, не сохранилось ни одного экземпляра.

   У Высоцкого до приезда в Самару не было афиш авторских концертов с портретом, и как известно, певец её ценил и возил с собой при всех переездах в разные квартиры. Последнее время при жизни мамы Нины Максимовны она находилась в доме на Малой Грузинской, потом была передана в Московский центр-музей Высоцкого. Вот воспоминание одного из членов ГМК и участника организации концертов, третьего президента ГМК-62 Бориса Чернышёва, ныне преподавателя СГАСУ, связанное с афишей и осенними концертами (видимо, у барда была не одна та афиша):
   «Я незадолго до второго приезда Высоцкого в Куйбышев был в командировке в Москве. Занёс в театр афишу его предстоящих концертов. Он был очень рад. Показывал всем в театре. Тогда же я посмотрел «Пугачёва» в постановке Таганки, где Высоцкий играл Хлопушу. Впервые увидев его как актёра — поразился. Это был совсем другой человек, с блестящими способностями перевоплощаться в образ. Особенно это относится к знаменитому монологу, который он начал ещё из-за кулис. И потом выбегает на сцену».

   В киноархивах сохранился фрагмент с этим монологом Высоцкого из спектакля «Пугачев», который был показан по ТВ на очередном юбилее Высоцкого. В Самаре всё было один к одному, естественно, в концертном варианте.

   Что касается фотографий Высоцкого, то, кроме опубликованной Гришей Гутманом в «Волжской коммуне» информации о прошедших концертах с фотопортретом из филармонии и фотографии на афише, существовала ещё одна фотография Высоцкого, которая официально была представлена мной на фотоконкурс «Юность-67» за месяц до второго приезда Высоцкого и выставлена на одноимённой экспозиции в Куйбышевском инженерно-строительном институте (КуИСИ), открытой 1 ноября 1967 года на 2-м этаже старого корпуса (бывшее и надстроенное здание Самарского коммерческого училища, где в 1927 году выступал поэт В.В. Маяковский). Очевидно, это была самая первая фотография Высоцкого, вполне легально экспонированная в государственном учреждении, а все вузы в советское время по статусу являлись идеологическими организациями. О нашей выставке писали даже в местной партийной прессе и институтской многотиражке. Эта фотография называется «Двойной портрет», мы в то время в фотоклубе ГМК любили всякие авангардные «измы», даже в канун приезда Высоцкого сделали такую выставку, закамуфлировав название в технические термины - «Возможности фототехники». Так что эта случайная сдвоенность облика певца оказалась как нельзя кстати.

   А история её создания такова. В то время был страшный дефицит фотоматериалов, и плёнку приходилось доставать в единственном в Самаре фотомагазине «Зоркий» по великому блату или обращаться к друзьям-киношникам. Вот и тогда, 24 мая 1967 года, у меня в зеркалке «Зенит-Зм» находилась перед вторым концертом только одна кассета с плёнкой А-2, отрезанная от 300-метровой бобины моим другом кинооператором Игорем Саранским. Как я ни экономил, снимая Высоцкого в Дзержинке, плёнки до конца концерта не хватало. И в завершение съёмки во время перемотки сорвалась перфорация, и самый последний кадр частично наложился на предыдущий (в художественной фотографии есть даже специальный приём - наложение или монтаж двух негативов со смещением, более сложный процесс называется изогелией). Вот так и получилось сдвоенное изображение Владимира Высоцкого. Позже, когда мы после концерта катались на катере по Волге, Высоцкий, выбрав момент, подошёл ко мне - он уже знал, что я руководитель фотоклуба ГМК и снимал два концерта, - и попросил сделать для него серию фотографий малого формата с обоих выступлений. Я с удовольствием побежал, ведь просил сам Высоцкий! У нас уже состоялся разговор с певцом о новом приезде в Самару, и он сказал: «Ну, я, наверное, скоро к вам опять приеду, ты постарайся успеть».
 

Дворец спорта


   Трудностей, как говорилось выше, с выступлением Высоцкого во Дворце спорта было очень много. и одна из проблем - это распределение билетов на два концерта по многочисленным заявкам. А сами билеты продавались по рублю. К распределению билетов подключили всех членов правления, особенно тех, кто работал в вузах. Я, например, от директора ГМК-62 Лиды Ваднай, под расписку, получил на строительный институт по 200 билетов на каждый из двух концертов. При этом, распространяя в КуИСИ билеты, я нажил, как потом оказалось, много недоброжелателей, которые позже мне мелко пакостили. Знаю, что в авиационном институте билеты распространял Костя Титов, член клуба «Колокол», в будущем самарский губернатор, способствовавший появлению в Самаре памятника Высоцкому работы М. Шемякина. Но это уже другая история.

   Вот как комментирует ситуацию перед самым концертом один из организаторов и главный вдохновитель визита Высоцкого в Самару вице-президент ГМК-62 Артур Щербак:
   «Рассказчик он был замечательный. И вместе с тем простой парень — ни апломба, ни намёка на какое-либо превосходство. Гитара была с ним. <...> Чтобы как-то удовлетворить большое число людей, договорились с Дворцом спорта о проведении концертов у них. Высоцкому об этом не сообщили - боялись, откажется. Сказали лишь в машине по дороге к Дворцу, когда отменять и перенести что-либо было нельзя».

   Другой свидетель, один из основателей ГМК-62 и организаторов концертов, учитель Исай Фишгойт вспоминает: «Официальное отношение к выступлению Высоцкого было тогда, мягко говоря, неприветливым. Много было противников его песен и концертов. Сложная была обстановка...».

   Ещё за день, накануне, точно не знали, состоится ли вообще концерт. Артур Щербак, являясь завсектором культуры в ОК ВЛКСМ, был вынужден уговорить секретаря обкома комсомола Тамару Сухобокову (Москалёву) подойти к первому секретарю обкома партии Владимиру Орлову (на это она имела, по рангу, право) и просить высшего разрешения, сказав: «Я беру на себя ответственность за проведение концертов». Было учтено и личное обаяние симпатичной женщины. Кроме того, существует некая байка, что сын Владимира Павловича, студент мединститута, посещавший многие мероприятия ГМК, любил бардов и Высоцкого и имел дома неплохие записи. Евгений, по просьбе кого-то из лидеров клуба, дал послушать дома отцу некоторые песни Высоцкого, особенно военные и из «Вертикали». И якобы Орлову они понравились. В итоге Орлов дал добро за день -28 ноября. И бюрократическая машина закрутилась. Как бы там ни было, самарцы с благодарностью вспоминают мудрого и смелого первого секретаря областного комитета КПСС. Были и у коммунистов в руководстве хорошие люди, но редко.

   На входе во Дворец стояла толпа народа, часть уже была в зале, а проходящий через Самару поезд «Южный Урал» задерживался где-то под Сызранью на час, и мы постоянно звонили в справочную железнодорожного вокзала. Помню, что меня особенно поразило: подобное я видел только в пятидесятые - в пору моего пионерского детства, когда мы с пацанами прорывались на футбол через забор стадиона «Динамо», — так это присутствие на площадке перед Дворцом спорта конной милиции. В народе чувствовалось некоторое возбуждение, но в целом всё было спокойно. Это потом, когда подойдут зрители на второй концерт, кажется к 20 часам (а первый начали в 17 часов), и между ними только часовой перерыв, вот тогда наложились друг на друга два встречных потока тысяч по семь, и были выбиты толстые витринные стёкла в двух-трёх больших окнах — внешних стенах. Но обошлось без жертв.

   Вот ещё одно воспоминание Бориса Чернышёва: «Прошли за кулисы [скорее, это был задник. - В.Е.], он был сжат как пружина. Нервничал. До этого ему не приходилось выступать перед такой большой аудиторией. Волновался сильно. Успокоился, лишь когда вышел на сцену, начал петь и понял, что и здесь, в пятитысячном зале, его так же слушают и воспринимают. Это был настоящий триумф (...) Он неожиданно меняет начало второго концерта. По программе должен был начать с песни, а он вышел на сцену Дворца спорта и начал читать монолог Хлопуши».

   Да, выйдя в Куйбышеве на сцену, артист Высоцкий разорвал своим криком тишину огромного зала, буквально взяв зрителей в плен... И я не помню, что исполнил мастер после знаменитого монолога (что-то по программе), но мне до сих пор кажется, что больше ничего не было.

   Думаю, что так же, как Высоцкий помог понять нам наше время и общество и каждому из нас самого себя, так и Куйбышев, наверное, помог Высоцкому почувствовать уверенность в себе, перейти некий Рубикон (между камерностью и трибунностью) и выйти к массам, к людям, к сообществу (а Дворец спорта и предоставил ему такую возможность). Можно смело сказать, что в Москву вернулся другой Высоцкий, Высоцкий-кумир (да простят меня евангелисты).

   К слову, вот что пишет сам Высоцкий опять же другу И. Кохановскому в очередном письме от 8 января 1968 года, вскоре после гастролей в Самару:
   «Встречаюсь со своими почитателями, пою в учреждениях, в институтах и так далее. Месяц назад был в Куйбышеве. У них там есть молодёжный клуб и отличные ребята, которые каким-то образом такую развели свободу, что мне дали выступить во Дворце спорта по 7 тысяч человек два концерта. Ощущение жуткое. Громадное здание, и одна моя небольшая фигурка средь шумного зала [этот образ, мне кажется, навеян строкой известного романса «Средь шумного бала...». - В.Е.]. Но приняли грандиозно. Раздал автографов столько, что если собрать их все, будет больше, чем у Толстого и Достоевского. Ставил свою подпись, а иногда слова из песен, или что-нибудь вроде «Будьте счастливы». Получаю бездну писем с благодарностью за песни из «Вертикали». А альпинисты просто обожают. Вот видишь, Васечек, как всё прекрасно! Правда?..».

   Эти слова Высоцкого так хорошо перекликаются со всем тем, что мы сами тогда почувствовали и запомнили. И я лично горд той оценкой, которую нам поставил сам Высоцкий - это дорогого стоит!

   Вернёмся к программе концерта. В моём архиве сохранилась пожелтевшая страница копии «Программы выступления Владимира Высоцкого во Дворце спорта 29 ноября 1967 года», которую я взял в правлении ГМК, чтобы ориентироваться в процессе фотосъёмки.
 

В. Высоцкий на концерте в куйбышевском Дворце спорта, 29.11.1967
В. Высоцкий на концерте в куйбышевском Дворце спорта, 29.11.1967
Фото: Владимир Емец

 

Программа выступления Владимира Высоцкого
во Дворце спорта 29 ноября 1967 года:

1-е отделение:



   
   1. «Песня о братских могилах»
   
   2. «Жил я с матерью и батей»
   
   3. «Звёзды»
   
   4. «Корабли постоят»
   
   5. «Дом хрустальный»
   
   6. «Песня о новом времени»
   
   7. «Песня о конькобежце»
   
   8. «Песня о боксёре»
   
   9. «Хоккеисты»
   
   10. «Если друг оказался вдруг»
   
   11. «Здесь вам не равнина»
   
   12. «Скалолазочка»
   
   13. «Военная»
   
   14. «Она была в Париже»
   
   15. «Прощанье с горами»
 
2-е отделение:


   
   1. «Парус»
   
   2. «Марш физиков»
   
   3. «Песня студентов-археологов»
   
   4. «Солдаты группы «Центр»
   
   5. «Песня о вещем Олеге»
   
   6. «Кассандра»
   
   7. «Тау-кита»
   
   8. «Пародия на детектив»
   
   9. «Песня Бродского»
   
     - /из кинофильма «Интервенция»/
   
   10. «Песня о старом доме»
   
   11. «Песня о диком вепре»
   
   12. «Нечисть»
   
   13. «О несчастных сказочных персонажах»
   
   14. «О джинне»
   
   15. «Антисказка» — /только в 1-м концерте/
   
   16. «Подводная лодка»

   Примечание: второй концерт начинается «Монологом Хлопуши».

   Как видим, оно состоит из двух отделений по 15 и 16 песен соответственно, то есть всего 31 песня. На две больше, чем весной. В примечании сказано, что второй концерт начинается «Монологом Хлопуши». О впечатлении от этого монолога сказано выше. По сравнению с первым приездом добавлено 4 и исполнено всего восемь новых песен - три в первом отделении: «Корабли постоят», «Дом хрустальный» и «Песня о новом времени» и пять во втором: «Кассандра», «Песня Бродского (Деревянные костюмы)», «О несчастных сказочных персонажах», «Антисказка (Лукоморья больше нет)», «Подводная лодка (SOS)». Эта последняя песня была записана позднее ночью с микрофона на импортный магнитофон Славы Климова «Грюндиг» в режиме реверберации на квартире Артура Щербака, что создавало поразительный эффект подводного эха. А песня «Антисказка» - достаточно длинная - исполнялась, как указано в программе, только в первом концерте. Вёл концерт Сева Ханчин.

   Высоцкий не любил, когда в зале фотографировали во время исполнения песни, хлопая при этом затворами зеркалок. Он даже не раз прерывал песню и просил настырного фотографа выйти из зала. (Таким экстремальным фотографом-любителем оказался мой бывший сосед по двору, стиляга с Брода, инженер-политехник и хороший мужик, к сожалению, уже несколько лет назад ушедший от нас - Гена Внуков. Более подробно об этом он написал в своих мемуарах.) Так же Высоцкий пресекал людей с переносными магнитофонами, старавшихся поближе просунуть свои микрофоны и, ради экономии дефицитной плёнки, их отключавших при комментариях исполнителя или при аплодисментах. Очевидно, что щелчки сбивали его с ритма, мешали сосредоточиться, войти в образ. Об этом сам Высоцкий говорит в некоторых своих монологах, опубликованных в последнее время. Всё-таки мне, как президенту фотоклуба и члену правления ГМК, то есть организации, принимавшей Высоцкого, по просьбе А. Щербака, Высоцкий опять разрешил официально фотографировать все его выступления, с одним только пожеланием - стараться нажимать кнопку затвора в момент аплодисментов или при больших форте, когда голос певца подавлял все остальные звуки. Практика весенней съёмки у меня уже была, и я, забронировав одно место в самом центре первого ряда (в самой гуще комсомольско-партийных функционеров - это место, пока я ходил и снимал Высоцкого телеобъективом «Таир-3» с угла сцены, просматривается на общем снимке зала Гриши Гутмана), искал лучшие ракурсы для фотографирования. Иногда садился на своё место и снимал в анфас, ловя различные мимические моменты лица Высоцкого при изображении разноплановых персонажей песен. Получилась, как мне кажется, интересная серия портретов, представленных в этой книге.
 

В. Высоцкий на концерте в куйбышевском Дворце спорта, 29.11.1967
В. Высоцкий на концерте в куйбышевском Дворце спорта, 29.11.1967
Фото: Владимир Емец


   Перерыв между концертами затянулся, так как менялся зритель в зале, и публика первого концерта столкнулась с идущей ей навстречу. Эта задержка произошла по причине часового опоздания поезда. В это время Высоцкий с гитарой и членами правления ГМК вышли к служебному входу и встали покурить у поста дежурного пожарного, ветерана Великой Отечественной войны.
  
responsive

  
   Вспоминает Гена Внуков: «Я упоминал о спящем пожарном. Когда начался шум за кулисами, пожарный от грёз очнулся. Видит, все курят, размахивают цигарками, стал всех гонять. Меня с фотоаппаратом посчитал штатным фотографом Дворца. «Слушай, — говорит, — что это все здесь курят?» - «Сейчас, — говорю я, — бросят, докурят только». Действительно, все докурили, кроме Высоцкого. Пожарный опять ко мне: «А этот мужик когда накурится?» — «Так это же Высоцкий!» - «По мне хоть сам Иисус Христос, раз не положено, пусть бросает». Я даже вспотел от такой дремучести, втолковываю ему: «Так это же Высоцкий, из Москвы!». Пожарный допёр, наконец (...): «Постой, постой, это не тот, что поёт блатные песни?» - «Тот, - говорю, — тот!» — «Интересно-о...».

   Потом, когда ветеран познакомился здесь же с Высоцким, то зауважал его и разрешил ему курить в нарушение противопожарных правил. За что ему могло здорово влететь. В этом техническом помещении, рядом со служебным выходом на улицу Молодогвардейскую, Гена Внуков и сделал серию любительских снимков.
 

В. Высоцкий на концерте в куйбышевском Дворце спорта, 29.11.1967
В. Высоцкий на концерте в куйбышевском Дворце спорта, 29.11.1967
Фото: Владимир Емец


   Что же касается меня, то я там не фотографировал. Во-первых, у меня имелась всего одна плёнка, а во-вторых, мне предстояло, и это было для меня не менее важным, помочь выйти (учитывая сумасшедшую давку на главном входе) маме, Емец Тамаре Ивановне, которую я пригласил на первый концерт, и проводить её до остановки. Когда я подошёл к ней в зрительном зале на место, где она меня ждала, увидел очень радостное и счастливое лицо со слезами на глазах. Мама сказала, что потрясена концертом, особенно военными песнями. И это понятно: она, ветеран войны, врач, капитан военно-медицинской службы, прошла всю войну «от звонка до звонка», имела ранения (осколок в спине), была неоднократно контужена и чудом уцелела. Потом потеряла мужа, моего отца, которого я никогда не видел, так как когда он погиб, мне исполнилось только полгода. Мама пояснила, что, кроме «Землянки» и ещё двух-трёх песен о войне, она более правдивых и, главное, очень искренних и реально-психологических песен никогда не слышала и была поражена тем фактом, что певец молод и сам не воевал, а вот залез в самое нутро фронтовика. Какой талант! - сказала мама. По её просьбе через несколько дней я взял у ребят записи этих концертов и магнитофон, и долго мама с удовольствием прослушивала те и другие песни Высоцкого, частенько повторяя: какой талант, самородок!..

   Во время большого перерыва к Высоцкому подходили многие, в том числе и ребята из политеха. Интересна история, связанная с гитарой Высоцкого. Рассказал её мой приятель Саша Анненков, в то время студент-старшекурсник политеха, музыкант и певец, выступавший в ВИА «Корень из пяти» КПтИ, который учился на ФАИТе в одной группе с секретарём комитета комсомола Мишей Давидовым, инициировавшим и организовавшим незапланированный дневной концерт для студентов 30 ноября 1967 года в политехническом институте:
   «Когда мы с М. Давидовым сидели на первом концерте во Дворце спорта в первых рядах партера среди комсомольско-партийной номенклатуры, я, как музыкант, исполнявший до этого песни известных бардов - Клячкина, Кукина, Городницкого и других - и уже неплохо освоивший ряд инструментов, особенно гитару, к тому же знавший настройку этих инструментов, вдруг понял, что у Высоцкого сильно расстроена гитара. Под впечатлением голоса, слов, эмоциональной манеры исполнителя многие этого не заметили, но мне почему-то это мешало. В перерыве между концертами Миша позвал меня за кулисы к Высоцкому (Миша был вхож к комсомольским лидерам и дружил с ГМКовцами, организаторами концертов).

   Какое-то время Высоцкого обступали фанаты, говорили ему комплименты, жали руку, просили автографы, фотографировались. Улучив минуту, когда Высоцкий закурил и чуть-чуть отошёл в сторону, на некоторое время оставшись один с гитарой, я, набравшись наглости, подошёл к нему и сказал: «Знаете, у Вас сильно расстроена гитара, это режет слух». Он спросил: «Что, правда?». Я кивнул, Высоцкий взял несколько аккордов, посмотрел внимательно на меня и сказал: «Ну на, настрой!». Конечно, я не ожидал этого, но гитару взял и стал настраивать, на это ушло несколько минут. Вокруг нас начали собираться организаторы концерта из ГМК, ребята из политеха. Комсомольский областной лидер Николай Фролов говорил Высоцкому комплименты, назвал его величайшим самородком, приглашал Высоцкого в Тольятти, чтобы потом певец написал песню о замечательной тольяттинской молодёжи, и т.д. После настройки я передал гитару Высоцкому, который отошёл к стене, сел на стул и попробовал, как она звучит. После этого сказал мне: «Большое спасибо», раздал несколько автографов и пошёл к сцене; до начала второго концерта оставалось немного времени. На следующий день на концерте в КПтИ в здании на Первомайской перед началом первой песни Высоцкий сказал, что ему приятно выступать перед студентами, тем более что в зале находится очень взыскательный в музыкальном плане человек, и автор-исполнитель постарается провести концерт на высоте».
 

В. Высоцкий на концерте в куйбышевском Дворце спорта, 29.11.1967
В. Высоцкий на концерте в куйбышевском Дворце спорта, 29.11.1967
Фото: Владимир Емец


   Сам Саша Анненков сидел около сцены и записывал по просьбе Миши Давидова всё выступление Высоцкого на магнитоплёнку «Тип-2» на бобинном стационарном магнитофоне «Тембр-2». Позже, уже в комитете комсомола, куда пригласили Высоцкого для неформального общения (банкетной части не было), Саша при общении с Высоцким сказал, что «Песня про конькобежца» в исполнении за год до этого, в 1966-м, известным бардом из Питера, тренером по фигурному катанию Юрием Кукиным ему, Саше, понравилась больше, и добавил, что в музыкальном плане песни Клячкина выигрывают в сравнении с Высоцким. На что гость из Москвы просто сказал, что у Клячкина нет сюжета в песнях, а он, Высоцкий - актёр и старается в своих песнях играть мини-роли. А что касается Кукина, то будучи в Ленинграде после этого Высоцкий попросил Юру не исполнять его песни, чтобы не искажалась авторская характерность их звучания.
   В настоящее время Саша постоянно проживает в Нью-Йорке, куда он переехал с семьёй в середине 1980-х, работает в акустической фирме, занимаясь акустикой концертных и оперных залов. Недавно участвовал в реконструкции Самарского театра оперы и балета.

   Но вернёмся во Дворец спорта. Выбрав момент после второго концерта, я подошёл к Высоцкому где-то за сценой или в кабинете Грачёва, директора Дворца спорта, напомнив о его весеннем пожелании на катере во время ночной прогулки по Волге. Вынул приготовленную пачку фотографий, кажется 9x12 см, и вручил ему. Высоцкий поблагодарил и пожалел о том, что снимки быстро разойдутся поклонникам и поклонницам (Я теперь знаменитый альпинист! - это, улыбаясь, про «Вертикаль»), и попросил очень вежливо: «Если нетрудно, сделай, пожалуйста, увеличенные фотографии большого формата с последующей наклейкой на картон» (в то время мы все выставочные работы формата 24x30 или 30x40 наклеивали на ДСП и затем обрезали на папшире в переплётной мастерской). И уже шутя добавил: «Чтоб над кроватью повесить! Не пропадут!». Я пообещал выполнить, только сказал, что вряд ли смогу завезти до Нового года. А Володя (тогда мы все называли его, обращаясь к нему, только по имени) сказал: «Ну ладно, тогда запиши мой домашний телефон квартиры в Черёмушках». И я записал на букву «В» в записную книжку, которая хранится у меня до сих пор. Впоследствии я выполнил обещание, но об этом ниже.
 

В. Высоцкий на концерте в куйбышевском Дворце спорта, 29.11.1967
В. Высоцкий на концерте в куйбышевском Дворце спорта, 29.11.1967
Фото: Владимир Емец


   Примерно в это же время о дневном концерте в политехе 30 ноября с Высоцким договорился Миша Давидов, секретарь комитета ВЛКСМ КПтИ. Сложность состояла в том, что Высоцкому 30 ноября надо было улетать в Москву дневным рейсом, кажется часов в 16, чтобы успеть на спектакль; кроме того, другая сложность заключалась в обычном учебном дне работы института, и все занятия отменять было нельзя. Поэтому решили начало концерта назначить на 12 часов без перерыва - 1,5 часа выступление. Все ребята – организаторы из ГМК поддержали в разговоре с Высоцким этот вариант. Что касается событий во Дворце спорта, то здесь уместно вспомнить рассказ тогдашнего директора Дворца спорта Луиджа Александровича Грачёва, раскрывающего со стороны администрации (то есть номенклатурного работника) некоторые детали двух концертов певца, опубликованный в самарской газете «Культура» в июле 1993 года:

   «Прошло тринадцать лет со дня смерти Владимира Высоцкого. Самарцы достаточно полно информированы о его выступлениях в нашем городе в связи с 25-летием его концертов и 30-летием ГМК-62. Наиболее полно об этом изложено в приложении «Автограф» к еженедельнику «Культура» и в буклете «Владимир Высоцкий в Самаре. 1967 год», выпущенном к выставке фотографии В. Емеца в здании Художественного музея.

   По поводу концертов В. Высоцкого, пожалуй, высказались все, кто к этому был причастен, кроме меня — бывшего в ту пору директором Куйбышевского театрально-концертного зала (Дворца спорта). Поэтому я хочу предложить вниманию читателей отрывок из готовящейся мною книги пока ещё под условным названием «Не напрасно прожитые годы (Записки краеведа)».
 


Зрительный зал куйбышевского Дворца спорта, 29.11.1967.
Концерт В. Высоцкого.
Фото: Владимир Емец


   В середине ноября 1967 года ко мне зашёл Артур Щербак, курирующий вопросы культуры в обкоме ВЛКСМ, и предложил сдать в аренду зал Дворца спорта под концерты Владимира Высоцкого.

   Сразу я не дал своего согласия, обещал посоветоваться с областным управлением культуры.

   Что я тогда знал о Владимире Высоцком? В радиоцехе Дворца спорта были плёнки с записями его песен, очень плохого качества. Правда, мне очень нравились его песни об альпинистах, так как я сам в юности занимался скалолазанием на знаменитых Красноярских «Столбах» в Сибири, где пережил счастливые, а порой и опасные для жизни минуты, познал крепкую руку дружбы и творческой взаимопомощи. Знал я и его роли в Театре на Таганке и кинофильмах.

   Но имя его было окружено каким-то ореолом идейной неблагонадёжности, на его концерты официальные органы культуры наложили вето.

   Второй момент, смущающий меня, заключался в том, что по существующим в то время законам вся концертная деятельность в области была монополией Куйбышевской филармонии, а к тому времени ГМК-62 уже имел несколько прецедентов «самовольного» проведения концертов в городе и области. Правда, в данном конкретном случае была одна лазейка: Высоцкий был ещё и артистом театра, так что монополию филармонии можно было и нарушить. Всем этим я поделился с начальником областного управления культуры Борисом Ивановичем Шаркуновым и попросил его санкции на проведение концертов В. Высоцкого. Тем более две тысячи рублей за один день аренды были не лишними для Дворца спорта. Б.И. Шаркунов, в свою очередь, тоже не дал окончательного ответа, пообещав «посоветоваться, с кем нужно».

   Комсомольцы меня торопили, я торопил Б.И. Шаркунова. Наконец он сообщил мне, что партийные органы против этих намечающихся концертов. Кто конкретно - против, он не сказал.

   Тем временем ГМК-62 и обком комсомола всё же развернули бурную деятельность по продаже билетов: в продажу было выпущено по четыре тысячи билетов (на два концерта) ценою 1 рубль.
 

В. Высоцкий на концерте в куйбышевском Дворце спорта, 29.11.1967
В. Высоцкий на концерте в куйбышевском Дворце спорта, 29.11.1967
Фото: Владимир Емец


   Время шло, ажиотаж вокруг концертов рос, как пущенный с горы снежный ком, несмотря на отсутствие какой-либо рекламы. А я всё не заключал договора на аренду, хотя в душе уже был согласен на проведение концертов Высоцкого.

   Вечером 27 ноября ко мне приехал секретарь обкома ВЛКСМ Геннадий Аршинкин с руководителями ГМК-62. Долго сидели, спорили, убеждали друг друга, искали выходы из создавшегося положения. Ведь уже было продано по восемь тысяч билетов на каждый концерт при максимальной загрузке зала на шесть с половиной тысяч. Отменить концерты при таком огромном интересе молодёжи к творчеству Высоцкого было просто нелепо, да и опасно. Тогда-то я и подал идею о том, чтобы первый секретарь обкома комсомола Николай Николаевич Фролов напрямую обратился прямо к Владимиру Павловичу Орлову, первому секретарю обкома партии.

   28 ноября Б.И. Шаркунов по телефону сообщил мне, что добро на проведение концертов Высоцкого обком партии дал. Меня, естественно, интересовали подробности, и он рассказал, что комсомольцы были у В.П. Орлова, обрисовали всю сложность обстановки с концертами. Тогда Владимир Павлович сказал:
   — А чего мы шарахаемся, раз молодёжь так хочет услышать Высоцкого. Пусть поёт! Тут же приехали представители ГМК-62, мы подписали договор на аренду Дворца спорта и обговорили все детали проведения концертов. Я провёл «планёрку» с начальником служб Дворца спорта.

   Всех нас больше всего волновало необычное предстоящее заполнение зала. Нужно было принять все зависящие от нас меры к обеспечению как безопасности зрителей, так и самого Владимира Высоцкого. Особенно, предстояла трудная эвакуация зрителей первого концерта и запуск зрителей на второй концерт, так как по времени разрыва между концертами практически не было. Решили проблемы наряды милиции для наведения порядка у входных дверей. Зрители первого концерта должны были выходить из Дворца спорта через боковые двери, а пускать зрителей на второй концерт решили только через двери центрального входа. Чтобы избавить Высоцкого от особо нетерпеливых обожателей, решили убрать от сцены лестницы-сходни.

   И вот наступило 29 ноября. Концерты были дневные, а с утра на площади вокруг Дворца спорта уже сновали кучки и стайки молодёжи, желающей попасть на концерт Высоцкого. Я провёл последний инструктаж с контролёрами-билетёрами, сменной службой пожарно-сторожевой охраны, редакторами и осветителями. Именно от них зависели обеспечение порядка и успешная организация проведения концертов.

   Всё было готово к приёму зрителей и Высоцкого. Никакого занавеса на сцене Дворца спорта тогда ещё не было. Были один задник и арлекин. Даже кулис не было. На сцене был поставлен один столик с графином воды и всего два микрофона для певца. Лестницы от сцены были убраны. Владимира Высоцкого привезли во Дворец спорта, когда зрители первого концерта уже практически заполнили весь зал. Он вошёл ко мне в кабинет, который был и одновременно штабом организаторов концертов, и мы познакомились.

   Это был среднего роста плотный молодой человек с волевым и энергичным лицом, твёрдым взглядом весёлых глаз, в чёрной водолазке и с гитарой в руках.

   От предложенной грим-уборной Володя отказал¬ся. Ни о какой репетиции и речи не было. После короткого отдыха Владимир Высоцкий пошёл на сцену. Я не знаю, что переживал Владимир Семёнович при выходе на сцену перед такой огромной аудиторией, но когда после вступительного слова Севы Ханчина о порядке проведения концерта он вышел на сцену, зал буквально взорвался бурной овацией. Не ожидая конца аплодисментов, Володя подошёл к микрофонам и начал читать монолог Хлопуши из спектакля Театра на Таганке «Емельян Пугачёв». Зал сразу как-то затих. Затем он поздоровался со зрителями, взял со стола гитару и начать петь, комментируя поступающие от зрителей записки. Надо заметить, что не была исполнена ни одна из тех песен, которые принесли ему плохую репутацию, хотя в записках зрители просили их исполнить. В антракте он уже не зашёл в кабинет, был окружён руководителями ГМК-62, прошедшими в тамбур служебного входа, фотографами и небольшой группой зрителей из комсомольского актива.
 

В. Высоцкий на концерте в куйбышевском Дворце спорта, 29.11.1967
В. Высоцкий на концерте в куйбышевском Дворце спорта, 29.11.1967
Фото: Владимир Емец


   После первого концерта мы занялись организацией работы по эвакуации зрителей первого концерта и почти одновременным запуском зрителей на второй концерт. Все наши опасения по поводу беспорядков были напрасными. Был разбит всего один витраж около двери центрального входа. К счастью, никто не пострадал. Об этом пишу не только потому, что меня как руководителя Дворца спорта это действительно сильно заботило, но и потому, что Павел Леонидович Леонидов в своей книге, изданной в США, известил весь мир земной о том, что в Куйбышевском Дворце спорта при проведении концертов В. Высоцкого все стёкла были побиты. (К слову, я очень хорошо знал П.Л. Леонидова, в ту пору работавшего в «Росконцерте» и позднее эмигрировавшего, а потом и умершего в Америке.)

   Когда я вошёл в свой кабинет, Владимир Высоцкий со стаканом чёрного кофе в руке, взволнованный, возбуждённый, спросил:
   — Ну как, шеф, концерт?
   — Всё отлично, всё в норме.

   Второй концерт пришлось уже слушать у себя в кабинете по трансляции из зрительного зала.

   К концу концерта мы с Раисой Кузьминичной Богдановой, директором буфета Дворца спорта, накрыли стол в моём кабинете для прощального банкета. Собралась небольшая группа руководителей ГМК-62 и обкома комсомола. Все возбуждены, радостны и немного суетливы. Поздравили Володю с успехом и пожелали ему творческих удач. Он, несмотря на усталость, снова пел, но уже не свои песни, а цыганские романсы, но всё в той же своей хрипловатой манере.

   Расстались мы поздно вечером, может быть, и не друзьями, но добрыми знакомыми. В альбоме гастролёров Дворца спорта Владимир Высоцкий оставил свой автограф: «А на нейтральной полосе цветы необычайной красоты».

   30 ноября после незапланированного ранее концерта в актовом зале политехнического института, где, по рассказам очевидцев, всё-таки были поломаны кресла и стулья, Владимир Высоцкий уехал в Москву.

   Все, кто его близко знал, утверждают, что концерты в Куйбышевском Дворце помогли ему поверить в себя, самоутвердиться. Они открыли ему дорогу на большую эстраду.

   Коллектив Дворца спорта тоже был доволен тем, что впервые помог большой массе молодёжи лучше и ближе узнать популярного актёра театра и кино, этого замечательного барда. Получили мы опыт работы, так сказать, в экстремальных условиях.

   Признаюсь, что по-настоящему понял и полюбил Владимира Высоцкого значительно позже, когда услышал его песни-новеллы «Кони привередливые» и «Охота на волков».

   Какое-то время спустя на очередном Пленуме ЦК КПСС министр культуры СССР Е.А. Фурцева в своём выступлении вновь подняла вопрос об эстрадной работе B.C. Высоцкого и заявила о том, что, мол, в г. Куйбышеве додумались до того, что предоставили Высоцкому самую крупную эстрадную площадку. Надо было ждать оргвыводов и нам, организаторам концертов.

   Но, к счастью, всё обошлось хорошо. Видимо, сработал авторитет В.П. Орлова, лично давшего разрешение на проведение концертов во Дворце спорта».
 

* * *


После небольшого фуршета в дирекции, это был кабинет Грачёва, все поехали домой к Артуру Щербаку на Скляренко. Об этом выше вспоминает более подробно хозяин квартиры в своём рассказе о визитах Высоцкого в Самару.

   На квартире у А. Щербака была сделана хорошая запись на всё тот же новый магнитофон «Грюндиг», привезённый незадолго до этого из Японии Славой Климовым. Между пельменями и разговором записывали до глубокой ночи уже известные и полюбившиеся и новые, можно сказать эксклюзивные, песни Высоцкого, которые он не исполнял в то время на концертах по соображению цензуры (например, «Невидимка», «Дайте собакам мясо» и др.).
 

Вот перечень этих песен - 19 произведений:


   
   1. Песня о вещей Кассандре
   
   2. Дом хрустальный
   
   3. Аисты
   
   4. Песня о новом времени
   
   5. Песня Бродского
   
   6. Сказка о несчастных сказочных персонажах
   
   7. От скучных шабашей...
   
   8. Лукоморья больше нет /Антисказка/
   
   9. Невидимка
   
   10. Песня плотника Иосифа, девы Марии и Святого Духа
   
   11. Дайте собакам мясо
   
   12. Мао Цзэдун - большой шалун...
   
   13. У нас вчера с позавчера...
   
   14. Песня о вещем Олеге    
   15. Спасите наши души [с реверберацией. - B.E.]    
   16. Скалолазка
   
   17. Возле города Пекина...
   
   18. Песня «Он капитан, и родина его Марсель...»
   
     /музыка народная, слова Веры Инбер, в исполнении
   
     B.C. Высоцкого/
   
   19. Старинный русский романс «Поговори хоть ты со мной,    
     гитара семиструнная...»    
     /на темы лирики русского поэта XIX века    
     Аполлона Григорьева в исполнении    
     B.C. Высоцкого/.

   Как мы видим, в этом списке из 19 песен восемь новых (для Куйбышева): «Аисты», «От скучных шабашей...», «Невидимка», «Песня плотника Иосифа, девы Марии и Святого Духа», «Дайте собакам мясо», «Мао Цзэдун — большой шалун...», «У нас вчера с позавчера...», «Возле города Пекина...» и две чужие песни в авторском исполнении Высоцкого, последнюю из которых он уже озвучивал ранее.

   В общей сложности в Самаре Высоцкий исполнил порядка 44 своих и 3 чужие песни и один монолог Хлопуши из спектакля «Пугачёв» С. Есенина, поставленного в Театре на Таганке.
 

По вопросу приобретения книги,
можно обратиться к автору Владимиру Емецу:

тел.: +7 903 334 5850
e-mail: [email protected]


 

Конец второй части

Первая часть
Третья часть


 

   
Специально для "Шансон - портала".
© В. Н. Емец
© "Шансон - портал" www.shanson.org
Россия, г. Самара.
12 апреля 2009 г.

«Шансон - Портал» основан 3 сентября 2000 года.
Свои замечания и предложения направляйте администратору «Шансон - Портала» на e-mail:
Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением создателей наших сайтов. При использовании текстовых, звуковых,
фото и видео материалов «Шансон - Портала» - гиперссылка на www.shanson.org обязательна.
© 2000 - 2024 www.shanson.org «Шансон - Портал»

QR code

Designed by Shanson Portal
rss