Юрий Морфесси - Баян русской песни

     Дорогие друзья! Шансон - Портал представляет, с любезного разрешения автора, главу из книги Максима Кравчинского «Музыкальные диверсанты».

  
     Сегодня имя Юрия Спиридоновича Морфесси помнят не многие. Меж тем до эмиграции певец по праву занимал положение одного из эстрадных премьеров, которого поклонники и журналисты называли не иначе, как «Баян русской песни» или «Князь песни цыганской».
    

   
     Морфесси происходил из семьи греков, что ближе к концу девятнадцатого  века перебрались в Одессу. С восьми лет Юра пел в церковном хоре и очень быстро  понял, что желает в жизни только одного – выйти на профессиональную сцену.
   

   
     Сказано – сделано: в 1910-е имя певца Морфесси становится широко известным по всей России. Он живет в Петербурге, в шикарной квартире только что построенного дома №67 по Каменноостровскому проспекту, где ему прислуживает личный камердинер – лилипут, с которым Морфесси, забавы ради, любит прогуляться по Невскому в одинаковой одежде. Певец владеет рестораном «Уголок» на Итальянской,  средний счет в котором превышает годовую зарплату рабочего. Морфесси вхож в круги высшей знати и миллионеров, а череда его романов неустанно привлекает внимание газетчиков.
   

   
     Еще бы, ведь сама шансонетка Жени Мильтен покончила жизнь самоубийством, узнав о его измене. Ужасно конечно, но... Именно после этого трагического случая Морфесси получает главную роль в оперетте с интригующим названием «Пожиратель дам».
     Он дружит и выступает на одной сцене с блестящим певцом и одним из первых русских авиаторов Николаем Северским. Кутит на пару с земляком и звездой оперетты Михаилом Вавичем. О них говорят: «Родились в Одессе Вавич и Морфесси». Общается с эстрадной примадонной Анастасией Вяльцевой, которая, несмотря на протесты царской семьи (из-за ее крестьянского происхождения), связала свою жизнь с одним из блестящих офицеров двора Василием Викторовичем Бискупским. О нем мы еще вспомним.
     Слава о певческих талантах Морфесси была столь высока, что летом 1914 года его пригласили выступить перед самим императором Николаем II на яхте «Полярная звезда». После концерта певцу был пожалован царский подарок – бриллиантовые запонки в форме двуглавого орла.
   

   
     Революцию Морфесси не принял и в 1918 году отбыл на Юг России. В Одессе маэстро открыл шикарное кабаре, о котором с восторгом вспоминал в мемуарах Леонид Утесов. Но уже осенью 1920 года, потеряв все имущество, артист спешно эвакуировался в Константинополь. Позабыв о шикарных залах Дворянских собраний, он пел в шантанах и ярмарочных балаганах и ресторанах.
  

    
     Судьбе Ю.С.Морфесси и его коллег на императорских подмостках посвящена книга 
«Звезды царской эстрады» (М.Кравчинский, М.Близнюк, «Деком», 2011).
   

   
     В начале двадцатых Юрий Спиридонович оседает в Париже, выступает в русских кабаре, изредка дает сольные концерты и записывает в Варшаве в 1928 году серию пластинок.
     С начала тридцатых все чаще появляется в Белграде. Традиции и культура Югославии казались гораздо ближе тоскующему по России певцу. К тому же здесь он встретил свою позднюю любовь, Валентину Лозовскую, девушку яркую и необычную, воевавшую в годы Гражданской войны в Белой армии, выдающуюся спортсменку и автомобильную гонщицу. Но счастье оказалось недолгим: вскоре молодая женщина оставила стареющего певца, предпочтя ему богатого югослава.
   

     Последнее сольное выступление Морфесси в Париже состоялось 9 июня 1939 года в отеле «Наполеон». А три месяца спустя разразилась Вторая Мировая война.
     Если одни эмигранты участвовали в движении «Сопротивления» и поднимали вместе с поляками варшавское восстание, другие, напротив, формировали различные союзы, дивизии и полки, которые были призваны противостоять Красной армии. Таких организаций было довольно много.
 
     В последние годы появляются данные о том, что якобы от 1 до 1.5 млн. русских воевали 
на стороне немцев. Однако В.Р.Мединский в исследовании «Война. Мифы СССР 1939-1945» 
приводит иную статистику – не более 300 тысяч человек.
 
     Назову несколько самых крупных и известных! Русская Освободительная Армия (РОА) и Комитет Освобождения Народов России (КОНР) генерала Власова, Казачий стан полковника Павлова, дивизия «Руссланд» генерала Смысловского, 29-я и 30-я гренадерские дивизии СС (Первая и Вторая Русские Армии), 1-я Русская национальная армия, Батальон Муравьева, 1-я Русская национальная бригада СС «Дружина», Русская народная национальная армия, Полк СС «Варяг», Полк СС «Десна», Русский личный состав в дивизии СС «Шарлемань», Русский личный состав в дивизии СС «Дирлевангер», Отряд Зуева и, наконец, одно из старейших объединений Русский Охранный Корпус (РОК). Его марш, сочиненный неким П.Бориным, звучал так:
 
     В час борьбы, забывши раны,
     Строй сомкнули в поле бранном
     Белых армий ветераны
     В Русском Корпусе Охранном
     К ним слетелось дружным роем
     Поколенье молодое
     Всех сроднило крепким строем
     Знамя Родины седое.
     В бой идти средь грозной бури,
     Русь от зла освобождая,
     Видеть свет родной лазури –
     Цель заветная, святая.
     Успокоится стихия:
     Тьму пробьет источник света,
     Будет новая Россия
     Правдой Божией согрета!
 
     РОК был создан в Югославии генералом Скородумовым вскоре после оккупации
страны немцами. Основными членами организации стали белые офицеры. Чаще всего корпусников использовали для охранных целей, но в 1944 году им пришлось принимать участие и в боях с югославскими партизанами и регулярными частями советской армии. Впоследствии Русский Корпус стал частью Армии Власова.
     По сообщению издававшегося в Нью-Йорке журнала Союза чинов Русского корпуса
«во время II Великой войны Юрий Морфесси служил в Русском  Корпусе в качестве артиста группы "К.д.Ф.” (“Крафт дурх Фрейде” – “Сила через радость”. – М. К.).
     Эта группа ездила в расположение наших полков. Нахождение Морфесси в рядах Корпуса было, несомненно, по патриотическим побуждениям» - пишет Николай Протопопов в статье «Непримиримый певец» («Наши вести», №338, 1974).
О встречах с Юрием Спиридоновичем в Югославии накануне и во время Второй мировой войны вспоминает на страницах книги «Вне Родины» член Русского Корпуса Константин Синькевич:
     «В ресторане “Башта Београд” <…> перед самой войной, играл русский оркестр и выступал Юрий Морфесси. Ему в то время было уже немало лет, наверное, за шестьдесят, но он еще сохранял свой красивый, сильный баритон и свою неподражаемую манеру исполнения русских песен и цы­ганских романсов. Мы, студенты, стремились попасть в ресторан, но это было совсем непростым делом: ресторан был не из дешевых, а у студен­тов, как известно, всегда дыра в кармане. И все же мы находили выход: собравшись компанией в пять-шесть человек, выкладывали на стол все, что у кого было. Если набиралась хотя бы десятка - можно было идти! Чашечка кофе стоила один динар, литр самого дешевого вина - четыре динара, и еще оставался динар или два, чтобы дать официанту на чай. Мы с наслаждением слушали Морфесси, но на оркестр, как было приня­то, уже ничего не жертвовали. Юрий Спиридонович понимал, что мы народ безденежный и махал рукой сборщику, чтобы тот проходил мимо нашего стола, не задерживаясь. И все же такие “вылеты” производились нечасто.

     Все песенки Морфесси были хороши, но особенно мне запомнилась одна, “Куколки”:
 
     Ах, как я жил! Красиво жил!
     Почти две жизни прожил.
     Я жизнь на жизнь помножил
     И ноль в итоге получил.
     Ай-ай-ай, куколки, где вы теперь?
     Ой-ой-ой, мамочки, люблю, поверь.
     За нитку дернешь лишь, она уже, глядишь,
     Качает головой, потом рукой.
     Когда б Господь меня сподобил
     Еще две жизни пережить,
     Я б точно так их прожил
     И продолжал бы водку пить…
 
     При словах “качает головой” Морфесси двигал голову влево и впра­во, пользуясь мускулами шеи, но выглядело так, будто двигала головой кукла. На это надо было особое уменье, у него это получалось здорово. При словах “потом рукой” он поднимал руку на манер робота. А при по­следней фразе в подобающих случаях вставлял имя какого-нибудь при­сутствующего тут видного лица. Получалось “…и продолжал бы с гене­ралом (командиром, Иваном Ивановичем и т. д.) водку пить”…»                                                                                              
     Прошло время и, к своему удивлению, однажды Синькевич встретил Морфесси в расположении Русского корпуса: «К своему немалому удивлению, в одну из своих поездок в штаб, ку­да я из нашей окраины добирался верхом на лошади, встретил Юрия Морфесси. В белом халате, полный достоинства, он служил санитаром в батальонном лазарете. Понятно, его приняли в Корпус, чтобы дать воз­можность знаменитому певцу, оставшемуся на склоне лет без заработка и теплого угла, провести тяжелое военное время в относительном покое.
     <…> Морфесси, полный, крупный человек высокого роста, пил сравнительно мало, но вообще выказывал невероятную стойкость и спо­собность поглощать спиртное в огромных количествах, без всякого ви­димого ущерба. Он, кажется, никогда не пил рюмками, а только стакана­ми, зато никогда не курил. Происходя из одесских греков, он полностью воспринял русскую культуру, был образован, остроумен и всегда оста­вался “душой общества”».
     Сложно сказать по каким причинам Юрий Морфесси стал членом артистической группы «Сила через радость», а не «Веселый бункер», которая, судя по прессе, была основной пропагандистской силой РОКа. В нее входили добрые друзья нашего «баяна», в частности куплетист Сергей Франк, который еще мелькнет на этих страницах.
     Видимо, для пожилого артиста переносить напряженный график выступлений (а «Веселый бункер» наматывал ежедневно десятки километров) было уже не по силам.
     В своих воспоминаниях «Так было», служивший в Русском корпусе Анатолий Максимов, пишет о жизни при штабе корпуса:
     «Время от времени, с пятницы на субботу, устраивались вечера-концерты, на которых присутствовали белградские дамы, корпусные и немецкие офицеры. Гвоздем этих концертов было выступление Морфесси <…> И других звезд Белграда. Говорили, что шампанское лилось рекой».
Виталий Бардадым приводит рассказ пианиста Евгения Комарова:
     «В последний раз я виделся с Юрием Спиридоновичем, на встрече нового, 1943 года, у меня дома (в Белграде – М.К.). <…> Было тяжелое время оккупации, но моя жена <…> с большими трудностями наготовила прекрасных вещей. <…> Морфесси пел и плакал. Он очень страдал на чужбине… Потом война его забросила куда-то…».
     Доподлинно известно, что Морфесси частенько наезжал в Берлин, где жила его супруга, певица Ада Морелли. Осенью 1943 года в берлинской газете «Новое слово» было помещено объявление о «розысках Юрия Морфесси и Пашки Троицкого» для работы в ресторане «Медведь». Состоялся ли ангажемент неясно. Но наверняка известно, что летом 1943 года в сопровождении хора под управлением Александра Шевченко наш герой осуществил ряд записей для германской фирмы «Полидор». И об этом мы чуть позже поговорим подробнее.
     А пока вернемся к одиссее «Баяна русской песни». Известно, что в годы войны он по нескольку раз посещал Прагу, Варшаву и столицы других оккупированных нацистами государств.
  

     О пребывании исполнителя в Праге – весной 1944 года – вспоминает в своих мемуарах «То, что вспоминается» Николай Андреев:
     «В начале 1944 года <…> был устроен грандиозный концерт. Меня поразила публика. Присутствовали, конечно, гестаповцы и всякие официальные немецкие лица, но их было немного, а примерно тысячи две слушателей были все сплошь русские. <…> Выступал Печковский, знаменитая певица Варвара Королева... Но больше всего поразил Юрий Морфесси. Он всего за несколько дней до концерта приехал из Берлина и в парикмахерском салоне Васильева громогласно рассказывал, как бомбят Берлин и как он оттуда бежал: “Берлина больше нет”. Даже Васильев вполголоса сказал ему: “Может быть, лучше не говорить такие слова, а то очень многие немцы понимают по-русски”.
     Морфесси, знаменитый бас, у него есть и свои песенки, цыганские песенки Морфесси, а в тот раз он вдруг спел “Шумел, горел пожар московский” – довольно неожиданный выбор – и, когда он спел слова “Зачем я шел к тебе Россия, Европу всю держа в руке”, зал просто ахнул: это была полная аналогия с тем, что сделал Гитлер – попер на Россию, держа всю Европу в руке. Кто-то рядом со мной обернулся и говорит: “Это что, намек?” По-видимому, не один он так понял пение Морфесси, поняло и гестапо.
     В салоне Васильева передавали шепотом новости: Морфесси предложили немедленно уехать в Австрию, в Вену, а Вену в тот момент страшно бомбили. Он там не погиб, но это была явная месть гестапо за неуместный выбор песни».
     Схожие впечатления находим и в работе И.Инова «Литературно-театральная, концертная деятельность беженцев-россиян в Чехословакии»:
«Концерт Ю. Морфесси кончился для артиста плачевно. С большим подъемом и соответствующей жестикуляцией спел он песню “Зачем я шел к тебе Россия, Европу всю держа в руке?” На следующий день двое сотрудников гестапо подняли перепуганного Морфесси с постели и доставили его в агентство Бориса Тихановича. К счастью Борису Ивановичу удалось убедить гестаповцев в том, что Морфесси пел якобы старинную русскую песню и поэтому ни о какой идеологической провокации не может быть и речи. Это избавило певца от ареста. Гестапо ограничилось тем, что посадило Морфесси и его подругу в поезд и выслало в Вену».
     А вот что вспоминала в неопубликованных мемуарах певица Женя Шевченко, чей отец был одним из чинов армии Власова:
     «Однажды на гастроли (в Прагу) приехал легендарный Юрий Морфесси. <…> Он вышел на сцену в русском костюме: малиновая косоворотка, широкие штаны и сафьяновые сапоги. Голос был уже, разумеется, не тот, что раньше, когда имя Морфесси гремело в России и Франции, но мастерство осталось прежним. Остался прежним и его чарующий, “со слезой”, бархатный баритон. Боже, как пел этот мастер!».
     О встречах с Морфесси упоминает в своих мемуарах «Начало конца» и глава русской секции «Винеты» Альбов, позднее служивший в Русской освободительной армии (РОА), где помимо прочего отвечал и за культурно-развлекательную работу. Среди выступавших он называет и Морфесси, откликнувшегося, как он пишет, «с большим удовольствием». По информации, обнаруженной историком М.И.Близнюком, весной 1945 года певец выступил перед генералом Власовым и его ближайшими сподвижниками. Случилось это в ставке последнего, возглавлявшего военно-воздушные силы КОНР, в тихом, уютном курортном Мариенбаде, куда генералы заехали по пути из Берлина в Карлсбад (по-чешски Karlovy Vary) и где к февралю 1945 уже проживал Морфесси с Адой Морелли. Борис Плющов в своей книге «Генерал Мальцев» так вспоминает об этом:
     «... Виктор Иванович представил гостям певца Юрия Морфесси и его супругу Аду Морелли и попросил их порадовать гостей прекрасным пением. Ада Морелли исполнила несколько популярных цыганских романсов, а Юрий Морфесси спел с большим чувством “Чубчик», “Фонарики”, “Замело тебя снегом, Россия”, “Молись, кунак” и несколько арий из опереток. Гости были в восторге и наградили артистов громкими аплодисментами».                                             
  

    
     В середине апреля 1945 года вместе с руководством Комитета освобождения народов России (КОНР) артист прибыл в маленький городок Фюссен, у границы с Австрией, где был создан лагерь для перемещенных лиц.
     В уже упоминавшемся выше номере «Наших вестей» (№ 338, 1974) хорунжий Русского корпуса Н.Протопопов вспоминает о своей последней встрече с артистом. Делает он это, прочитав в одном из номеров советской газеты «Неделя» интервью с композитором Оскаром Строком по случаю его юбилея.
     Восьмидесятилетний юбиляр на вопрос, кто из наиболее известных артистов исполнял его произведения, отвечает: «Пожалуй, самым тонким интерпретатором моих вальсов и танго был обладатель бархатного баритона Юрий Морфесси». Как пишет Протопопов, «странно было увидеть это упоминание о Морфесси в советском еженедельнике. Странно потому, что память моя хранит воспоминание о нем, как об идейном артисте-эмигранте, непримиримом антисоветчике. Эту свою непримиримость Юрий Морфесси доказал на деле во время II Мировой войны. И после ее окончания…»
     И далее в подтверждение своих слов Николай Протопопов рассказывает:
     «Осень 1945 года в Мюнхене. Мы на положении бесправных Ди-Пи*. <…> Слово “русский” стало антонимом слова “советский”. За нашими черепами охотятся явные и тайные представители одной из “сверхдержав”-победительниц. А мы хотим жить. И почти живем: даже театры у нас функционируют... Почти все концерты <…> проходят, как говорится, “с аншлагом”. И вот объявление: Юрий Морфесси. С трудом удается достать билет. <…> Обладатель уже не бархатного баритона, как-то сразу, с первой же песни установил тесный, а порой даже интимный контакт с аудиторией. Тут и “Черные глаза”, и “Чубчик”, и “Замело тебя снегом, Россия”... А вот и “Фонари” Сережи Франка:
 
     “...Но верю я, пройдут страданья...
    Увидим мы улицу русскую,
    И на углах – золотые фонари...”
 
     Тут уже зал, как один, встает. Овациям нет конца. Морфесси не отпускают со сцены...
     Он не просто очаровал, он покорил всех... И не только своим исключительным талантом и умением петь. Морфесси покорил всех и своей открытой русскостью, своей крепкой, идейной непримиримостью...».
 
     *Ди-Пи, от английской аббревиатуры DP – dicplaced persons – перемещенные лица.
 
     Певица Варвара Королева также оставила воспоминание об одном из последних концертов артиста, состоявшемся в лагере для перемещенных лиц:
«…после конца войны, в лагере для Д.П. в Фюссене, под Мюнхеном, <…> встретила Морфесси. От этого былого красавца и замечательного певца ничего не осталось.
     На сцену вышел старик. Но фрак он носил по старому – хорошо...»
     Помимо концертов Морфесси зарабатывал на жизнь тем, что давал уроки вокала.
     В это же время в русской американской прессе появилось сообщение, что певец собирается на гастроли в США, но вероятно пошатнувшееся здоровье не дало возможности осуществить эти планы.
     И, наконец, о месте и дате кончины певца. Князь Петр Ишеев в своих мемуарах «Осколки прошлого» констатирует:
     «После Парижа, Морфесси жил в Вене, долго странствовал по Балканам и Прибалтике и, в конечном итоге, обосновался в Германии, где и настигла его смерть».
     Певец скончался от разрыва сердца в баварском городке Фюссен 12 июля 1949 года. Первой о кончине сообщила парижская «Русская мысль» (№ 155, от 20.07.1949), отметив в некрологе: «Почти до последних дней Ю. Морфесси выступал, объезжая лагеря Ди-Пи».
  

  
     Остается добавить, что похоронили певца на городском кладбище. Его вдова Ада Морелли вскоре после войны сумела выехать в США, где недавно скончалась в возрасте 97 лет. На мой запрос городские власти Фюссена ответили, что аренда места на кладбище не была вовремя продлена, и по истечении положенного срока на месте упокоениях Морфесси был захоронен кто-то другой.
     Несмотря на приведенные факты, нельзя назвать артиста апологетом нацизма. Нет никаких данных, что Юрий Спиридонович выступал в Берлине в период с 1933 по 1941 гг. До войны он появился в Берлине лишь однажды – 16 марта 1929 года – на жюрфиксе «Литературно-драматического общества им. Островского». Мы уже не раз говорили о том, что в среде эмиграции отношение к вторжению Гитлера в СССР было двояким: одни приняли это как нападению на их родину и как могли боролись с фашистами, другие решили, что война – шанс избавить Россию от коммунистов.
     К сожалению, Юрий Морфесси придерживался последней точки зрения.
     Прежде чем мы закончим рассказ о перипетиях судьбы «Князя цыганской песни», давайте вспомним загадочный эпизод военных времен – запись в июне 1943 года серии пластинок с русскими песнями на фирме «Полидор».
     Журналист Николай Лихачев (он же Андрей Светланин, будущий главный редактор журнала «Посев») вспоминал:
     «При посещении одного из отделений Министерства пропаганды мы слушали записанные на граммофонные пластинки <…> прелестные романсы Лещенко и Морфесси».
     Сам факт записи (с учетом обстоятельств и места) кажется изначально не коммерческим, но заказным мероприятием. Да и тираж дисков оказался ничтожно мал.
     Крупный исследователь ретро-эстрады В.П.Бардадым говорил без обиняков:
     «В июне 1943 года 60-летний Юрий Спиридонович, грустный, но не потерявший голос, был приглашен в Берлин граммофонным обществом “Полидор”, чтобы сделать несколько записей. Он исполнил с хором и оркестром под управлением А.Шевченко восемь популярнейших вещей из своего богатого репертуара: “Прощай, мой табор! ”, “Чубчик”, “Цыганка Аза”, “Помню я…”, “Эй, ямщик, гони-ка к Яру”, “Гори, гори”, “Ехали цыгане” и “Любовь цыганки”. Эти записи стали его “лебединой песней”: больше он нигде и никогда не записывался…»
 
     Посмотрим на берлинский вояж внимательнее.
     Что за композиции были записаны в разгар войны в Берлине русским артистом мы знаем, но для кого и зачем?!
     Прежде же чем ответить на эти, логично возникающие вопросы, изобразим значок «фермато», и возьмем паузу.
     Здесь я позволю себе напомнить, что среди добрых знакомых Юрия Спиридоновича числился упомянутый выше экс-супруг «чайки русской эстрады»     Анастасии Вяльцевой, блестящий офицер царского конвоя Василий Викторович Бискупский. Похоронив в 1913 году любимую жену, он продолжил военную карьеру, в революцию стал ярым сторонником, а короткое время спустя – непримиримым противником большевизма и посвятил этой борьбе всю дальнейшую жизнь.
  

     В Мюнхене эмигрант Бискупский свел знакомство с …Адольфом Гитлером, который после провала «пивного путча» осенью 1923 года укрывался на мюнхенской квартире Бискупского. Фюрер не забыл об услуге и после прихода к власти назначил «проверенного товарища» начальником Управления по делам русской эмиграции в Германии. Нет никаких сомнений, что Морфесси был хорошо знаком с Василием Викторовичем, ведь еще в сезоне 1909-1910 гг. его супруга играла в музыкальном обозрении «Цыганские песни в лицах» на сцене петербургского Малого театра. В этом ревю принимали также участие Саша Давыдов, Раиса Раисова
и Юрий Морфесси. Потому я склонен считать, что именно Бискупский выступил «продюсером» записей старого приятеля. Видимо, в знак старой дружбы и признательности за активную сценическую деятельность.

     От всей души, хочется поблагодарить искусствоведа и историка эстрады Максима Кравчинского, за предоставленный материал.
     Смотрите на телеканале RTVI Канада программы Максима Кравчинского «Я расскажу Вам...». Программы выходят каждую субботу, в 11 часов и затем повторяются 3-4 раза в течении недели. Записи этих программ, также можно найти на YouTube.