11 Dec 2016
Алик Ошмянский - Мясоедовская улица

        Мы связались с легендарным одесским музыкантом Аликом Ошмянским через Скайп. Беседа длилась более трёх часов. Надеемся, материал получился очень интересный и познавательный. 

Алик Ошмянский        Ефим Шуб: Алик где Вы родились? Как проходило Ваше детство, кто  Ваши родители?
        Алик Ошмянский: Я родился очень давно, в 1944 году. Я одессит, но в Одессе тогда была оккупация и мои родители уехали в Ташкент, потом в Ереван. Я родился в Ереване, в 1945 году,  и когда закончилась война, мне было 8 месяцев. Мои родители вернулись назад в Одессу, и с тех пор я одессит.
        Моя мама профессиональная певица. Когда мы жили в Ереване, она училась в Ереванской консерватории. В то время мой отец был на фронте. До войны он был спортсменом, футболистом, вратарем, вот такой еврей-вратарь. После войны он немного играл в одесской команде. Война перебила ему всю карьеру, в общем, испортила. А потом он уже работал шофером, так и не смог получить высшего образования Мой отец был очень интересный, талантливый человек. Я считаю, что мои все способности, я унаследовал больше от него, хоть он и не был музыкантом, никогда не учился музыке, хотя надо было бы ... наверное.

        Е.Ш.: Чем отличалось детство одесского ребенка от детства детей других городов Советского Союза?
        А.О.: Одесса необыкновенный город, в нем очень много положительных качеств, то есть всё вместе в одном городе. Я считаю, что ни в одном городе мира, (и я могу так говорить, потому что я бывал в многих странах), нет такого собрания положительных качеств: пляжи, море, парки, замечательный климат, погода соответственно, юмор, известное увлечение музыкой, культ даже я бы сказал, и архитектура. Город очень красивый, южный, с большим количеством туристов из разных городов и стран.  Это все отличает Одессу от других городов, потому что там всегда присутствуют гуляние, веселье. Это хорошая почва для нас музыкантов, для работы и как стимул для занятий музыкой. В Одессе всегда была такая интернациональная  атмосфера, где жили дети многих национальностей. Мы все пацаны гуляли во дворе  до самой темноты. Мамы с трудом зазывали нас домой. Росли мы  все вместе и это нас объединяло.

        Е.Ш.: Почему Вы занялись музыкой, в каком возрасте это произошло? Было ли это с подачи родителей? Ваше музыкальное образование.
        А.О.: К сожалению, в моем случае, это случилось очень поздно. Я от рождения был маленького роста, да и сейчас не очень высокого. Пел я с двухлетнего возраста. Очень любил петь и любил музыку. Послевоенные  годы были очень тяжелые. Я был один сын в семье, и как-то в голову не приходило, почему-то учиться музыке.
        В 13 лет, при очень интересных обстоятельствах,  я всё же стал заниматься музыкой. Мой отец, как я говорил, был персональным водителем директора школы имени Столярского Григория Бучинского и возил его, в том числе  по личным своим делам. Пётр Соломонович Столярский
  

г. Одесса. Школа им. П.С. Столярского
г. Одесса. Школа им. П.С. Столярского 
 
Пётр Соломонович Столярский
Пётр Соломонович Столярский
 
        Как-то  на рыбалке Бучинский спросил моего отца: «Ваш сын занимается музыкой?». Отец сказал: «Нет, но он очень способный». Бучинский сказал: «Приведи его ко мне». Вот этот человек  и помог мне заняться музыкой в столь позднем возрасте, так как я был уже в седьмом классе общеобразовательной школы. Он специально для меня устроил в школе экзамен, собрал всех главных педагогов по всем инструментам. В школе Столярского обучали всем инструментам, там были такие же классы, как  и в консерватории. Преподаватели устроили мне прослушивание. У меня был очень хороший слух. Меня попросили спеть, я еще тогда не играл ни на чем. Я пел какие-то взрослые песни: «Только у любимой могут быть такие не обыкновенные глаза»  и так далее… Короче говоря, у меня обнаружились музыкальные способности, но мне уже было поздно начинать учится в школе Столярского. Эта  школа особо одаренных детей. Мне было поздно учиться на скрипке или фортепиано в 13 лет, и… мне предложили пойти на хормейстерское отделение. Я не  хотел быть хормейстером. Хотел на чем-нибудь играть. И, вот, педагог по баяну предложил меня обучить за короткий срок по программе семилетней школы., С этим меня приняли в школу Столярского в седьмой класс, с тем, чтобы я уделял внимание только музыке. Дали мне программу, которую я должен выполнить, а не выполню – отчислят. Как видите, я выполнил все.
        Мне было неимоверно сложно. Я хочу сейчас об этом рассказать. В школе Столярского в седьмом классе, музыканты были уже высокого класса. Это были уже профессиональные музыканты, а я только начинал играть гаммы, «Чижик пыжик» - как у нас говорят. Я конечно, чувствовал себя не очень хорошо, но помогли амбиции  и повезло с хорошим педагогом. И, надо же, мне так повезло, что я попал в класс, где был просто букет очень талантливых музыкантов, многие из них стали лауреатами всемирных конкурсов.
        Одним из них был Женя Могилевский, пианист, который уже в 10-м классе поехал в Брюссель на конкурс королевы Елизаветы. Это один из самых сложных  всемирных конкурсов пианистов. И он занял первое место. Я с ним очень дружил, и сидели за одной партой. Женя потом стал профессором Брюссельской консерватории,  и много лет там проработал.  Затем переехал  в США.  К великому сожалению, сейчас он тяжело болеет.   Я очень переживаю, за здоровье  моего близкого друга.
        Пианисты, скрипачи и флейтисты относились к баяну, как к не серьезному инструменту. Я начал интенсивно заниматься. Было очень сложно и начинать и догонять, но я справился.
        Я всегда любил играть на слух. Это всегда выручало и тогда, и сейчас. В программе  обучения были обязательные произведения: Бах, сюиты, сонаты, концертные, вариации для баяна, народные темы. В общем-то все это было не очень так интересно, особенно эти народные песенки. Меня интересовала эстрадная музыка, которую я играл на слух, но педагоги не приветствовали такую игру.
        Еще хочу подчеркнуть, почему на баяне, потому что по известным Вам причинам, аккордеон и саксофон не преподавались в консерватории, такого класса не было, так как они  считались буржуазными  инструментами. Это шло вразрез с пролетарской идеологией. На этих инструментах играли джаз и поэтому они не преподавались и в консерватории.
        В 1957 году я поступил в седьмой класс школы Столярского. У меня ушло всего пять лет, на то, чтобы освоить всю одиннадцатилетнюю школьную программу. Затем  я окончил консерваторию, в которую практически невозможно было поступить. Нужно еще сказать, что для поступления был определен процент евреев. Бучинский, светлая ему память , не был евреем, но он помогал одаренным детям, таким как я. Он был партийным человеком, рисковал, но делал все, чтобы не было дискриминации. Мы ему очень благодарны.
        Потом была консерватория. Мой папа нашел какие-то связи, аж в Ленинграде. Был такой Серебряков, заведующий кафедрой фортепиано.  Поступить было неимоверно трудно. Программа поступления была гораздо сложней, чем в Одессе. Кроме игры на баяне были экзамены по музлитературе, сольфеджио, и еще был  коллоквиум, где нужно было отвечать на вопросы об искусстве, ну а потом уже по специальности. Я получил четверку и был зачислен с условием, что я пройду еще курс дирижирования, которое  у нас не преподавалось в школе Столярского, но при поступлении это было нужно. Предлагалось продирижировать малым составом Осиповского народного оркестра, что я и сделал. Что-то там подготовил, махал руками, но было видно, что это не моё. Меня зачислили  с условием дополнительно пройти курс дирижирования.
        В это же  время (я был в романтическом возрасте 19-20 лет), у меня был роман в Одессе с  одноклассницей. Играла она на баяне потрясающе.  Я всячески пытался её догнать. Я позвонил в Одессу, и сказал ей, что поступил в консерваторию. Она обиделась, плакала, а я молодой, неопытный еще, дурак - забрал документы  и вернулся домой поступать в Одесскую консерваторию, на отделение народных инструментов (баян же народный инструмент). На этом отделении предпочтение отдавалось как раз русским, а я был еврей-баянист. Был большой  конкурс. В это сложное время. Опять помогли папины связи. Поступил я на заочное отделение, а через два года мне пришлось   пойти в армию.       Мне очень помогло умение играть на баяне. Кто служил, тот знает, через что проходит молодой парень, который сменил цивильную одежду на солдатскую робу. Правда папа, благодаря своим связям помог мне остаться в Одессе, в ансамбле песни и пляски Одесского военного округа, музыкантом. Это уже было полегче, но все равно трудно. Я служил и параллельно заочно сдавал экзамены. Сыграл на свадьбе  дочки большого начальника. В общем, с баяном мне было всегда легче. Так я и тянул эту «тяжелую» службу.
        Я по своему нраву очень свободолюбивый человек. Часто сбегал в самоволку , (я же в Одессе служил)  и рисковал, мне и к девушке нужно было и у родителей побывать.
        Из за болезни почек я провел несколько месяцев в госпитале. Затем меня комиссовали и выдали «белый» билет. Через год и два месяца «службы» я с радостью вернулся домой, да еще мне дали и медаль, так как это был год 20-ти летия Победы. И с этой медалью я продолжил обучение в одесской консерватории.

        Е.Ш.: Знаю, что Вы в 70-е, в основном работали на свадьбах. Как началась Ваша музыкальная карьера?
        А.О.: Я начал работать очень рано. Начав заниматься музыкой в 13 лет, в 16 я уже работал в пионерских лагерях, домах отдыха, и уже довольно неплохо освоил инструмент. С 17 – 18 лет я начал играть на свадьбах. Помню первую свадьбу. Мой друг саксофонист Натан Малис, замечательный человек и музыкант пригласил меня  на мою первую халтуру. И так пошло поехало, я стал уже зарабатывать.

        Е.Ш.:  Как в Одессе музыканты попадали на свадьбы?
        А.О.: Музыканты на свадьбы попадали через биржу. Старая биржа была на улице Советской Армии в маленьком скверике, рядом в подвале находилась мастерская по ремонту музыкальных инструментов.
 

Одесса. Биржа на ул. Розы Люксембург, угол ул. Сов. Аармии
Биржа на ул. Розы Люксембург, угол ул. Сов. Аармии.
Лёва, Дима Шварц, Алик Каминский, Вадик Титиевский, Валера Рендино
На заднем плане: Валера Балагута, в центе Сеня Палей
   
        Туда приносили инструменты на ремонт, и там же кучковались все музыканты. Таким образом, появилась биржа одесских музыкантов. Они приходили буквально с утра. Я там часто бывал. Там собирались музыканты чтобы  найти очередную халтуру, или просто пообщаться, поговорить, купить или продать инструмент.. Мы, одесские музыканты любили друг друга. Не было вообщем-то никакой конкуренции, зависти, некрасивых и уродливых форм отношений. Было так: например барабанщик нашел халтуру,  а ему еще  нужен гитарист, аккордеонист, тут же он набирал состав. Все музыканты друг друга знали. Для этого существовала вот эта вот биржа.
        В моем случае было исключение, я попал на замечательную работу во дворец бракосочетания, и мне не приходилось искать, уже работа меня искала.   ЗАГСов в Одессе было много, а Дворец бракосочетания один в центре, возле Оперного театра. Это были замечательные пять лет. Руководил там Костя Швуим,  отличный пианист, органист. Не многие знают, что Костя так же отличный аккордеонист. Сейчас живет он здесь в Лос Анджелесе.
        Было очень много работы. Это был конец 60-х, начало 70-х годов. Тогда в Одессе был культ гуляний и в частности, свадеб. Любили устраивать пышные свадьбы, при этом необязательно было быть богатым. Собирались люди на любом уровне. Молдаванка гуляла с размахом, гуляли центр города, Пересыпь, Слободка. Свадеб было очень  много, и у хороших музыкантов не было проблем с работой. Были как сильные так и послабее музыканты, но всем как-то хватало работы.
 
 г. Одесса. Дворец бракосочетания (наши дни)
  г. Одесса. Дворец бракосочетания (наши дни)
 
        В 10 часов утра я выходил на работу во Дворец бракосочетания, а потом вечерами 3 – 4 раза в неделю я играл на свадьбах в течение пяти лет. С электроникой тогда было тяжело, все было самопальное. Были у нас усилители, которые изготавливались вручную. Первые усилители были у нас на 10 – 20 Ватт, а свадьба на 300 человек.  Тогда мы еще играли на  (акустических) инструментах, Позже стали появляться первые электронные «Ионики», электрогитары и бас гитары, но в основном играли на акустических, натуральных инструментах, и пели в примитивный микрофон МД-47 (мыльницу). Все это ломалось в самый ненужный момент.
        У меня был страшный случай, когда была шикарная свадьба и буквально в самом начале сломалась аппаратура. Пришлось сделать перерыв. Поймали такси, объездили несколько мест чтобы починить. Вы представляете чинить во время свадьбы, это было для меня уроком на всю жизнь, я потом всегда держал  запасную аппаратуру. Это я к тому, что нам было очень тяжело физически играть, потому что возможности были примитивные в смысле техники, но зато присутствовала энергия молодости. 
        У музыкантов был свой жаргон, чтобы наши клиенты не поняли о чем мы говорим, даже деньги имели свои названия.  Рубль назывался – булер, три рубля называлось стром, пять рублей  - спен, десять – Декс. Это в плане чаевых:
- Сколько он дал?
- Он дал стром!
- Хорошо. Давайте. Поем эту песню.
Девочки  - чувихи , парни, мужчины – чуваки. Все вот это был так называемый музыкальный жаргон. Работали очень много. Иногда по 40 пар приходило зарегистрироваться во Дворец бракосочетания, всем нужно было сыграть марш Мендельсона, я не знаю, кто сыграл этот марш больше чем я, помножьте пять лет на 20 – 40 пар в день. А зарабатывали мы на том, что гости просили поздравить жениха и невесту, спеть Магомаева «Свадьбу», или в зависимости от национальности, украинскую, еврейскую, грузинскую или другую. Зарабатывали мы очень хорошо, чаевые были огромные. После этого ели второпях дома затем  брали такси и ехали работать на свадьбу. И так до утра. Уже светало, когда мы возвращались. Дворники  уже подметали улицу. А инструменты нужно было привезти во дворец бракосочетания,  и после этого лишь добираться пешком домой.
 
          Из воспоминаний Дмитрия Шварца:
          «...Однажды мы играли на свадьбе с Аликом Ошмянским. И вышло так, что этой невесте Алик играл уже третью свадьбу.
Он тогда сказал матери невесты:
«Мама... Может мы у Вас оставим свои трудовые книжки?..»

        В мою бытность во дворце бракосочетания все брали взятки. Вот, к примеру, вы жених, пришли с невестой расписаться и желательно, чтобы это было в субботу, а не в среду, а Вам говорили нет, очередь большая, можно будет только через 4 месяца. Вы говорите, как? Я хочу недели через три-четыре. Вот таки приходилось за это заплатить, как у нас говорили «под столом», словом взятку дать. Во дворце  работал гравер, который делал за деньги гравировку на обручальных кольцах, и демонстративно, при клиентах, сдувал золотую пыль на пол,  в конце дня он её конечно собирал.
        Было два этажа в этом дворце, на первом играли мы, была комната жениха и комната невесты, это все отдельно, они готовились там, макияж, костюм. Потом их вызывали оттуда, и они с друзьями шли по шикарной лестнице наверх под звуки марша Мендельсона в исполнении «еврейского» оркестра. Наверху их ожидал этот, так называемый, обряд росписи и буфет с шампанским. Открывали шампанское, платили потом по количеству выпитого. Словом «раскручивали», как сейчас говорят, в этом дворце молодых, по полной, и только потом уже свадьба, и мы же музыканты уже после работы вечером шли на эти свадьбы. На «халтуру».
        Однажды, я поплатился за еврейские песни. Меня и директоршу дворца  вызвали в горсовет, который находился на Приморском бульваре в здании бывшей торговой биржи, это было большое здание с колоннами. Там, по моему, на втором этаже, был кабинет этого партийного деятеля. Он сидел за столом, справа я, слева директорша, и начинает издалека разговор:
- «Я слышал вы там играете всякие….», - он же не мог назвать еврейские песни: «семь сорок, рубль двадцать, что это вот вы все играете?»
Ну мы поняли о чем речь. И я, смело довольно, отвечаю, потому что это была необходимость, так как мы на этом и зарабатывали, и я говорю: «Ну как же, мы же многонациональный город. Приходят украинцы я им играю украинское, приходят Грузины, я им играю грузинское, приходят евреи…» - и в этот момент мне директорша ногой под столом дает знак. Тут этот начальник говорит – «Нет, это не нужно, нужно идеологические согласованные произведения». А как? Зайдет невеста а я буду петь   «Ленин всегда живой»? И тогда я говорю: «Если это нельзя, я бы хотел от Вас письменного какого-то распоряжения, что нельзя, чтобы на меня люди не обижались, чтобы я мог показать – вот распоряжение – нельзя». Конечно же, это плохо кончилось. Через три месяца я потерял эту работу. В то время начались отъезды в Израиль, и я пошел работать в ресторан «Театральный».

        Е.Ш.: Расскажите о работе вашего коллектива в ресторане «Театральный».
 

г. Одесса. Ресторан «Театральный»
  г. Одесса. Ресторан «Театральный»
 

        А.О.: Ресторан «Театральный» находился в потрясающем районе, в самом центре города на пересечении улиц Советской армии и Карла Либнехта, которая раньше называлась Греческой. Это одноэтажный ресторан напротив шикарного парка (Соборная площадь). Соборка была знаменита местом встречи футбольных болельщиков (Кстати там позже была новая биржа музыкантов). Слева  кинотеатр Горького, в котором вечером  играл оркестр знаменитого Пети Розенкера. За углом была Одесская оперетта и Русский драмтеатр, и уже совсем рядом от ресторана - улица Дерибасовская.    Все, что было в нем театрального – это только название, потому что публика, которая там собиралась была далека от театра.   Обычный, рабочий человек не мог позволить себе гулять часто в ресторане, там гуляли те, кто мог себе позволить заработать деньги не через зарплату. Там были и воры, и проститутки, деляги и мясники  с привоза (очень заслуженная, в то время, профессия) у которых были деньги.
        Репертуар был очень разнообразный, это Одесские песни, (о русском шансоне тогда еще не знали :-)). Играли то, что было в моде, словом все самое популярное... Люди платили за любимые песни, а любимые – конечно, были и песни блатные.
        Бывали там и драки, которые устраивали специально, чтобы в этой суматохе шарить по карманам. Играли музыку из популярных оперетт.

        Е.Ш.:  Сколько тогда стоило заказать песню в ресторане?
        А.О.: Песню заказать стоило три рубля, пять и десять рублей. Расскажу Вам интересный случай, на свадьбе, это в другом зале «Звездочка». Гуляли свадьбу работники привоза, при чем не сами работники, а те, кто поставщики мяса, овощей, фруктов, те кто делал на этом колоссальные деньги.   Валерий Ободзинский был тогда в самой большой моде, и только вышла песня – «Эти глаза напротив». И вот парень с девушкой подходят к оркестру, и парень говорит: «Сыграйте, что она хочет». Она говорит: «Эти глаза напротив». Он вынимает пачку банкнот, еще не пользованных с ленточкой,  вынимает четвертак  - это 25 рублей. Огромные деньги по тем временам. Мы играем   «Эти глаза напротив». Закончили – он опять подходит, повторить – 25 рублей, это продолжалось семь или восемь раз. Люди начинают недоумевать. Подходит недовольный  хозяин, говорит: «Алик, что такое?». А  я говорю, так это вот гость, я же не могу отказать, это же ваш друг. Хозяин говорит, прекращайте все, подходит опять этот человек, и хочет опять заказать песню. Я ему говорю, что мне запретили, он вынимает 50 рублей, и мне пришлось опять спеть. Вот Вам Одесса.    И еще был один случай, когда мы решили в один из новогодних вечеров позволить себе самим гулять, не работать и надо же, за несколько дней до этого приходит клиент, тоже большой делец с «Нового базара», и предлагает нам играть свадьбу именно в Новогодний вечер 31 декабря, я ему конечно отказываю, говорю, что мы не работаем, он, как в Одессе принято говорит: «так, ребята, короче сколько?» Я думаю, сейчас я ему назову три цены и он не согласиться, а он говорит – по рукам, и нам пришлось идти и работать.
 
        Е.Ш.: Расскажите об Одесском объединении музыкальных ансамблей (ООМА) и конкурсе оркестров ООМА в котором Вы, и Ваш коллектив, принимали участие.
        А.О.: В нашем  оркестре были замечательные музыканты Перельман - на фортепиано, Верник Сева - на контрабасе. На конкурсе давали грамоты, никому это было вообщем-то не нужно. В исполнении предлагались песни, которые не особенно пользовались популярностью,  но это были песни, написанные советскими композиторами.

        Из воспоминаний Дмитрия Шварца:
        «...Только ансамбль ресторана «Театральный» выступил на конкурсе ООМА  с инструментальной программой, без вокала, что привело в замешательство жюри конкурса, но было тепло принято зрителем».

        Е.Ш.: В каком году и как состоялась запись знаменитого «Первого Одесского  концерта Алика Ошмянского», кто из музыкантов принимал участие?
        А.О.: Работал я во дворце бракосочетания с 1968 по 1972 годы, я плаваю в датах уже, я все-таки думаю, что это был конец шестидесятых, но не хочу ошибиться. Что самое главное я хотел бы сказать, что во-первых, я не знал, что это получит такой резонанс, что это будет чуть ли не знаменитая такая показательная запись, что фильмы будут заимствовать репертуар из этой моей бобины. В фильме «Ликвидация» кажется, я узнал по правке слов, я же некоторые слова как исполнитель правил, и я узнаю свои правки, с удовольствием. Мне, конечно, нравиться, что песни  записанные на той бобине получили такую  популярность у любителей жанра. Но мне не нравится, что меня знают только по исполнению одесских песен, хотя я, во-первых, музыкант, во-вторых я пел огромный репертуар, но это ничья вина, это я, Алик Ошмянский, наверно  я просто мало записывался. Не знал, что может быть такая популярность, у меня были другие мерки, я считал, что надо петь.
        Ну а теперь вернёмся непосредственно  к записи концерта.
Моя мама работала в одесской оперетте, в течение 27 лет. Когда-то одесская оперетта считалась лучшей в союзе, был такой период, это были шестидесятые годы, они были очень востребованы в смысле концертов.
        Во время очередных гастролей в Москву, ведущих актеров театра после выступления пригласили в Кремль, Семен Крупник был одним из ведущих актеров одесской оперетты. Крупнику повезло, с ним рядом сидел Полянский, босс по идеологии ЦК КПСС,  который по великой случайности оказался любителем запрещенной одесской песни. Он обратился к Крупнику с просьбой, записать бобину одесских песен, и сказал, что даст распоряжение, выделить студию, «Как приедете, сразу пишите».        Крупник, по возращению в Одессу сразу позвонил мне, рассказал, о разговоре с Полянским и что ночью будем записываться в студии.
        Как по закону подлости, музыкантов с которыми я играл, по разным причинам, не нашел, один служил в армии, другой был болен. Но состав я всё таки собрал. Приезжаем мы ночью, в Сабанский переулок в студию ЧМП (Черноморского пароходства), я и не знал, что в городе есть такая студия. Нам не нужна была репетиция, все хорошо знали репертуар. Играли сходу, с первого дубля без повторов. Во время записи этого подпольного концерта царила самобытность и естественность, а главное  одесский дух. Это была очень тяжелая работа, писали всю ночь, и мы постоянно шутили, находили предметы для шуток. Я менял слова во многих песнях, какие-то шуточные, чтобы было веселее работать. Работать было трудно, только за счет молодости, энергии и любви к музыке, мы смогли сделать работу за такой короткий срок . За ночь я мог спеть сто песен подряд. Пели сердцем и душой.

Участники записи:
  (информация от Шансон - Портала)
     Алик Ошмянский - вокал, баян
     Валерий Савченко - гитара
     Валерий Ветошкин - контрабас
     Дмитрий Шварц - ударные, вокал
     Семён Крупник - вокал

        Е.Ш.: Как появился псевдоним «Алик Фарбер»?
        А.О.: После той ночной записи, я получил её копию в виде большой бобины, которую кстати потом взял с собой в эмиграцию и дал одним людям, которые до меня поехали в Канаду, так она и пропала...
        Когда я приехал в Канаду, то мистер Алан, был такой известный коллекционер, подарил мне мою запись.
        Короче говоря, что тогда было? Звукорежиссер, возможно, тоже  сделал себе копию этой записи и затем продал ее музыкальным дельцам. Запись начала бешено тиражироваться. В Одессе каждый турист хотел купить эту бобину. На Толчке и Привозе продавали сотни  в день. Я об этом узнал и нашел этих ребят, и там была моя фамилия. Я им сказал, что не возражаю, что продавайте себе на здоровье,  мне ничего от вас не нужно, потому что я и так хорошо зарабатываю, только пожалуйста не указывайте мою фамилию, и они поставили вот этого Фарбера.  Почему Фарбер, не знаю.
        Но я всё же там  расписался... Вы знаете где? Песня «История Каховского Раввина» - «...Теперь он числиться Ошмянским - коммерсантом...». Тогда, извините за нескромность, я был очень популярен в Одессе, как музыкант и певец, конечно мой голос был узнаваем, и все прекрасно знали, что это я исполнял. И еще одно, когда эта запись начала ходить по рукам, уже здесь, за границей, кто-то непрофессионально переписал её, увеличил скорость, и получилось, на тон выше. И поэтому, некоторые недоумевают, поет женщина или мужчина.

responsive

        Е.Ш.: Почему решили уехать из страны? Как становилась жизнь в Италии, Канаде и США?
        А.О.: Это было в 1975 году, когда я уехал. Я попал в Lido di Ostia, это пригород Рима. В Рим надо было добираться на электричке, куда мы с удовольствием ездили. Это потрясающий курортный городок. Я снял квартиру, в большом здании, на третьем этаже, с огромным балконом. Я подружился с соседом, итальянцем. Он был женат на кореянке, у него было несколько детей. Он работал менеджером стюардесс в международных авиалиниях, часто летал, знал языки, мы могли общаться.
        Узнав, что я музыкант, он познакомил меня с хозяином итальянского ресторана, который находился внизу этого здания, куда впоследствии я устроился на работу. Мы получали пособие, но этого не хватало. У меня не было своих инструментов, не было денег, чтобы купить электронные, мне помогли, одолжили,  и я купил электронный баян. Это был мой первый электронный баян и я начал работать как человек-оркестр. Хозяин ресторана выделил маленький столик, он сказал «Вот тут будут сидеть твои друзья, я их, как говорится, угощаю». Через месяц этот столик был уже до конца ресторана. В этот ресторан приходили русские и итальянцы. Тогда многие русские эмигранты ехали  жить в Германию. Мне тоже хотелось в Германию, так как по моему складу, по работе, мне лучше было бы работать в Европе. Но мой папа сказал мне, я к тебе приеду, но не в Германию. Он прошел войну, и ему было тяжело. Я подал документы на Канаду. Надо было ждать 11 месяцев. И я играл в этом ресторане. Я обратил внимание на то, как итальянцы любят музыку. Знание репертуара мне везде помогало. В Италии я играл испанские и неаполитанские песни.
        И вот, подошло время отъезда. Приехал в Канаду с этими электронными инструментами, тогда было очень престижно попасть в Канаду. Большинство людей ехали в США, в Израиль, это была третья волна эмиграции. Когда я приехал в Канаду, она была переполнена желающими, и все хотели в Торонто попасть. Это самый крупный город, есть еще Монреаль, но он очень холодный город. В Торонто я не попал. Отбор был достаточно серьезный, чтобы попасть в Канаду нужно было быть молодым, желательно, не быть коммунистом, иметь профессию, высшее образование. Такие были высокие требования. Я попал не в Торонто, а в Виннипег,  очень холодный город в центре Канады. Это было уже зимой, из Советского Союза я уехал в 1975 году, восьмого ноября, потому что 7 ноября я еще хотел отгулять как все октябрьский праздник. А восьмого были уже на пероне. То есть, кто осмелился - провожали, а никто почти не осмелился. Потому что тогда, вы знаете, какое было отношение к уезжающим, и люди боялись ходить провожать, быть на виду, тогда органы это выслеживали.
        И вот через год я прибыл в Канаду, уже зима, минус сорок. Нас в город привез шикарный автобус, с вещами, с чемоданами. Выходит старичок крепкий, еврей, и начинает наши чемоданы тащить  в отель. Позже оказалось, что это  мультимиллионер, хозяин этого отеля, его работник заболел и вот он с удовольствием сам носил наши чемоданы. Это была моя первая встреча с капиталистической системой.
        Я увидел, что капиталисты не только не ленивые, а с удовольствием работают, своим трудом зарабатывают деньги. Вот это было мое первое впечатление. С этим человеком я потом подружился, как музыкант, он меня еще познакомил с разными людьми в этом городе.
        Мне помогли устроиться на  хорошую работу. Я понравился, и они устроили меня  у себя в отеле, там был такой зальчик танцевальный.  Позвали хозяев нескольких отелей и ресторанов, чтобы меня прослушать по поводу работы. Я получил работу в отеле возле аэропорта, это огромное шикарное здание, с несколькими залами, где проводили фестивали, концерты, я должен был в перерывах, три раза за вечер по 15 минут что-то такое поиграть в холле на своем баяне. Это был контракт на год, 250 долларов в неделю. Это была моя первая работа в Канаде.
        Мы были молодые и пособие для нас не было самоцелью, мы хотели найти работу. У меня был маленький ребенок уже к тому времени, первый сын. Я был одним из тех, кто получил работу. Я купил новую машину, за восемь тысяч долларов, как сейчас помню «Меркурий монарх», черная с белой полосой,  белые кожаные сиденья.  Я был неопытным водителем, а там кругом лед, 7 месяцев зима, я затормозил на светофоре, снес столб, светофор, чудом остался жив, но машину разбил всю, а у меня одна мысль, такую работу нельзя потерять, нельзя опоздать. Я выбил дверь, завел её, и вот в таком состоянии доехал до работы, где меня уже ждала полиция. Я, оказывается, еще снес телефонную будку, где был человек. Но меня отмазали как незнающего английский, как то менеджеры спасли меня.
        В этом городе была чудесная русская эмиграция, была большая еврейская община, но мне хотелось попасть все таки в Торонто. Мне попала в руки русская газета,  там говорилось, что в этом городе открывается русский ресторан и требуются музыканты. Я звоню хозяину ресторана, оказалось, что газета старая. Был такой Женя Терентьев, он открыл шикарный ресторан в Торонто «Доктор Живаго». Он говорит: «я уже слышал о Вас, но я уже взял музыкантов, у меня уже ребята играют. Но все таки интересно, я много хорошего слышал о Вас, приезжайте но за свой счет, если я вас возьму, так я Вам оплачу потом». Но я в себе уверен, я сажусь в самолет. Женя меня встретил в аэропорту и в половине десятого мы приехали в ресторан. Он мне сказал: «располагайся на сцене, будем слушать». Я начал играть, петь. Тут его жена спрашивает: «А мне сможете саккомпанировать?». Я саккомпанировал, смотрю, уже накрывают стол, он вызвал своих музыкантов, которых он уже набрал. Я никогда не забуду эту фразу: «ну что мне делать, он один играет лучше вас всех, я решил взять его, извините», а я говорю, «я не хочу чужое место занимать», он отвечает «это мне решать, ты в такую дорогу поехал, я тебя позвал с тем, чтобы тебя послушать, это не твоя вина». Вот так он меня взял, играть в этот ресторан.    Мне сняли квартиру в этом же доме на десятом этаже, а у него была на двенадцатом. Шикарное здание в центре города, улица Блюр, как сейчас помню, огромная как проспект. В это время в Канаде проживал Михаил Александрович, знаменитый певец. Он прошел много стран в эмиграции. Он обычно обедал в этом  ресторане, приходил раньше всех, ресторан открывался в пять  - шесть вечера. И вот я расставлял инструменты, а он уже был в зале, и вот так я пел перед самим Михаилом Александровичем. Он со мной сфотографировался и мне подписал: «Талантливому Алексею, который дарит нам много радости». Я очень горжусь этой фотографией. В это время приехали из Германии его жена и дочь, он привел их в ресторан познакомить со мной. Кстати, его тогда многие эмигранты звали спеть на свадьбе или в ресторане. Никогда он не соглашался. Буквально перед смертью, он приехал в Лос Анджелес с концертом, он был уже очень старым и я ему позвонил, и пригласил его на еврейский обед с бульоном, он помнил обо мне, и вежливо отказался, сказал, что по состоянию здоровья не может приехать. В моем доме в Лос Анджелесе побывали многие звезды. 
        Вернемся в Канаду. Когда этот ресторан закрылся я перешел в другой, в «Йорк Вилл плаза», в самом центре, где были самые дорогие итальянские магазины. Это была прекрасная успешная работа, я работал несколько месяцев, но у хозяев случился конфликт, и я остался без работы  в середине зимы. Я тут же навел справки, поехал в Монреаль в русский ресторан. Сам стал организовывать вечера, ездил туда на электричке в понедельник, вторник, среду. Русские рестораны были модные, посетители были канадцы, с французской культурой, когда аккордеонист со скрипачом ходят по залу, подавали чаевые. Меня взяли на будние дни, меня это устраивало. В Торонто я приезжал в четверг. Потом был украинский ресторан, польский ресторан, и потом я сам стал устраивать вечера. Началось с Новогодних встреч. Было очень востребовано, было много выходцев из Ленинграда, Москвы, Одессы, Киева. Была очень хорошая публика. Так пять с половиной лет я прожил в Канаде.  Потом, по семейным обстоятельствам я эмигрировал в Лос Анджелес,  речь шла о воссоединении семьи.
        Мои родители выехали спустя четыре года после меня. Мать не захотела ехать в Канаду, так как это холодная страна.  Друзья помогли мне с переездом в Лос Анджелес. Я тогда развелся с первой женой и   подал документы на эмиграцию, это  не просто, другая страна, нужно иметь основание.
 

Ресторан «Misha's», Los Angeles, USA. 1984 год
Ресторан «Misha's», Los Angeles, USA. 1984 год

 
        У меня основанием был русский ресторан в Лос Анджелесе, хозяин которого меня очень любил, ресторан «Миша'с». Этот Миша, на половину русский, на половину армянин. Он родился за границей, это харбинская эмиграция первая, он сын представителей этой эмиграции и потомственный ресторатор. Прошел Китай, Францию, Аргентину. Он   прекрасно говорил на французском, испанском. Меня он обожал, всегда бесплатно угощал. Я переехал в Лос Анджелес в 1981 году, а до этого приезжал устраивать Новый год, и этот ресторан стал нашим клубом. Нам было тогда по 30 – 35 лет, мы все, чуть ли каждый вечер там собирались. Я там никогда не работал, всегда гостем был, меня просили спеть. И вот Миша дал мне безвозмездно рабочий гарант, чтобы   я переехал в США. Здесь уже многие играли, и Фима Моисеев (ансамбль «Гномы» ресторана «Тополь), потом Шуфутинский приехал, Люба Успенская,  Костя Швуим, мы все дружили .
        Кстати Костя Швуим, (он потом приехал). Он руководил оркестром во Дворце бракосочетаний в Одессе, а потом его взяли на круизный лайнер руководить оркестром, он с удовольствием поехал, это была привилегия, такую работу получить. И это было когда я еще  был в Одессе, когда он поступил на лайнер, место освободилось, и я тогда стал руководителем оркестра во Дворце бракосочетаний. Оркестр по преимуществу был джазовый, они умели играть всё, но преимущество отдавали джазу. Большие музыканты там играли, Бугаёв – гитарист, потом Жорка Гельмис – Слон, как мы его называли – барабанщик, контрабасист  Алекс Губницкий, и я. Это была четверка первая. Потом к нам, по просьбе ребят присоединился Аркадий Астафьев, знаменитый трубач, у него тогда умер маленький ребенок и он остался без работы, и музыканты ко мне подошли и говорят: «Алик, давай возьмем его на работу, он замечательный музыкант». И вот, мы четверо, а где на четверых хватит, там и на пятерых хватит. Вот нас было уже пять. Это тогда был самый профессиональный оркестр. Помню в Одессе были великолепные оркестры. Ресторан  «Тополь» - «Гномы»,  Алик Берисон.
        А  еще тогда были старики, которые были до нас, Гризоцкий, Нюма Кривой, Харитон Львович Флит выдающийся саксофонист, и ещё многие и многие. У них мы учились, у них переняли репертуар свадебный.
        И вот, в Лос Анджелесе, я играл на свадьбах, это всегда меня интересовало по работе, я играл на русских, еврейских свадьбах, у евреев поляков. Евреи поляки были большие бизнесмены, они приехали после войны у них был бизнес, они объединялись в общины, были очень верующие люди. И вот эти общины устраивали танцевальные вечера, с тем, чтобы в начале собрать деньги на помощь Израилю, а  я играл на этих вечерах. Они меня предпочитали, потому, что только я знал такой обширный репертуар.

Е.Ш.: В 1984 году в Лос Анджелесе, в ресторане «Миша'с» состоялся концерт Алеши Димитриевича, во время его гастролей по США. Вы так же принимали участие в этом концерте. Довелось ли Вам пообщаться с Алешей? Какое впечатление произвел  на Вас этот талантливый цыган?
 

Алёша Димитриевич. Ресторан «Misha's», Los Angeles, USA. 1984 год
Алёша Димитриевич. Ресторан «Misha's», Los Angeles, USA. 1984 год
 
        А.О.:  Я должен тут предваритель но заметить, что еще в Советском Союзе  три года руководил цыганским ансамблем. Я был музыкальным руководителем лучшего в те годы музыкального ансамбля, который работал от Тульской филармонии, все цыгане были, конечно, из Москвы, там просто было удобно работать всем тогда, в какой-то провинциальной, в данном случае тульской филармонии. И когда был их очередной приезд с гастролями в Одессу,  у них заболел аккордеонист и они объявили вакансию. Таким образом, будучи еще студентом консерватории, я попадаю к ним, и проработал три сезона в качестве музыкального руководителя лучшего цыганского ансамбля под руководством Асманова. Я проехал по всем курортам с ним, это большой ансамбль, 40 человек, оркестр: 5 гитар, 2 аккордеона, один из них я, руководитель.
        Кроме того, в школе Столярского был один из моих больших друзей, Юра Цурило цыганский скрипач, талантливый очень скрипач, занимался по классу скрипки у известного Марковича, тоже ученика профессора Столярского, он живет в Москве много лет, у него большая семья, много сестер, братьев. Это мой друг, с которым мы сохранили дружбу по сей день. Был он у меня в гостях уже пять или семь раз. Он много ездит по странам, создал замечательный цыганский ансамбль. Юра обращался ко мне с тем, чтобы сделать гастроли в Америке, а в Америке мой друг Виктор Шульман, знаменитый продюсер, мы дружим с начала эмиграции буквально. Он приехал чуть-чуть позже меня, на пять недель где-то, и его друзья обратились ко мне, чтобы я его взял к себе на квартиру, пока он не найдет свою квартиру, и с тех пор мы дружим. Витя уехал в США, так как эту страну ждали три месяца всего, а Канаду я ждал 11 месяцев. Мы продолжали встречаться, когда я жил уже в Канаде, я приезжал по работе в Нью-Йорк, и выступал в ресторане «Одесса», это тоже отдельная тема.
        Я смолоду хорошо знал цыганские песни, потому что я ими увлекался. Кумир мой был не цыган, это был Петр Лещенко. Он был  и есть моим кумиром очень, очень много лет, я почти все песни его пою, знаю почти весь его репертуар. Я выходец из коммунальной квартиры, как мы все почти, в больших городах, и помню, как моя соседка из двери напротив, она была православная, была портниха, бедная женщина, но именно эта женщина, первая имела патефон, с пластинками. Именно у этой соседки, раз в году на её день рождения, каким-то образом, сходилась какая-то публика,  и потому что в коридоре перед её дверью стояли галоши и зонтики, это было осенью. Ставились   пластинки и в основном это был Петр Лещенко. Вот с детского возраста я познал эти песни, таким образом, я знаю их с самого начала моей жизни. А внизу нашего дома был ресторан, где летом были все окна открыты и играл оркестр старых одесских музыкантов, со скрипочками, с контрабасом, фортепиано, репертуар их был из опереточных мелодий, еврейских мелодий, тогда в ресторанах не пели. Оркестр играл хорошую музыку. Плюс моя мама проработала в оперетте 27 лет, и была вынуждена меня брать на репетиции, я вырос в оперетте. Поэтому знал большой репертуар.
        Песни Алеши Димитриевича я также знал очень давно, еще в Одессе, также как и многих цыганских исполнителей. В чем особенность пения  Димитриевича, его репертуар особенный, ностальгического такого характера, или минорного или бравурного. Я проведу параллель с Петром Лещенко. На записях Димитриевич  (записывал его Шемякин) очень ревностно относился к правильному аккомпанементу.
 
Алик Ошмянский. Ресторан «Misha's», Los Angeles, USA. 1984 год
  Алик Ошмянский. Ресторан «Misha's», Los Angeles, USA. 1984 год
 
        Е.Ш.: Знаю, что Ваш сын Шан пошел по вашим стопам и стал профессиональным музыкантом. Расскажите о его творчестве.
 
Шан и Алик Ошмянские. Los Angeles, USA. 2016
Шан и Алик Ошмянские. Los Angeles, USA. 2016
 
        А.О.: Он занимается только музыкой и очень интенсивно. Конечно, столько музыки в доме, он в этом вырос,  иначе и не могло быть. Хотя, в кулуарах моего сознания я этому не очень рад, так как мы живем в материальном мире, понимаете на что я намекаю, это профессия которая особенно, а он джазовый музыкант, знаток абсолютно всех жанров которые я знаю и ему привил, многие годы я его брал собой на работу. Он знает столько репертуара, что я не знаю, кто в его возрасте столько знает, и классика, и эстрада, и джаз, и цыганская и русская песни, и советская и ресторанная, и свадебная, и румынская, и французская, и итальянская, словом все абсолютно, я могу этим гордиться. У него очень серьезное увлечение музыкой и он очень много трудиться, он очень трудолюбивый и амбициозный, умеет добиваться своего, хотя в музыке очень сложно здесь в Америке на Олимпе джаза. У нас в плане записать, и я надеюсь, что буду в этом первым, именно одесские песни, список я составил. Это тоже будет что-то, я надеюсь.

        Е.Ш.: Дорогой Алик. От лица команды Шансон - Портала поблагодарю Вас за такое интересное и обширное интервью. Желаем Вам крепкого здоровья, неиссякаемого творчества, исполнения всего задуманного. Заходите к нам на Шансон-Портал, где Вам всегда рады.
        А.О.: И Вам всего самого доброго!

        Большое спасибо Дмитрию Шварцу за помощь в подготовке этого материала!

 
Алик Портной и Алик Ошмянский
Алик Портной и Алик Ошмянский
 

Алик Портной, Алик Ошмянский, Харитон Флит
Алик Портной, Алик Ошмянский, Харитон Флит
 

Алик Портной, Алик Ошмянский, Алик Каминский, Дима Шапошников
Алик Портной, Алик Ошмянский, Алик Каминский, Дима Шапошников
 

Алик Портной, Алик Ошмянский, Харитон Флит
Алик Портной, Алик Ошмянский, Харитон Флит
 

Алик Ошмянский
Алик Ошмянский
 
Наталья Медведева и Алик Ошмянский
Наталья Медведева и Алик Ошмянский
 
Рая Ошмянская, Наталья Медведева, Алик Ошмянский
Рая Ошмянская, Наталья Медведева, Алик Ошмянский
 
Алик Ошмянский, Николай Сличенко и его дочь Тамила  
Алик Ошмянский, Николай Сличенко и его дочь Тамила
 
Алик Ошмянский, Рая Ошмянская, Миша Боцман
Алик Ошмянский, Рая Ошмянская, Миша Боцман
 
Алик и Рая Ошмянские
Алик и Рая Ошмянские

Алик Ошмянский - первый одесский концерт, 1972 год. (Рассказ Дмитрия Шварца)
Алик Ошмянский, Семен Крупник и Дмитрий Шварц - первый одесский концерт
"Одесский фольклор в атмосфере песен про Одессу"

Специально для © Шансон - Портала.
© Алик Ошмянский.
Записано: 4 июня 2016 года,
Опубликовано: 11 декабря 2016
года.
 

«Шансон - Портал» основан 3 сентября 2000 года.
Свои замечания и предложения направляйте администратору «Шансон - Портала» на e-mail:
Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением создателей наших сайтов. При использовании текстовых, звуковых,
фото и видео материалов «Шансон - Портала» - гиперссылка на www.shanson.org обязательна.
© 2000 - 2024 www.shanson.org «Шансон - Портал»

QR code

Designed by Shanson Portal
rss