17 Mar 2013

         На следующий день, когда первый шок уже прошёл, а неизбежность представлялась довольно отчётливо и ясно, не знаю, почему, но я стал немного спокойней. Меня уже не мучали сомнения повезёт – не повезёт и ясная оценка положения придавала мне силы.  Первая мысль у нас с Женей была пойти в ХИАС и рассказать всё, как есть, на самом  деле, покаяться, просить прощения, объяснить ситуацию. Люди же они, в конце концов! Поймут! Но немного подумав, решили не торопиться пока с этим. Недели две назад мы познакомились с прекрасной женщиной, Лорисой, которая работала в СОХНУТЕ.  СОХНУТ – это представительство Израиля, которое помогает всем евреем, во всём мире в выезде в Израиль, агитирует за репатриацию.  Отделения СОХНУТА  есть во многих странах мира. В конце концов мы евреи и нам не откажут в помощи, да и Лориса производила впечатление умной, порядочной женщины. Мы решили посоветоваться с ней и послушать, что она скажет. 
         Мы не ошиблись. Лориса внимательно выслушала нас, всю нашу историю, от начала до конца, задала несколько вопросов и, немного подумав, начала говорить.
         Я – сказала Лориса, - уже много лет работаю с иммигрантами, навидалась и наслушалась множество историй, но такой чехарды я ещё не встречала. Глаза её излучали доброту и понимание. Разговаривая с таким человеком, невольно проникаешься доверием к нему. Лориса продолжала.
         – Вы не подумайте, что я вас агитирую, но мне кажется, что единственный выход у вас, - это уехать в Израиль. По крайней мере будете вместе. Я всё устрою, чтобы у вас небыло проблем, оформлю хорошую программу, по которой редко кто приезжает в Израиль. Вы будете под опекой города, вернее мэрии, которая будет вести вас многие годы, обучать языку, устраивать на работу, предоставит хорошую, бесплатную квартиру, которая со временем станет вашей, словом специальная программа, которая даётся далеко не всем, как говорится – тепличные условия.
         Говорила она искренне, и я не сомневаюсь, что это была правда.
         - А они, - она говорила о Володе и Тане, - пусть сами думают, как выкрутиться из этой каши, которую они заварили сами. - Во всяком случае, неприятности у них будут большие.
         Мы долго ещё разговаривали, сидя у неё дома, во дворе, под развесистым деревом и с удовольствием попивая чай с шоколадом. Лориса рассказывала нам про Израиль, людей, живущих там, о жизни в этой стране, её истории. Уже поздно вечером мы попрощались, пообещав подумать, хотя мы уже понимали, что это и есть выход, который мы искали.
         В гораздо лучшем настроении мы шли обратно домой по уже знакомым улицам Ладисполя, обсуждая услышанное, взвешивая предложение Лорисы.
         – Ну что ж, - говорили мы, - так будет Израиль. В конце концов – это наша страна, свободная, это не СССР и, в любом случае, нам будет там лучше. В Америке у нас всё равно никого нет, не считая моей двоюродной сестры, живущей в Бостоне...
         - Да, надо позвонить Софе, в Бостон! – сказал я, может она что-то знает что будет с отказниками. Ну да всё равно, в Израиль, так в Израиль, лишь бы вместе. Правда у нас был ещё один вариант, - это если и Володя тоже получит отказ. Это значило, что мы были бы и дальше вместе и могли бы спокойно ждать, что будет дальше. Но это было бы слишком легко и я не надеялся на это.
  

responsive

  
         Придя домой, мы застали наших соседей, сидящих на кухне, за накрытым столом. Садитесь с нами, - предложил Алик, смущённо отводя глаза. - Мы получили добро, вот отмечаем... - как бы виновато сказал он. – Я понимаю, что вам это не в радость, но...
         - Наоборот, - сказали мы с Женей, - мы очень рады за вас и с удовольствием разделим вашу радость. Тут же появились чистые приборы, рюмки и мы чокнулись за скорый отъезд Алика и Гали.
         Юра и Лена ждали почты со дня на день и тоже очень волновались. Потом выпили за нас, чтобы у нас было всё хорошо и за Юру с Леной. Уже немного под хмельком, я вновь почувствовал прилив грусти и обиды. Я всё ещё искал ответ на вопрос, который мучил меня, не давал мне жить, отбирал у меня силы и нервы. Почему Володя так поступил с нами, мы ведь были друзья. Да и отказ, почему-то выпал мне. За что же Бог так гневается на меня?
         Я взял гитару и начал тихонько перебирать струны. Я часто и раньше в периоды меланхолии, плохого настроения брал гитару. С ней мне всегда было легче. И тут я вспомнил, что написал песню вчера ночью. Я её ещё никому не показывал, даже Жене. Попросив минуту тишины, я вынул из кармана листок со словами песни, который я вырвал из тетради, пробежал глазами по нему, тут же вспомнил мелодию, которую сочинил прошлой ночью и тихо запел.
         ...Затих последний аккорд и, только было слышно, как всхлипывают женщины и глубоко вздыхают мужчины. Не знаю почему, но исполняя эту песню впервые, я пережил эту песню ещё раз, снова прочувствовал её, пропустил через себя. Скажу не хвастаясь, песня получилась удачной, а о её актуальности и говорить не приходиться.
         Через несколько минут, оправились от переживаний, вызванных песней, все стали хвалить и поздравлять меня. Мне было приятно это слушать. Эта песня, действительно вышла из меня, как выходит младенец из чрева  матери и, продолжая это сравнение, скажу что эти роды были лёгкими и не долгими, небыло даже потуг. Просто все мои чувства выплеснулись из моей души на чистый лист бумаги. И мелодия, как будто была уже придумана давно, так просто и легко стихи легли на неё. Словом песня удалась и я в душе гордился этим.
         Алик всё это время молчал, о чём-то думая. Он был немного старше нас и, само собой, мы прислушивались к его советам. Я видел, что это ему немного льстило.
         - Я бы тебе не советовал петь эту песню где-то на людях. – Вдруг сказал Алик. Песня хорошая, но хорошая она для тебя, для меня, ещё для кого-то, но кому-то она может не понравиться. Чтоб ты не усугубил и так не очень завидное своё положение. Эта песня звучит, как обида, как крик о помощи и, я думаю, что не всем понравится то, что об этом поётся на людях. Словом, пой её только дома и не говори, что ты её сочинил, -  это для твоей же пользы.
         Как, всё таки прочно в нас сидит то, что впиталось в наше существо с молоком матери, то, с чем мы жили всю нашу жизнь, - эта боязнь сказать что-то лишнее, посмотреть, подумать не так, словом, - страх, безумный, сковывающий наши порывы, талант, не дающий развиваться всему тому, что в нас вложено природой, тому, что мы получили от Бога.
         Всё мой существо протестовало против слов Алика. Мне хотелось крикнуть, что мне наплевать на того – «кого-то». Что хуже мне уже и так быть не может, что это чудовищная несправедливость. Почему я должен об этом молчать! Жёсткие слова уже готовы были слететь с моих губ, но умоляющий взгляд Жени, которая прочла мои мысли и хорошо понимала всё, что творилось у меня в душе, остановил меня.
         - Поживём, увидим, - только и сказал с улыбкой я. Ещё через несколько минут мы разошлись по своим комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи.


 

Быстрый переход по главам книги:

0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28